Читать книгу "Люди и звери. Мифы и реальность - Ольга Арнольд"

Возможно, в этом и состоит смысл так называемой «магии тотема» – в возвращении к природе, к тому единству с природой, которое так хорошо ощущали первобытные люди и про которое почти забыли мы, отделенные от нее бетонной громадой городской цивилизации. Не обращаясь к мистике, но опираясь на опыт индейцев, Эрнест Сетон-Томпсон разработал систему воспитания подростков в лесу, в дикой природе, которая потом вылилась в движение под названием «Лига лесных умельцев». Кстати, у «юных дикарей» обязательно были свои тотемы[17].

С начала начал все природное, и тем более живое, было другом человека; об этом замечательно написал Евгений Баратынский:

Пока человек естества не пытал Горнилом, весами и мерой, Но детски вещаньям природы внимал, Ловил ее знаменья с верой; Покуда природу любил он, она Любовью ему отвечала, О нем дружелюбной заботы полна, Язык для него обретала.

Даже если какой-нибудь саблезубый тигр и позавтракал твоим соплеменником, ну что ж – он просто хотел кушать, все понятно, ведь и первобытный наш пращур безо всякой злобы закусывал мамонтом, который ничего плохого ему не сделал, – выживать так выживать. Смерть тем не менее всегда была рядом, и гибель от ран, полученных на охоте, была нередка для мужчины. То, что понятно, не вызывает ужаса, и самые страшные враги первобытных людей – крупные хищники – хоть и внушали им страх, но это был вполне рациональный страх, смешанный с уважением. Достойного противника, побежденного в схватке, уважали и просили у него прощения, даже если и съедали. Ужас перед силами природы появился позднее, когда человек отдалился от природных начал. В первом случае ученые говорят о «первобытном невыделении человека из природы». Так, в некоторых дошедших до нас мифах герои совершенно естественно выступают то в человечьем, то в зверином обличье, человек принципиально ничем от животного не отличается. Например, в славянской мифологии существовали «добрые» оборотни: Волх, сын князя Славена, который умел оборачиваться змеем и не пропускал плывших по реке врагов; князь Всеслав, превращавшийся в волка и в этом обличье защищавший своих людей.

Но на каком-то этапе развития человечества люди отделили себя от мира зверей, провели грань – и в результате все звериное стало внушать ужас. Это случилось, наверное, когда на смену охоте и собирательству пришли скотоводство и земледелие и нашим предкам больше незачем было с младых ногтей познавать ту природную среду, в которой они существовали. Зачем изучать повадки зверей и различать крики и песни птиц, если это больше не нужно для выживания? В результате первичная гармония была утеряна, а животные стали не родными, близкими и понятными существами, а демонами, внушающими страх. Так человеческое общество прошло через период своеобразной «зоофобии». Этот этап развития можно сравнить с детскими страхами: почти все дети в определенный период жизни, когда происходит осознание себя самого как отдельного индивида – отдельного от всего окружающего, – начинают бояться каких-либо животных, и эти фобии иногда остаются на всю жизнь, например боязнь пауков.

На смену реалистичным представлениям о животных, о которых мы можем судить по работам художников верхнего палеолита, пришли чудовища. У страха глаза велики – все, что внушает страх, многократно увеличивается. Прежде всего увеличиваются размеры самих этих существ. Достаточно обычные, но странные, на человеческий взгляд, животные становятся гигантскими монстрами. Так, например, кальмары или осьминоги обрастают длиннейшими многочисленными щупальцами и превращаются в кракенов, топящих корабли (о них мы поговорим позже). У сказочных чудовищ обычно огромные когти и зубы, часто ядовитые (например, у змея Йормунганда из сказаний викингов яд капал из пасти). Кроме того, человеческая фантазия начала лепить монстров из элементов тел различных животных и человека, так что получались всевозможные химеры. Пример типичной химеры – дракон. Вот описание дракона славянского: «Когда Волос подрос, оказалось у него змеиное тулово, одетое разом в мех и пеструю чешую, короткие когтистые лапы, голова ящерицы и перепончатые крылья»[18]. Кстати, европейский дракон создан на основе змеи (Змей Горыныч), дракон китайский имеет своим прообразом ящерицу, а уж энное количество голов и крыльев приходит потом.

Каждому животному и мифологическому чудищу обязательно приписывается символическое значение, и символика эта у разных народов зачастую разнится. Например, змея часто символизирует все коварное и низменное. Первоначально она, близкая к земле, была символом ее плодородия. Позднее она стала фаллическим знаком. Так как змея периодически сбрасывает кожу, то ее считают символом обновления и омоложения, а также целительства (яд и убивает, и лечит). Змея, свернувшаяся в кольцо и кусающая свой хвост, – это символ вечности (этой же змее, приснившейся Августу Кекуле, мы обязаны открытием формулы бензола – бензольного кольца).

Ряд ученых считает, что страх перед некоторыми животными в человеке заложен генетически: смертельными врагами наших предков-обезьян были леопарды, орлы и змеи. Что касается змей, это, возможно, так, но у северных народов нет представлений, например, о больших кошках – и соответственно легенд, в которых были бы страшные чудища с кошачьими головами, нет. По Карлу Юнгу, у людей есть архетипы – смутные образы, встречающиеся в мифах, которые существуют в психике изначально, а не возникают в процессе научения. Так это или не так, трудно сказать. Но если на том этапе развития человечества, когда все природное вызывало ужас и мифические монстры были непередаваемо кошмарны, то на более позднем люди преодолели свои страхи: у всех народов мира, например, есть предания, в которых отважный воин побеждает дракона (у нас это святой Георгий). Позднее чудища-химеры перестали угрожать человечеству, все медузы горгоны были убиты, зато появились очень приятные существа непонятного происхождения, вернее, животно-человечьего.

Например, русалки, ундины, сирены, тритоны… Это полулюди-полурыбы, чаще всего – женщины с рыбьими хвостами. Прообразами сирен, едва не погубивших Одиссея, считаются дюгони, но, чтобы принять морскую корову за прекрасную деву, нужно очень богатое творческое воображение – слава богу, люди им не обделены. До сих пор в мордовской глубинке, куда христианство пришло поздно и где до сих пор оно сосуществует рядом с язычеством, верят в леших и другую «нечисть». В деревне Ананьево и сейчас, как уверяют местные жители, живут прямые потомки русалки. Много-много лет тому назад рыбаки выловили в озере русалку; она была очень красива и вышла замуж за одного из них. Всем своим детям, а потом внукам и правнукам русалка передала по наследству кое-какую память об их не совсем земном происхождении: на ногах у них были перепонки между пальцами. Милая женщина, которая мне об этом рассказала, училась в школе с одним из ее потомков с такими перепонками[19]. Интересная, между прочим, мутация!