Читать книгу "Дьявольское наваждение - Барбара Картленд"

— Но ваша смерть останется на моей совести, — парировал герцог, — а я этого не могу допустить.

— Но почему? Вы здесь чужой, вы ничего обо мне не знаете… Завтра вы решите, что вам все приснилось.

— А когда мне сообщат о вашей гибели, что я отвечу?

Джиованна попыталась рассмеяться, но вместо смеха у нее получился странный хриплый звук, хотя губы ее на миг сложились в улыбку.

— Неужели вы думаете, что об этом расскажут… вам или кому-то еще?

Тут она замерла, точно громом пораженная, и повернулась к герцогу.

— Кто вы? — спросила девушка. — Когда вы меня схватили, я приняла вас за местного… но вы говорите совсем иначе… Кто вы?

— Меня зовут Талбот.

Девушка умолкла, и герцог понял, что она перебирает в уме всех известных ей Талботов, гадая, которым из них он может быть. Наконец она чуть слышно произнесла:

— Талбот… Мак-Кэрон! Нет, нет… не может быть!

Вы — герцог?

Она посмотрела на него снизу вверх и вскрикнула.

— Ну зачем, зачем вы пришли! Зачем остановили меня!

Теперь меня наверняка убьют… а я не могу… не могу!

Она вновь вскрикнула и упала наземь у ног герцога.

Какое-то мгновение герцог остолбенело смотрел на девушку, а потом поднял ее на руки. Теперь он телом ощутил, что на ней действительно не надето ничего, кроме ночной рубашки. Герцог чувствовал каждую ее косточку и мог бы поклясться, что от голода у бедняжки часто случались обмороки. Волосы девушки, отливавшие серебром и струившиеся вниз, казались частью водопада.

«Что с ней делать?»— подумал герцог. Внезапно у него проснулось некое шестое чувство, появлявшееся всякий раз, когда он был в опасности или принимал ответственное решение. В Индии такое случалось с ним очень часто, но герцог так и не смог объяснить, что же не раз спасало жизнь ему и его людям. Впрочем, предчувствие никогда не обманывало герцога, и он знал, что этой подсказке стоит доверять.

Он без раздумий понес Джиованну назад. Выйдя из леса, герцог направился к фруктовому саду. Он шел, пока не оказался почти у самого конца аллеи, потом опустил Джиованну наземь под укрытие кустов. На миг ему показалось, что девушка мертва, однако ее грудь слегка приподнималась при дыхании, а пульс отчетливо прослушивался.

Герцогу приходилось видеть людей при смерти, здесь он не нуждался в совете врача: Джиованне нужна помощь как можно быстрее, не то она умрет. И вновь шестое чувство подсказало решение.

Герцог снял с шеи шелковый платок и, умело обмотав его вокруг запястья Джиованны, надежно привязал девушку к кусту рододендронов. Только сейчас он вспомнил, что оставил свой камзол на бревнах и, к сожалению, не мог подложить его девушке под голову. Однако ей, похоже, было все равно, герцог очень Сомневался в том, что Джиованна придет в себя скоро.

Он в последний раз взглянул на нее и, удостоверившись, что никто из проезжающих по аллее не увидит девушку, поспешил к дому. Дверь была открыта — он сам открыл ее, когда уходил. Герцог поднялся к себе в спальню, закрыл за собой дверь и позвонил камердинеру.

Уезжая из Индии, герцог забрал с собой своего денщика, прослужившего у него почти десять лет. Это был шотландец по имени Росс, единственный, если не считать командования, человек, знавший об опасной роли своего господина в «Большой игре».

«Большая игра» была частью разведывательной кампании, которая проводилась в строгой конспирации — даже агенты были известны только по номерам. Их действия в пользу Великобритании оставались в тайне, и никакие сведения никогда не выходили за пределы запертых кабинетов.

Талбот Мак-Кэрон считал Росса незаменимым помощником и опасался только, что тот не пожелает выйти в отставку вместе со своим господином и лишиться всего, что было так важно для него в течение долгих лет.

Когда герцог одевался к ужину, Росс сказал ему:

— Удобно вашу светлость устроили, даже очень! Тут и звонок в мою комнату есть, если вам вдруг чего ночью понадобится.

— Это вряд ли. — Герцог рассмеялся.

— Ну, я услышу, если что, — ответил Росс. — Тут не Проспишь — звонок-то прямо над кроватью!

Герцог снова посмеялся. Он тоже отметил, что вдовствующая графиня окружила высокопоставленного гостя всеми удобствами, и это еще раз доказывало, что ненавистного брака ему не избежать.

Герцог ждал, гадая, что же делать, если Росс не услышит звонка или если механизм не сработает. К его великой радости, он наконец услышал шаги по коридору. Дверь тихо приоткрылась.

— Ваша светлость звонили?

— Да, Росс, — ответил герцог. — Входи и закрой дверь.

Таинственный голос хозяина подсказал камердинеру, что, по его собственному выражению, «какая-то каша заваривается», а в глазах господина он увидел блеск, которого не было еще вечером.

Примерно через час герцог, которого колотил озноб, был закутан в одеяла и сведен по лестнице дворецким и собственным слугой. Он так слаб от малярии, его трясет «как осиновый лист», рассказывал Росс. Им пришлось едва ли не нести больного в холл, а потом в ожидавший у дверей закрытый экипаж.

Только когда мужчины опустили беспомощного герцога на сиденье, он сумел прошептать:

— Мне так жаль… скажите ее светлости… мне очень жаль…

— Она будет очень огорчена, ваша светлость, — отозвался дворецкий. — Будем надеяться, что ваш врач сумеет усмирить этот ужасный приступ и вылечит вас.

— Благодарю вас… — с трудом выговорил герцог.

Росс укутал ему ноги и сел в карету напротив господина.

Дворецкий произнес:

— Дайте знать ее светлости, когда его светлости станет лучше. Она будет так огорчена! Этим вечером она собиралась дать вечер в его честь.

— Его светлость тоже будет расстроен, когда придет в себя, — ответил Росс. — Он после этих приступов слабее котенка!

Дворецкий сочувственно вздохнул и отошел от кареты.

Лакей захлопнул дверцу, взобрался на запятки и лошади тронулись.

Герцог немедленно вылез из многочисленных одеял и спросил:

— Ты сказал Сазерленду, где надо остановиться?

— Сказал, ваша светлость, — ответил Росс, — но вам бы лучше самому ему показать.

Он выглянул в небольшое окошко за спиной господина.

— Мы уже не видны из дома, ваша светлость.

— Ну так открой окно, ради Бога! Я задыхаюсь! — волновался герцог.

Он стянул с себя последнее одеяло и сложил всю стопку на сиденье.

Когда лошади остановились, Росс распахнул дверь и герцог вышел.

Пока герцог шел к месту, где он оставил Джиованну, кучер медленно ехал следом.