Читать книгу "Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая - Алексей Бокщанин"

После кратковременного ужесточения «морского запрета» в 1547–1549 годах португальцы, как сообщают летописи, вновь «стали своевольничать на морях без всякого опасения, а их торговцы стали даже строить здания и возводить стены в Сяншаньао и Хаоцзине, силой утверждаться на морском берегу, наподобие особого государства». В 1554 году коммодор Лионель де Суза сумел добиться официального дозволения китайских властей на доставку португальских товаров непосредственно в Гуанчжоу при условии регулярной уплаты торговых пошлин, а также на строительство поселения в районе Макао. В 1557 году португальцы с помощью подкупа закрепили за собой территорию Макао и в последующие годы возвели здесь город европейского образца с домами, дворцами, церквами, складами и крепостными стенами. Так возник первый колониальный анклав на китайской земле.

Однако китайское центральное правительство долгое время предпочитало не замечать этот факт (первые признания существующего положения появились в китайских документах лишь в 1614 году). Пошлины, которые по договоренности выплачивались португальцами, по-прежнему интерпретировались как «дань». До 1572 года эта «дань» оседала в карманах местного гуандунского начальства, но затем стала отправляться в столицу. В 1588 году был установлен ее размер — 501 лян серебром (1 лян равен 37 граммам). В начале 80-х годов XVI века португальцы, опять-таки с помощью такого хорошо отработанного средства, как взятка, добились от гуандунских властей права на организацию «самоуправления» в Макао. В городе появились градоначальник и Сенат из шести человек. Правда, при этом существовал еще пост управляющего городом от имени китайского императора, но после 1587 года его функции стали чисто формальными. Попытки же португальцев вступить в прямой контакт с императорским двором по-прежнему не удавались. Посольство 1552 года вообще не дошло до берегов Китая. Просьба разрешить миссионерскую деятельность в стране, поданная китайскому двору в 1562 году, также не имела успеха. Тогда португальцы пошли на хитрость, прислав свое посольство под видом малакканского. Однако она также была разгадана китайцами и провалилась.

Что же касается торговли, то, закрепившись в Макао, португальцы добились желаемого. В китайских летописях лаконично сообщается: «Когда иноземцы построили здесь город, то сюда стали собираться различные заморские иноземцы, которые вели здесь широкую торговлю, и число их доходило до более чем десяти тысяч человек, а местные (китайские) чиновники все были напуганы и не осмеливались ничего сказать, получая большие прибыли от их ценных товаров».

Вслед за португальцами к берегам Китая потянулись и другие европейские державы. В 1581 году в Гуанчжоу появился итальянец Маттео Риччи — иезуит, прибывший для возрождения здесь католической миссионерской деятельности. За ним на рубеже XVI–XVII веков прибывают и другие христианские проповедники. Однако европейцы шли сюда отнюдь не только с крестом, но и с мечом. В 1572 году испанцы, утвердившись на Филиппинах, пытались завязать официальные связи с Китаем как послы с острова Лусон. Перед этим они учинили на острове массовую резню китайских поселенцев — соперников Испании на Филиппинах, уничтожив 20 тысяч человек. С тех пор, как сообщают летописцы, испанцы «полностью перехватили выгоды от морской торговли из рук фуцзяньских и гуандунских купцов». В 1575 году в Китай прибыла официальная испанская посольская миссия во главе с Мартином де Радой, чтобы уладить последствия изгнания с Филиппин китайских колонистов в 1574 году. Это удалось, после чего были установлены обычные для иноземцев торговые связи с Китаем.

В 1595–1596 годах на Дальнем Востоке появились голландцы, прозванные китайцами «рыжеволосыми варварами». Они закрепились на Яве, а затем постепенно захватили остров Тайвань. Основанная в 1602 году голландская Ост-Индская компания вступила в конкурентную борьбу с португальцами за торговые выгоды и колониальные приобретения. Позже к этой борьбе подключились и англичане. Но это уже иная страница мировой и китайской истории.

Однако новое «открытие» европейцами Китая привело не только к усилению торговых и колониальных вторжений или же миссионерской деятельности, но и к расширению знаний об этой стране среди европейцев. В 1585 году испанец Хуан Гонзалес де Мендоса опубликовал первый в Европе сводный труд о Китае под названием «История великого и могущественного Китайского королевства». В основу его легли записи более ранних португальских путешественников, торговцев и дипломатов. Именно этот труд, вместе со знаменитой «Книгой» Марко Поло, создал образ Китая у многих поколений европейцев конца XVI–XVIII века.

Часть вторая.

Под властью последней китайской династии.
Эпоха Мин

От монашеской кельи к трону — путь Чжу Юаньчжана

21 октября 1328 года у крестьянина по фамилии Чжу и по прозвищу Пятьдесят Четвертый, из деревни Гучжуан, что примерно в пятнадцати километрах к северо-западу от современного города Фэнъян, родился третий сын. В детстве его звали Чунба, позже — Юаньчжан. Семья Чжу была небогатой. Отец арендовал участок у одного из землевладельцев, отдавая ему значительную часть урожая. Но все же удавалось сводить концы с концами. Мальчики подрастали и помогали в работе на поле. Нашлись даже средства на обучение: несколько месяцев Чунба ходил в местную частную школу, где усвоил азы грамотности, но писать по-настоящему еще не мог. Он любил играть со сверстниками, при этом явно стремясь верховодить. Шли годы, и Чунба превращался в коренастого, широкоплечего юношу с запоминающейся внешностью. Сохранилось несколько его портретов. На одних, более льстивых, он изображен почтенным монархом, на других художники запечатлели черты отнюдь не благообразные. Судя по ним и по сохранившимся описаниям, у Чжу Юаньчжана были скуластое лицо с заметно выдающейся вперед нижней челюстью, крупный нос, большие умные и в то же время злые глаза, густые брови. Незаурядная внешность по китайской традиции считалась признаком необычной судьбы, и в данном случае это вполне оправдалось.

Может быть, Юаньчжан так и прожил бы всю свою жизнь, занимаясь крестьянским трудом, если бы в 1344 году на его родные места — район реки Хуайхэ — не обрушились страшные бедствия: засуха и саранча. Начался голод, за ним — эпидемия. Народ вымирал, а оставшиеся в живых разбегались по чужим краям. Меньше чем за месяц Чунба потерял отца, мать и старшего брата. У его вдовы и двух младших братьев не нашлось даже средств достойно похоронить умерших. Чем жить дальше? По совету вдовы брата Юаньчжан отправился пытать счастья в расположенный неподалеку буддийский монастырь Хуанцзюэ. Здесь его взяли убираться, выполнять подсобную работу и обслуживать своего наставника и его близких. Монастырь был небольшой, жил за счет арендаторов, возделывавших монастырскую землю, и подаяний прихожан. Нагрянувшие несчастья отразились и на его существовании. Арендная плата не поступала, и монахи отправлялись бродить по округе в поисках хоть какого-то пропитания и пожертвований. Так Чжу Юаньчжан, спустя менее двух месяцев после прихода в монастырь, превратился в странствующего монаха, шагавшего с деревянной рыбой (в которую он стучал для привлечения внимания) и плошкой для подаяния по деревням и городам Хуайси — района среднего течения Хуайхэ. В скитаниях, обогативших его представления о родине, прошло три года. Осенью 1348 года он вернулся в монастырь и жил здесь более трех лет, постигая буддийское вероучение и, что особенно важно, книжную грамотность.