Читать книгу "В СМЕРШе. Записки контрразведчика - Федор Абрамов"

Каждый знал, что не сегодня-завтра радио возвестит о победе. За несколько минут до 3 часов, когда мы обедали в столовой, по радио раздались позывные ст. «Коминтерна». До сих пор все привыкли слышать позывные в 4. Все офицеры вскочили из-за стола и бросились к репродуктору. Позывные продолжались долго. Никто не сомневался, что за ними последует желанное сообщение. Михайлов, совершенно распарившийся на жаре, стоически выжидал.

Но каково было у всех разочарование, когда в 3 диктор заговорил будничным голосом и стал передавать о займе?

Тем не менее слухи к вечеру стали еще более упорными. Многие утверждали, что в 8 вечера будет возвещена победа. Все жили как в лихорадке.

Вечером накануне великого дня я читал «Радугу» В. Василевской. Хотя я отдыхал после обеда, но меня клонило ко сну. В 1-м часу я лег в постель. Михайлов в соседней комнате допрашивал арестованного. Не помню, о чем думал, но вскоре я заснул.

Вдруг слышу ночью отчаянно-радостный крик Михайлова: «Федька, вставай! Война окончена!»

Меня словно подбросило на постели. В доме стоял невероятный переполох, сумасшедшие крики радости. По радио гремели победные марши.

Я быстро оделся. Подошел к вахтерам. В дверях меня встретили отчаянные крики: «Тов. лейтенант, война окончена!»

Итак, я заснул во время войны, а проснулся в мирное время. Все сбылось, как предсказывали или желали К. Симонов и его почитательница Янина Левкович. Проснулся — и трава зеленая и небо голубое.

Красноармейцы-вахтеры бросились целоваться со мной — такой обычай на нашей Руси. Чувства радости, небывалой радости взламывают и уничтожают всякие иерархические грани.

Вот что мне сообщили: в 11–12 часов был передан приказ о взятии нашими войсками Дрездена. Затем стали передаваться народные песни, бодрая победная музыка. Вероятно, нетрудно было догадаться, что они являются вестником доброго события.

В 2.10 диктор торжественно объявил, что в 2.30 будет передано важное сообщение. И действительно, в 2.30 указом Презид. Верх. Сов. было возвещено о победе. Пакт о безоговорочной капитуляции с нашей стороны подписан Жуковым.

Часов в 5 ко мне в комнату вошел пьяный вахтер. Радость русского всегда находит выражение в вине. Извинившись за визит, он вышел в коридор и по своей примитивности заорал, быть может, единственную песню, которую он знал: «Шумел камыш». Значит, радость может выражаться в песенной форме любого содержания.

Все утро 9-го по городу раздавались выстрелы. Это опьяненные радостью офицеры приветствовали день победы. Приятно сознавать, что мы с Михайловым первыми в Петрозаводске салютовали великому дню.

9-го я встал в 9 часов. Оба с Михайловым мы прочистили глотки несколькими песнями.

Выйдя на улицу, мы увидели, что город разукрашен флагами.

Кругом сновали празднично одетые люди.

Ресторан с раннего утра был обложен толпой. У управления железнодорожного депо шел митинг. Праздничная толпа стояла под открытым небом. Кто-то трафаретными фразами возвещал о победе. Впрочем, сегодня говори как угодно: все поймут, никто не осудит.

Подвыпивший мужчина у всех на виду целовал другого, вероятно, поздравляя с победой.

В столовой мы осушили в честь победы по стакану. Везде и всюду гремела победная музыка.

Днем мы были у девушек в общежитии. Поздравляли с победой. Перед обедом Михайлов снова салютовал из окна своей комнаты. В этот день мы много пели, веселились по-всякому, как юнцы.

Вечером собрались в ДКА. По дороге были перехвачены четырьмя пьяными бабами. Волей-неволей пришлось зайти к ним. Состоялась разнузданная пирушка.

Но я ушел. Мне казалось невозможным и кощунственным отдать этот день бесстыжим тварям. Михайлов, вероятно, неизбалованный успехами, остался.

В ДКА шли танцы. При входе в зал я сразу же наткнулся на мою знакомую девушку из управления республиканской сберкассы. Стал танцевать с нею. Тяжелое, воловье лицо с большими меланхолическими глазами. При всем этом Вера обладает великолепной фигурой, танцует восхитительно.

Сегодня она оказалась не в меру разговорчивой. В первом же танце она дала понять мне свои чувства ко мне.

Как ни хорошо было танцевать с нею, но я помнил свое обещание. Маленькая студентка Ниночка (ох, и везет мне на Нинок) была бы очень опечалена, если б я не встретился с нею в этот вечер.

Почти под тем же предлогом, что и с престарелыми потаскушками, я распрощался с Верой. В 1-м часу я уже входил в танцзал университета. Здесь было меньше офицеров и ребят, но зато больше хорошеньких девочек. Белокурая Машенька сообщила мне, что Ниночка весь вечер ждала меня и, не дождавшись, ушла домой. Это было и хорошо и в то же время грустно за наивную девочку.

Но, по-видимому, Ниночка столкнулась со мной при выходе или в коридоре. Не успел я выразить банальные сожаления, как маленькая, улыбающаяся, она подошла ко мне. Я упросил ее раздеться. Разумеется, она не сопротивлялась, тем самым открыто афишируя свое отношение ко мне.

Мы танцевали до окончания танцев. Много болтали о пустяках, смеялись. Я проводил ее. Но, не имея никакого желания играть в кошачью сентиментальность, я еще на вечере непрестанно жаловался на болезнь в ногах от тесных ботинок. Бегство было подготовлено.

Когда я вторично пришел в ДКА, там шел последний танец.

Прежде чем писать о своих похождениях, следовало бы отметить еще одно выдающееся событие этого дня.

В 9 вечера выступал Сталин. Я лежал на койке у вахтеров. Все мысли мои, все чувства были обращены к великому человеку.

Я думал, что речь его сегодня будет горяча, жгуче-радостна. Ведь люди, для которых Сталин — бог и совесть нашего века, после этих кошмарных лет войны так нуждаются в теплом, отеческом слове!

Но речь Сталина была сталинской, лаконичной, сдержанной. «Товарищи! Соотечественники и соотечественницы!» — так начиналась она. В ней возвещалось об окончании войны и переходе на мирную работу. Из-за акцента я не понял полностью.

Впрочем, в сдержанности чувств — великая мудрость. Это я постиг даже на собственном опыте.

В 10 вечера (кажется, так) Москва салютовала в честь победы 30 залпами из 1000 орудий.

Днем по всей стране, в том числе и в Петрозаводске, состоялись митинги на площадях.

12 мая 1945 г. 17.00

Все газеты исполнены ликования нашего народа. Еще бы! Ужасное чудовище германского фашизма повергнуто в прах. Реальный Кощей загнан в свое логово и раздавлен, размолот. Жизнь восторжествовала над смертью, справлявшей кошмарную оргию более 5 лет на континенте Европы. Невиданный изувер Гитлер подох, если это не трюк проклятых немцев. Муссолини и его шайка казнены итальянскими патриотами. Их обезглавленные трупы были выставлены на публичное осмотрение на площади в Милане. Большая часть гитлеровских генералов пленена. Геринг и Гиммлер скрылись. Лаваль интернирован в Испанию. Петэн вернулся в Париж. Вероятно, предстанет перед судом.