Читать книгу "Русская Африка - Николай Николаев"

Осип Иванович Сенковский, востоковед

Для одних он был прежде всего писателем, «бароном Брамбеусом» или «турецким критиком Тютюнджи-оглы», для других — журналистом и публицистом, профессором восточных языков Петербургского университета, переводчиком произведений арабской, персидско-таджикской, староузбекской, турецкой и многих других литератур, автором ряда научных работ на французском, латинском, русском, польском, арабском, персидском и других языках. Но главное, что отличало О. И. Сенковского, — он был последним, завершающим, в плеяде русских просветителей периода крепостничества. Чтобы охарактеризовать творческую деятельность Сенковского, недостаточно было «собрать все, когда-нибудь написанное ученым ориенталистом, филологом, археологом Сенковским, который соединял в себе самый основательный специализм со всеобъемлющим энциклопедизмом, — писал о нем его ученик, известный востоковед П. Савельев, — лекции его не ограничивались языком и литературой, а были живой энциклопедией науки о Востоке».

Научный мир признал Сенковского, когда ученому не было еще и 30, — случай даже в те времена редкий. «Почести сыпались на него. Виленский и Краковский университеты, ученые общества Франции, Англии и Ирландии приглашали его в число своих членов. Иностранные ученые журналы отдавали полную справедливость отличному ориенталисту, который из своих путешествий вывез множество блестящих соображений, бросивших совершенно новый свет на самые запутанные вопросы», — вспоминала позднее его жена A.A. Сенковская.

В возрасте 23 лет Сенковский был избран действительным членом Общества любителей наук в Варшаве (1823 г.), затем — Ученого общества при Краковском университете.

Кипучая литературная, издательская и педагогическая деятельность в Петербургском университете, где он читал лекции и проводил занятия по арабскому языку начиная с 1822 г., не исчерпывали разнообразия интересов О. И. Сенковского, который в дополнение к знанию всех основных языков Ближнего Востока самостоятельно изучил монгольский, маньчжурский, китайский и тибетский языки, а исландский и староузбекский языки он изучил также самостоятельно и в самую горячую пору критической полемики со своими литературными противниками перевел записи уроженца Средней Азии великого индийского шаха Бабура.

С Востока О. И. Сенковский привез коллекцию рукописей и других древностей, которые сыграли выдающуюся роль в развитии русского востоковедения. В 1821 г. он даже собирался перевезти в Россию знаменитый дендерский зодиак, древнее изваяние на камне, вделанное в потолок дендерского храма, но этому помешал разрыв отношений России с Портой.

Уже в советское время известный арабист и эфио-пист академик И. Ю. Крачковский, говоря о месте и значении Сенковского в истории русской арабистики, писал: «В арабистике капитальных трудов Сенковский не оставил, но все же его наследие заслуживает внимания и теперь, как заслуживает оно и специального исследования арабистов».

В 1830–1633 гг., находясь в самом расцвете творческих сил, О. И. Сенковский прекращает научную деятельность и отдает свои силы беллетристике и журналистике. Он издает «Библиотеку для чтения» — журнал, сыгравший значительную роль в культурной жизни России.

Сенковский много странствовал. Объездил все Средиземноморье: побывал в Греции, Турции, Египте.

В феврале 1821 г., наняв слугу-мальтийца Насра-Игнацио Портелли и переодевшись в турецкое платье, молодой востоковед отправился в путешествие вверх по Нилу. Он посетил Долину пирамид, где провел три дня, осматривая пирамиды и Сфинкса и собирая арабские предания о них, затем города Верхнего Египта и Нубию.

Поездка О. И. Сенковского на Восток имела целью знакомство с изучаемыми странами и совершенствование в языках. Путешествие вверх по Нилу продолжило эту поездку страноведа-туриста. Однако на земле еще малоизвестной Нубии она приобрела черты исследовательского путешествия. О. И. Сенковский вел дневник, где описывал селения, древние храмы и церкви, которые он посетил. Он первым скопировал греческую надпись нубийского правителя VI в. по имени Силко, сделал этнографические заметки.

Трудно сказать, как далеко на юг удалось ему проникнуть. Подлинные дневники О. И. Сенковского не сохранились, но, судя по опубликованным материалам, крайним южным пунктом его путешествия была область Дар-Махас в Северном Судане. Отрывки из путевых дневников О. И. Сенковский опубликовал почти одновременно на французском и русском, причем русский вариант отредактировал и опубликовал в 1822 г. A.A. Бестужев-Марлинский в своем журнале «Полярная звезда».

* * *

Но вернемся на век раньше.

В России в начале XVIII в. картографический материал по Африке был весьма разнохарактерным. В числе широко распространенных в это время массовых лубочных картинок продолжался и выпуск лубочной «карты» Земли, изображенной на уровне средневековой космографии (в виде плоскости). Конфигурация не только Африки, но и Европы или Азии на этих лубочных картах не имела, естественно, даже отдаленного сходства с действительностью. В то же время с эпохи Петра I началось издание в России подлинных, гравированных карт, отвечавших нормам мировой картографии того периода. Так, в самом начале XVIII в. стараниями сподвижника Петра генерала Якова Брюса появилась карта полушарий с почти достоверными контурами Африки, а в 1713 г. с русским переводом названий — копия карты Африки Ф. Де Витта, выпущенная в оригинале в конце XVII в. в Амстердаме.

Эта карта была для своего времени одной из лучших, и, таким образом, в России быстро стало известным «последнее слово» в картографии Африки. В последующие десятилетия XVIII в. мировая картография этого континента мало продвинулась вперед. Поэтому уровень карты де Витта характерен и для большинства других карт Африки, издававшихся в XVIII в. в западноевропейских странах и в России. Они давали верное представление главным образом о форме и размерах континента, очертаниях его береговой линии. Правда, в середине XVIII в. французский картограф д'Анвиль на основе глубокого критического пересмотра всех известных сведений создал новую карту материка, уточнив его размеры и расстояния между показанными на карте объектами. Но и на карте д'Анвиля все еще было очень мало достоверных сведений о внутренних частях Африки, «открытие» которых лишь предстояло в XIX в. Детальный анализ русской картографии Африки в XVIII в. еще не был сделан, но вполне очевидно, что Россия в этом отношении мало отставала от всей Европы и также мало продвинулась вперед в картировании Африки, хотя XVIIII век и дал науке путешественника, внесшего первую лепту отечественной картографии в уточнение карт Африки.

Речь идет о русском морском офицере Матвее Коковцове. В конце столетия им были опубликованы две книги, одна из которых включала различные наблюдения М. Г. Коковцова во время пребывания в Тунисе, а вторая целиком посвящена Алжиру. Справедливо считать, что географическое изучение Африки в России началось с путешествий М. Г. Коковцова. Его книги содержат картографический материал, отражающий, в частности, личный вклад путешественника в картографирование североафриканского побережья.