Читать книгу "Очень простое открытие. Как превращать возможности в проблемы - Владимир Гуриев"

— ты мне про цоя не рассказывай. там было «начинается новый день, и машины туда-сюда», а тут совсем другое, — поправляет сущность. — и вообще не отвлекайся: завтра я буду лучше, завтра я буду круче, завтра позвоню любимой, завтра не буду скотиной.

— глупо как-то, — говорит сергей. — может, давай что-нибудь про молодых львов там. или вот я недавно песню слышал, у елизаветы два друга, конь и тот, кто во сне. заставляет задуматься. и про лошадей.

— тебя ведь никто не держит, — говорит сущность. — если хочешь, можешь дальше сам.

— нет-нет, — говорит сергей. — ско-ти-ной. записал. что дальше?

— я бы смог стать пилотом, по небу летать, — отвечает сущность. — стюардесс соблазнять.

— твою ж мать, — говорит сергей зверев. но негромко. так, чтобы сущность не слышала.

* * *

по комментариям, кстати, видно, насколько у людей по-разному устроено мышление.

есть вдумчивые люди, а есть такие, как я, которые легко переключаются с третьего на десятое.

и я такой говорю:

— ой смотрите, белка пробежала, какая смешная и облезлая, офигеть.

— белка, значит, ему облезлая, — говорит вдумчивый человек. — а что ты сделал, чтобы белка была нормальная? в парк ходил? желудь давал? может, тебе еще и кошки наши не нравятся? и собаки? и березы? и, может быть, люди? в бобруйск ездил? березы целовал? зачем ты здесь, если тебе все у нас так не мило? ты вообще вопрос изучил? ты других белок хоть видел, что такие выводы делаешь? сам-то хоть понял, что ляпнул про белку?

а я такой:

— какую белку?

всегда очень глупо себя в такие моменты чувствую.

* * *

блин, афиша давно умерла, но выросли люди, которые ее читали, и этот дикий высокомерный стиль теперь прижился во всяких вондерзинах, и его ничем, наверное, уже не выжечь.

десять книг, которые нельзя пропустить. десять писателей, которых надо прочитать. десять фильмов, на которые нужно пойти этим ноябрьским летом.

двадцать пять выставок, которые необходимо посетить на выходных.

да кто вы, сука, такие, чтобы говорить, что мне нельзя пропустить.

хочу и пропускаю.

вот смотрите — бах, и пропустил.

не прочитал. не пошел. не посетил.

остался дома на выходных. сидел и смотрел в окно.

в тишине.

не разговаривал ни с кем.

не слушал вашу долбаную музыку.

книжку открыл и сразу же закрыл с отвращением.

смотрел в окно целый день.

иногда пил чай. иногда — нет.

джек-рассел-терьеры очень милые, но глуповатые. серега из третьего подъезда опять пьяный домой идет. листья осенью красивые все-таки. опять ветер, когда ж это кончится-то. курьер, кажется, заблудился и не может найти выход со двора. блин, они снова ограду перекрашивают, третий раз уже и опять в бело-зеленый. но листья окей. опять джек-рассел. темнеет. жалко, что сумерки такие короткие, вроде только что были — и нет.

хочется снега теперь.

когда все пропускаешь, не читаешь и не смотришь, довольно быстро становится понятно, что ничего пропустить нельзя, потому что ничего, в общем-то, и нет или скоро не будет.

просто ты сидишь, а над тобой проносятся звезды.

и, если повезет, листья.

пацанам, конечно, скажу, что не просто так сидел, а мини-випасану себе устроил, майндфулнес поднять и вообще.

каждый человек обязан хотя бы раз в жизни ее пройти.

* * *

каждый раз, когда я думаю, что другие люди идиоты, я вспоминаю, как две недели подряд хотел купить домой стол для американки.

мне было двадцать пять. я жил в однокомнатной квартире. площадь комнаты была метров двадцать, если не считать балкон. в трех минутах ходьбы от меня был клуб с боулингом и бильярдом.

играть в бильярд я не умел.

но я почему-то решил, что если бильярдный стол будет стоять у меня дома, то это все изменит, потому что я буду понемножку играть каждый день, практически каждую свободную минуту, а путь в тысячу ли, если присмотреться, состоит из очень маленьких шагов.

малколм гладуэлл тогда еще не написал свою книжку про 10 тысяч часов, но я нутром чувствовал, что постоянными повторениями можно освоить любой спорт, особенно если в нем не надо прыгать и бегать.

минимально рекомендуемый размер помещения для такого стола — 25 квадратных метров, и это, как я понимаю сейчас, без учета дивана, тумбочки, пианино, письменного стола и двух стульев.

вес стола зависит от многих факторов, но если брать нормальный, с каменной плитой, то это 200–300 кг.

о том, что нам со столом, возможно, придется съехать со съемной квартиры, я почему-то не думал вообще. это событие казалось далеким и маловероятным.

соседи снизу тоже почему-то казались далекими и маловероятными. и хозяйка, которую, как я понимаю сейчас, внезапный бильярдный стол на драгоценном паркете мог бы несколько удивить.

не помню, что меня остановило. мне кажется, жадность. это сейчас простенький стол можно купить долларов за 500, а тогда столы были, в основном, привозные, ну и я не хотел тренироваться на какой-то фигне. в общем, мой стол стоил 5 тысяч долларов.

кажется, ровно столько у меня и было. все мои сбережения тогда лежали на верхней крышке пианино, чтобы было удобно снимать с депозита нужную сумму.

и все равно я две недели сомневался.

и теперь, когда жизнь меня сталкивает с людьми, которые совершают идиотские поступки, я эти поступки оцениваю в столах. обычно это дробь. честно говоря, я не помню, чтобы кто-то сильно превысил оценку в «полстола».

ну, не считая меня.

я совершил довольно много импульсивных и дурацких поступков. некоторые я оцениваю в два-три стола, не меньше. есть, наверное, пара пятерок.

но тут как со спортом. постоянными повторениями можно освоить все, что угодно, а я еще и от природы нормально так одарен.

сегодня все утро думал побриться налысо, повесить в левое ухо серьгу, на все свободные пальцы надеть дешевые цыганские перстни, а на левом локте сделать татуировку practice makes perfect.

мой кризис среднего возраста похож на эдриена броуди, которому снится, что он вин дизель.

но потом я почему-то вспомнил про стол.

сейчас бы играл как бог, конечно.

* * *

маша шумихина в комментарии сказала очень важную штуку, на самом деле.

когда в юности слышишь конструкцию «в n лет жизнь только начинается», то обычно воспринимаешь ее как успокаивающую мантру. дескать, не переживай, рухлядь, время еще осталось.