Читать книгу "Про девушку, которая была бабушкой - Наталья Нестерова"

И тут раздался испугавший меня звонок в дверь.

На четвереньках подползла к двери. Данный способ передвижения, похоже, входит у меня в привычку.

Я поднялась и посмотрела в глазок. Светлана Ильинична, старшая по дому.

Отлично, сейчас на ней проверим мою новенькую упаковку. Я такая молодая Венера вся из себя Милосская только в собственном видении или во всеобщем?

Встречать пожилую женщину в чем мать родила не годиться, я сорвала с вешалки плащ, запахнулась в него и открыла дверь.

Светлана Ильинична наше, жильцов, финансовое счастье. Счастье – это уже трижды производимые в нашу пользу пересчеты квартплаты. Опасаюсь, что управляющая компания, с которой у Светланы Ильиничны неутихающая война, наймет киллеров и общественницу прибьют. Квартплата взлетит, но это ладно. Жалко человека, на пенсии обретшего дело, как она говорила, «во благо ста семидесяти трем квартирам и проживаемым». От нас, ради кого Светлана Ильинична воевала, ничего не требовалось, только ставить подписи под заявлениями и прочими петициями.

Если бы вам каждый месяц пришлось ходить по ста семидесяти трем квартирам и собирать подписи, то у вас, определенно, тоже выработалась способность быстро и кратко пояснять суть дела, задавать вопросы и самому на них отвечать – выслушивать нет времени.

Наш диалог занял пять минут. Я несколько раз сказала «да», один раз упомянула личное имя и одно географическое название. Меня интересовало, видят ли меня посторонние в новом облике. Видят! Светлана Ильинична подсказала мне легенду.

– Здрасьте, а ты кто? Родственница Саши?

– Да.

– Племянница?

– Да.

– Приехала погостить?

– Да.

– Почему нагая в плаще? Из ванны выскочила?

– Да.

– А где Саша, в магазин пошла?

– Да.

– Мне ее ждать недосуг, у меня еще сто три квартиры. Скажешь, была Светлана Ильинична по поводу ремонта крыши.

– Да.

– Совершеннолетняя?

– Да.

О! Выгляжу с подозрением на несовершенно-летнюю!

– Как звать?

– Шура Калинкина.

– Сама откуда?

– Из Благовещенска.

Мне очень нравятся названия с библейским флером. Преображенское. Борисоглебское. Воскресенское. А в Благовещенске я «была в командировке» – беру в кавычки, потом объясню.

– Это куда китайцы так и прут?

– Да.

– Распишешься за тетку?

– Да.

– До свидания!

– Да. То есть всего хорошего!

Я закрыла дверь и исполнила перед зеркалом выступление стриптизерши, которой было велено уложиться в три секунды. Распахнула полы плаща, чуть застыла и сбросила его с королевской грацией: вот! Смотрите, любуйтесь, восхищайтесь!

Стриптиз – это, конечно, смело и авангардно, и о-о-очень ново в моей жизни. Однако представительницы этой профессии потом все-таки одеваются.

МНЕ НЕЧЕГО НАДЕТЬ!

Типичный вопль женщин всего мира, включая европейских принцесс и аборигенок в джунглях Амазонки. Однако если принцессы бесятся с жиру, а у аборигенок соломенные юбочки тропический дождь подпортил, то у меня взаправду, по-настоящему и честно НЕЧЕГО НАДЕТЬ! Есть точное наблюдение: если мужчина говорит, что ему нечего надеть, то не имеет чистого, если женщина – нет нового.

Я ни то, ни другое, ни третье, я вообще не пойми что и МНЕ НЕЧЕГО НАДЕТЬ!

Возьмем нижнее белье. И тут же его бросим. Необъятные трусы – в одну их дырку я войду двумя ногами, и еще свободно будет. Бюстгальтер. Мама родная! Если по центру разрезать, получится два капюшона на головы не меньше пятьдесят восьмого размера. Никому не требуется? Лифчики мои сшиты корсетным мастером из Воронежа на заказ, общение по переписке. Без примерок, естественно, но с запасом. Им нет сносу, потому что нет носу. Нижнее белье я отменила. Как ежедневный атрибут одежды оно мне не требуется. Не из природы, а в природу – русские крестьянки веками обходились без лифчиков, а трусы считали признаком гулящих баб.

Дома я большей частью хожу в халатах, под которыми сорочки-ночнушки. У меня два халата: летний ситцевый и зимний байковый. Против одного знаменитого халата-шлафрока Обломова. Но функции те же: кутать грузное тело человека, не желающего много двигаться, куда-то ходить, к чему-то стремиться, хлопотать, нервничать, спорить, доказывать – суетиться. Гончаров называет халат послушным рабом Обломова. Я бы поспорила. Скорее, мы с Ильей Ильичом рабы халатов. Властелин к нам, изнеженным и апатичным, крайне добр: «Надень меня и валяйся целый день на диване с книжкой».

На выход у меня имеется гардероб, весьма скудный. «На выход» – это не в свет, не на праздники, не в гости, не на светские, упаси господи, мероприятия. На выход за порог квартиры – в булочную-пекарню, находящуюся в четырехстах метрах от моего дома. Продукты, моющие и гигиенические средства, даже мелочь вроде ниток, бумагу, чернила для принтера и проч., проч., проч. я покупаю в интернет-магазинах, то есть с доставкой на дом. Не помню, когда я последний раз удалялась от своего дома на несколько километров. «На выход» равняется «на вход» – это когда меня навещают дети и подруга Лена Афанасьева. Я пала низко, но не настолько, чтобы встречать их в замызганном шлафроке. Я из него выбираюсь, снимаю ночнушку, надеваю белье, брюки и тунику…

Когда же я последний раз выбиралась из дома далеко и надолго? Вопрос меня заинтересовал. Еще вчера я, не предаваясь воспоминаниям, ответила бы на него: «Давно и слава богу! Еще бы подольше не было повода. Никогда и до конца!»

Два года назад Даня попал в больницу после автомобильной аварии. Я извелась от тревоги, хотя он бодро говорил по телефону, что отделался ушибами и трещинами костей. Маша, опять-таки по телефону, дрожащим голосом провибрировала: «У него переломы, но без смещения». Они меня оберегают, они знают, что я человек бесполезный в решении любых проблем. У Даньки, наверное, сплошные смещения, все кости в лохмотья. Ведь Маша и Даня неосмотрительно использовали множественное число – костей, переломы. Я вызвала такси и поехала в больницу. Может, моему сыну кровь понадобится, а моя – родственная, отдам всю до капли. Хотя в моей крови жира в виде холестерина больше, чем эритроцитов.

Сын полусидел на кровати, левая нога и правая рука в гипсе, пол-лица заплыло синячищем. Непострадавшим глазом смотрел в компьютер, лежащий на животе, и тыкал в клавиатуру пальцами незагипсованной руки. Словом, вполне живой и, как всегда, при компьютере. Ложная тревога.

Даня мне очень обрадовался и заявил, что ради того, чтобы вытащить меня из дома-норы, готов периодически занимать место манекена в краш-тестах при испытаниях автомобилей. Я обозвала его извергом. Мы отлично поболтали, много смеялись, вспомнили свой старый язык. Долгое время мы с сыном были как близнецы, общающиеся на только им понятном наречии, со словами-символами и со словами-кавёртышами, отсутствующими в русской лексике. Потом близнецовый период кончился, Даня женился. Это было нормально, здраво и правильно для обоих. У Дани образовалась семья, у меня – халаты-властелины.