Читать книгу "Ненужные - Александр Варго"

Закончив, Леха залился визгливым смехом, Сапог лишь улыбнулся краем рта. Данилыч и Керосин сидели молча, вообще никак не отреагировав на шутку.

– Слышь, Лех! – вдруг вспомнил Сапог. – Так что там с телками?! Уговор ведь был!

Леха понятливо кивнул, нажимая огрубелыми пальцами на кнопки старенькой «Нокии».

– Молчит, сучонок, – с досадой сказал он после нескольких томительных гудков. – Может, уже в дороге.

Сапог скрестил ноги, задумчиво глядя на слякотные лужицы, натекшие с его казаков.

– Керосин, от тебя воняет, – не глядя на приятеля, сказал он. На этот раз уголовник не улыбался. – Причем не просто стоячими носками. Так воняет тухлятина. Леха, выходит, прав? Че там у тебя с рукой?

Наркоман растерянно улыбнулся:

– Сапог, это… понимаешь, у меня…

Он зашелся хриплым кашлем, и Сапог нетерпеливо смотрел на бродягу. В его взгляде сквозила брезгливость и холодное отчуждение.

– …у меня сейчас проблемы… – откашлявшись, произнес Керосин. Он вытер липкие губы, нервно обвел их кончиком грязно-желтого языка. – Я скоро уйду. Мне… кхх!.. нужно перетереть с тобой одну тему.

– Перетрешь, – кивнул Сапог. – Только, прежде чем ты мне обрисуешь свою проблему, я скажу тебе вот что. Я ненавижу нариков. Они хуже дерьма, вот так. Одно дело раскумариться косячком, и совсем другое – колоть себе в вены и яйца всякую мерзость, вроде твоего «крокодила». Крокодил Гена, мля, нашелся. Я видел у нас такого одного на зоне. Он за укол был готов «петухам» очко вылизывать, за щеку брать. Хуже опущенных, вообще никаких берегов не видел вокруг. Таких, как ты, надо отстреливать, вроде бешеных собак.

Керосин сидел, застыв в сгорбленной позе, таращась куда-то в угол тесной хибары, словно пенопласт, впопыхах наклеенный на стену, заботил его куда больше, нежели нелицеприятно-обидные откровения друга. Если бы сейчас Сапог принялся ему читать лекцию о квантовой электродинамике, выражение его высохшего, как у мумии, лица едва ли изменилось бы.

– Знаешь, почему я тебя не вышвырнул отсюда? – негромко спросил Сапог. Казалось, его темно-серые глаза с тихим скрипом буровили насквозь восковое лицо наркомана. – Потому что я не забываю тех, кто за меня впрягся. И я помню, как ты меня выручил. В 2011 году, помнишь? Я такие темы помню, хотя мы с тобой потом и рассчитались.

– Спа… спасибо, – с усилием выдавил Керосин.

– Я пока что тебя еще уважаю. Так и быть, сегодня это твой дом. Но скажу при всех: мне охрененно не нравится, что с тобой происходит. Ты похож на жмурика в морге, который вдруг начал дрыгать руками и ногами, вот так. И как ты доплелся сюда? Неужто чапал с остановки? Тут пилить почти три километра, в говне по колено! Видать, серьезный у тебя ко мне базар!

– Леня, давай выйдем на минутку, – тихо произнес Данилыч. Он мягко опустил свою жилистую руку на плечо сына, и Сапог после небольшой паузы нехотя подчинился.

– Леха, поставь что-нибудь, – обратился он к товарищу, перед тем как выйти. – А то скучновато становится. Не Керосином же любоваться.

Он и Данилыч зашли в гараж, прикрыв за собой дверь. По сравнению с тесным закутком, который уже начал прогреваться от обогревателя и печки, здесь стоял пронизывающий мороз, царапая ледяными иголками кожу, незащищенную одеждой.

Сапог хмуро смотрел на отца:

– Ну?

– Гони эту шваль на х…, Леня, – процедил пожилой мужчина. – Меня только от одного вида на это вонючее пугало блевать тянет!

И вновь эта холодная ухмылка, напоминающая тонкий разрез на бледном рыбьем брюхе:

– Это мой дом, батя.

– Твой дом не здесь… – начал было Данилыч, но Сапог не дал ему закончить, повторив:

– Мой дом. И только я буду решать, кто из вас будет сидеть со мной за одним столом. Понятно?

– Ты… ты…

Данилыч буквально задыхался от возмущения и едва сдерживался, чтобы не схватить за шиворот ухмыляющегося отпрыска и не выбить из него дурь.

– Ты ставишь меня в один ряд с этим отбросом?! – спросил он, пытаясь совладать с эмоциями.

Кривая усмешка стала шире, и Данилыч внезапно подумал о щуке. Злой, голодной щуке, заприметившей карася.

– Давай я тебе кое-что напомню, – заговорил Сапог. – Освежу, так сказать, память. Когда в 2011-м я первый раз попал под статью, мне помог именно Керосин. Мне не хватало лавандоса, и это он мне помог забашлять предкам того пацана, которого я случайно сшиб. Забыл, небось?

– Не забыл, – прошептал Данилыч. – У меня все время перед глазами лицо его матери.

– Они взяли бабки, – с нажимом сказал Сапог. – Значит, тема закрыта. Если бы не Керосин, мне не хватило бы откупиться! Я бы сел в тюрягу уже тогда!

«Наверное, это было бы правильным и единственно верным выходом – подумал Данилыч, с бессильным гневом глядя на сына. – Может, именно тогда ты должен был отмотать свой срок, чтобы не превратиться в это бездушное дерьмо, что сейчас стоит передо мной!»

– Мне помог Керосин, а не ты, родной отец. Че ты мне тогда говорил? «Мужик должен отвечать за себя?» Так?

Преисполненный яростью голос Сапога звучал так, словно им можно было крошить гранит, и Данилыч решил не накалять и без того сложную ситуацию.

– И не ты мне будешь указывать, с кем и как дружить, – добавил Сапог, слегка остывая.

Плечи Данилыча опустились. Он посмотрел на ворота.

– Мне уйти, сын?

Сапог напрягся, словно тугая пружина.

– Нет, – после долгого раздумья сказал он. – Но я не хочу, чтобы ты давил на меня. Понял, батя? Ты стал другим, я стал другим. Мир стал другим, жизнь тоже изменилась. Завтра поедем к тебе. Тогда и баню затопишь. А сейчас я хочу побыть здесь. Здесь прошла моя юность. Здесь мне дорог каждый гвоздик, каждая дощечка и трещинка. Вот так.

Они вернулись в комнату. По телевизору, дергаясь и зависая, шел «Бумер». Печка уже достаточно раскалилась, и Леха регулировал заслонку. Керосин сидел в той же самой позе, пялясь в никуда остекленевшим взглядом. Его покрытые грязными разводами пальцы нервно чесали забинтованную руку.

– Че с Толяном? – спросил Сапог.

Леха вздохнул:

– Тишина, мля.

Керосин вздрогнул, словно услышав кодовое слово:

– Сапог… надо поговорить.

Сапог потянулся за бутылью.

– Валяй. Только прямо здесь, мне нечего скрывать.

Наркоман облизал пересохшие губы и чуть подался вперед, будто Сапог мог его не расслышать:

– Мне нужны бабки, Сапог. Много бабок. Или меня на ремни порежут.

* * *

В тесной кухоньке убого-обветшалого двухэтажного барака за древним скрипучим столом расположилось трое – Елена с Борисом и Павел Егорович, однорукий хозяин малогабаритки, куда временно переселили детей, которых намеревалась взять под свое опекунство приехавшая семейная пара.