Читать книгу "Постарайся не дышать - Холли Седдон"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– При помощи сканирования мозга – как правило, МРТ-сканерами. Сначала мы исследуем мозг в состоянии покоя и смотрим, какие участки подсвечиваются. Обычно таких участков очень мало. А потом мы просим мозг выполнять действия – представлять и вспоминать. Что-то совсем простое, доступное даже очень слабо функционирующему сознанию, располагающему лишь обрывками воспоминаний из повседневной жизни. Некоторых пациентов – особенно молодых, которые находятся в таком состоянии недавно, – мы просим представить, как они занимаются спортом, например – играют в теннис.
– И это у всех получается?
– К сожалению, нет. Очень печально видеть на экране темноту. Но зато вы не представляете, какая это эйфория, когда мозг так называемого вегетатика активизируется и начинает представлять, вспоминать и стремиться к взаимодействию. Вот ради чего я этим занимаюсь, Алекс!
– А вы можете как-то прочитать их мысли и воспоминания? Или просто отмечаете реакцию на раздражители?
– А вот тут начинается самая увлекательная часть, особенно для родственников. Когда мы определили функционирующие участки мозга и научились вызывать в них отклик, мы начинаем задавать вопросы. Мы просим пациента представить, как он играет в теннис, если ответ «да», или лежит в теплой воде, если ответ «нет». То есть, по сути, мы можем беседовать с пациентами, пусть и на самом примитивном уровне.
– Потрясающе! И что, все пациенты, у которых есть функционирующие участки, могут так общаться?
– К несчастью, нет. Таких лишь единицы. Но чем дальше мы продвигаемся в изучении этой коммуникации, тем больше у нас шансов помочь и остальным.
Чувствуя, что «уплывает», она до крови закусила губу.
– Питер, я бы хотела спросить об одной вашей пациентке. В прошлый раз, когда я заходила в палату, я заметила Эми Стивенсон.
Она бросила на него быстрый взгляд, пытаясь понять реакцию, но лицо доктора оставалось бесстрастным.
– Мы с ней одного возраста, – продолжала она. – И я тоже здесь выросла. Сейчас я живо вспоминаю историю с ее похищением, хотя все эти годы – стыдно признаться – ни разу о ней не думала.
– Это вполне естественно, – вставил доктор. – Жизнь идет вперед, оставляя таких пациентов позади. По-другому, вероятно, быть не может.
– Ну да, наверно… В общем, после прошлого посещения я все думала об Эми и ее трагедии и решила написать о ней статью. И теперь мне хотелось бы побеседовать на эту тему с вами или с медсестрами.
Она затаила дыхание в ожидании ответа.
– В принципе это возможно, – ответил доктор и замолчал, глядя на дверь. – Хотя многие вещи мы просто не имеем права рассказывать, – продолжал он. – Мы должны соблюдать врачебную тайну в отношении любых пациентов.
– Но я не гоняюсь за сенсациями и не позволю себе проявить неуважение к ее семье. Кстати, у вас есть координаты родителей Эми? Хочу поговорить и с ними тоже.
Доктор взглянул ей в глаза.
– У Эми нет семьи, – ответил он с ноткой иронии, склонив голову набок.
Алекс разочарованно откинулась на спинку кресла. А она-то надеялась, что персонал отделения станет связующим звеном и поможет ей найти родственников!
– Но я же помню, как ее маму показывали по телевизору. Что с ней случилось?
Доктор вдруг встал, и его кресло пронзительно скрипнуло колесиками.
– Она давно умерла. Вскоре после трагедии – через год, может быть.
– О боже… мне так жаль… – пробормотала она, выражая соболезнования неизвестно кому. – А где ее отчим?
– Не имею понятия. Но вам бы сильно хотелось жить там, где вас обвинили в покушении на убийство собственной падчерицы? – без обиняков ответил доктор.
И он, конечно, был прав: мало кому удается сохранить брак, потеряв ребенка, а уж в такой-то ситуации тем более.
– Тогда не могли бы вы передать мои координаты ближайшему родственнику? – спросила она, роясь в сумочке в поисках визитки.
– У Эми нет ближайших родственников. Она находится на попечении больницы и – с недавних пор – местных властей.
Чем дальше, тем хуже… у нее сжалось сердце: как же так, ведь Эми была нормальной, здоровой девочкой, которая всего лишь возвращалась из школы домой!
– Господи, какой кошмар! – вырвалось у нее. – Хотя у вас, наверно, иммунитет к таким вещам выработался.
Доктор уже продвигался в сторону двери, явно размышляя о работе, но тут он остановился и с некоторой обидой воскликнул:
– Я сомневаюсь, что такой иммунитет вообще возможен! У меня, по крайней мере, его нет. Иногда мне по целым неделям хочется сидеть взаперти в своем кабинете и никого не видеть. Но тут нельзя давать себе волю, иначе полноценной работы не получится. Мне думается, у репортеров все примерно так же, с психологической точки зрения.
Алекс хотела возразить, что она, в общем-то, не репортер, но промолчала.
– Вот что я точно имею право рассказать вам об Эми, – продолжал он. – Она дышит самостоятельно, ее не кормят через трубку, и у нее восстановился цикл сна и бодрствования. Кроме того, зафиксированный нами уровень мозговой активности доказывает, что Эми вовсе не «живой труп», как ее радостно окрестили в свое время газетчики.
– А она проходила ваш теннисный тест? – спросила она, продолжая делать записи в блокноте.
– Мы пытались его провести, – слегка нахмурился доктор. – Было ясно, что она может представить то, о чем просят. Но мозг реагировал нестабильно, и в итоге у нее началась сильная паника. Взять у нее интервью по МРТ-сканеру не получится, если вы на это намекаете. По крайней мере, не сейчас, пока она в таком состоянии.
– Что вы, я совсем не имела это в виду! То есть было бы, конечно, потрясающе, но я все прекрасно понимаю. Не получится так не получится.
– Не получится, – с нажимом повторил он. – У нас теперь есть волонтеры, которые приходят и сидят с пациентами. Просто говорят с ними. И на Эми это как будто отражается благотворно. Но, учитывая тяжесть перенесенной травмы, тестов мы с ней больше не проводим. Не стоит форсировать события: это может привести к шоковому состоянию. А тот факт, что у нее нет родственников, тоже не облегчает положение.
На поясе у доктора что-то резко и настойчиво зажужжало.
– Извините, Алекс, меня ждут в другом отделении. – Огромное спасибо, что уделили мне время! Я сообщу вам, когда выйдет статья.
На прощание она снова пожала идеально сухую и гладкую руку доктора, гадая, читает ли он вообще газеты и прочтет ли ее статью об Эми. Если статья, конечно, выйдет. Если она ее, конечно, напишет.
Хейнс убежал, и она, не давая себе времени на раздумья, двинулась в противоположную сторону. В палату к Эми.
Вырвавшись из хитросплетения узких проходов, она попала в главный коридор. Под ногами скрипели сверкающие полы, ноздри щекотал химический запах антисептика для рук. Подумать было страшно, сколько здесь сейчас больных, наполняющих кашлем и стонами этот теплый спертый воздух.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Постарайся не дышать - Холли Седдон», после закрытия браузера.