Читать книгу "Жертвоприношение - Шэрон Болтон"

– Мистер Гиффорд!

Он подошел, и мы немного отступили назад, подальше от счастливых родителей, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

– Сколько крови она уже потеряла? – спросила я, с удивлением отмечая, что мои глаза находятся всего лишь на уровне его плеча.

– Литр-полтора. Возможно, больше.

– У нас в наличии только пол-литра, а кровотечение продолжается.

Гиффорд вполголоса выругался.

– Дальнейшая потеря крови убьет ее, – сказала я. – Необходимо остановить кровотечение, чего бы это ни стоило.

Подойдя поближе, Гиффорд посмотрел на Дженет, потом перевел взгляд на меня и кивнул. Нам предстоял серьезный разговор с супругами Кеннеди. Сияющий от счастья Джон держал на руках сына и радостно улыбался. Он явно не замечал, насколько плохо выглядит его жена, и не понимал всей серьезности положения.

– Дженет, ты слышишь меня?

Измученная женщина повернула голову и посмотрела мне в глаза.

– Дженет, ты теряешь слишком много крови. Лекарство, которое тебе ввели, чтобы остановить кровотечение, не помогло. Дорога каждая минута. Боюсь, что придется сделать гистерэктомию.[1]

Глаза Дженет расширились от страха, а Джон побледнел как смерть.

– Прямо сейчас? – спросил он.

Я кивнула.

– Да. И чем скорее, тем лучше.

Джон повернулся к Гиффорду.

– Вы тоже так считаете, доктор?

– Да. Я считаю, что если мы этого не сделаем, ваша жена умрет.

Я подумала, что Гиффорд мог бы проявить больше такта и не высказываться столь категорично, но, с другой стороны, следовало признать, что он совершенно прав.

Некоторое время супруги Кеннеди молча смотрели друг на друга. Потом Джон повернулся к Гиффорду и спросил:

– Операцию будете делать вы?

– Нет. Мисс Гамильтон сделает это гораздо лучше.

Я в этом сильно сомневалась, но сейчас было не время и не место спорить, потому я просто молча повернулась к анестезиологу. Женщина кивнула, подтверждая, что у нее все готово для того, чтобы дать общий наркоз, необходимый при такой серьезной операции. Требовалось только подписать принесенные медсестрой стандартные документы о согласии на операцию. После того как все формальности были соблюдены, Джон Кеннеди снова взял новорожденного сына на руки и вышел из операционной. Я на несколько секунд закрыла глаза, сделала глубокий вдох и приступила к работе.

Два часа спустя можно было смело утверждать, что самое страшное позади. Дженет Кеннеди все еще была очень слаба, но ее состояние стабилизировалось. Погода тоже была на нашей стороне. Ветер стих, и вертолет со столь необходимой нам кровью был уже в пути. Младенец, которого назвали Тамари, чувствовал себя прекрасно, и Джон задремал в кресле рядом с кроватью жены. Я приняла душ и переоделась, однако уезжать не торопилась, решив дождаться, пока привезут кровь. Позвонив домой, я прослушала все сообщения, но от Дункана вестей не было. Интересно, полицейские до сих пор хозяйничают на нашей земле или уже разъехались?

Я прокручивала в голове события последних нескольких часов. Все время, пока я делала операцию, Гиффорд оставался в операционной. Несмотря на высказанную в разговоре с Кеннеди уверенность в моем высоком профессионализме, он не собирался оставлять меня без присмотра. В какую-то минуту мое внимание несколько ослабло, и его голос тут же привел меня в чувство:

– Мисс Гамильтон, проверьте зажимы.

Правда, это была единственная фраза, которую я от него услышала. Как только операция закончилась и оставалось только наложить швы, Гиффорд развернулся и, не сказав ни слова, вышел из операционной.

Наверняка он составил какое-то мнение о моих профессиональных качествах. Но какое? Я терялась в догадках. Операция прошла успешно, хотя я прекрасно пойимала, что была далеко не в лучшей форме. Мне явно недоставало легкости и того особого куража, который свойствен настоящим профессионалам. Эту операцию я провела в полном соответствии со своим нынешним статусом молодого специалиста-консультанта, недавно принятого на работу. Я сильно нервничала и больше всего на свете боялась сделать хоть одно неверное движение.

Теперь же я испытывала лишь раздражение, которое с каждой минутой становилось все сильнее. Я злилась на Гиффорда, злилась на то, что он ушел, не сказав ни слова. Любая критика лучше такого молчаливого ухода. Возможно, я проявила себя не с самой лучшей стороны, но ведь я была всего лишь слабой женщиной, и сейчас мне хотелось плакать, и я, как никогда, нуждалась в добром слове и ободряющем похлопывании по плечу. Еще много лет назад я поняла, что отношусь к тому типу людей, которые постоянно нуждаются в одобрении окружающих. Я ненавидела это качество, но ничего не могла с собой поделать. В юности я еще надеялась, что со временем это прекратится, что вместе с опытом и зрелостью ко мне наконец придет уверенность в себе. Но время шло, и постепенно я начинала понимать, что это навсегда.

Стоя у окна своего кабинета, я смотрела на парковку внизу, наблюдала за людьми и машинами. Я настолько углубилась в себя, что подпрыгнула от неожиданности, когда зазвонил телефон. Наверное, кровь доставили немного раньше, чем мы ожидали.

– Мисс Гамильтон? Вас беспокоит Стивен Ренни.

– Слушаю вас, – ответила я, усиленно размышляя над тем, кто бы это мог быть. Ренни, Ренни… Где-то я уже слышала это имя.

– Мне сказали, что вас вызвали в больницу. И коль скоро вы на месте и сейчас свободны, то, возможно, сможете помочь в разрешении моей маленькой проблемы? Я могу надеяться на то, что вы найдете время заглянуть сюда?

– Конечно, – ответила я. – Мне что-нибудь брать с собой?

– Нет, что вы, мне просто нужно ваше мнение эксперта. Назовите это профессиональной гордостью, возможно, даже гордыней, но я хочу составить подробный и исчерпывающий отчет, прежде чем сюда прибудут большие начальники из Шотландии. У меня есть кое-какие подозрения, и мне бы очень не хотелось, чтобы завтра утром шотландские суперспециалисты преподнесли их как свое личное открытие.

Я понятия не имела, о чем говорит загадочный Стивен Ренни, но подобные высказывания мне приходилось слышать неоднократно. Шетландцы ни в чем не хотели уступать пальму первенства своим собратьям из Шотландии, поэтому окутали себя некой аурой превосходства, стремясь во всем быть впереди своих коллег с большого острова. С одной стороны, такое стремление похвально, но с другой… Иногда лучшее – враг хорошего, и подобная тяга к безукоризненности порой вредила работе.

– Я буду у вас через несколько минут, – сказала я. – Какой номер вашего кабинета?

– Сто третий, – ответил мой загадочный собеседник. Значит, его кабинет находится на первом этаже.

Положив трубку, я вышла из комнаты, прошла по коридору и начала спускаться по лестнице. Я прошла мимо рентгенологического и педиатрического отделений, потом отделения скорой помощи. По дороге я отмечала про себя номера комнат и пыталась припомнить, что мне известно о комнате номер сто три и чем именно там занимается Стивен Ренни. Наконец я увидела искомый номер и решительно распахнула двери.