Читать книгу "На пути "Тайфуна". А теперь на Запад - Александр Калмыков"

– Это не везение, – с сомнением покачал я головой, – а наблюдательность. Просто стрелок увидел, что из броневика торчат рога стереотрубы, и естественно, стал стрелять именно по нему.

– Ну да, он молодец, – согласился взводный. – Его к ордену представили. Так вот, когда немцы залегли, часть танков повернули к дотам и стали их расстреливать, но без особого успеха. Маленькие пушечки, которые стоят на «троечках», повредить их не могли, а «четверка», у которой ствол 75 мм, осталась только одна. Где-то вдали на правом фланге виднелась немецкая самоходка, но близко она не подъезжала, и из-за дыма вести огонь не могла.

– А развернуть танки первой волны обратно, чтобы подавить оборону, немцы не пробовали?

– К счастью, нет. Ну так вот, ситуация пока патовая, но вот-вот все изменится. Вопрос только в том, что произойдет раньше. Наши орудия ПТО когда еще выкатят на позицию, да и разбираться им придется сначала с прорвавшимся танковым взводом. А вот если немецкие гранатометчики подберутся поближе к дотам, то они подавят пулеметные точки, а потом и всем кранты. Там же наступало не меньше батальона, да еще с бронемашинами. Пока танки не дают нам высунуть голову, немцы легко ворвутся в траншею. К счастью, наши быстро оклемались, приготовили гранаты, бутылки с КС и попытались забрасывать ими танки. Но оказалось, не так-то все просто. Чтобы сбить гусеницу, эрпэгэшку надо метнуть точно под нее, иначе ничего не получится. Можно забросить на моторный отсек, но это же надо постараться сзади подобраться, да и то не факт, что граната оттуда не скатится. Вот горючая смесь КС к танковой броне хорошо прилипает. Вот только опять-таки, куда попало ее бросать нельзя, а то толку не будет. Уже почти все танки горели, но все равно продолжали ехать. У кого гусеница в огне, у кого лобовая броня, но им хоть бы что. Один сержант молодец, когда увидел, что танк прямо на него прется, схватил ручной пулемет, присел в окопе и давай поливать из него по смотровой щели. Фрицы из своих пулеметов достать его не могут, он же в мертвой зоне. Ну и повезло парню, убил он механика-водителя раньше, чем тот успел подъехать. А с обездвиженной машиной уже легко справились. Этому сержанту тоже орден дадут.

Переживая происшедшее так, как будто видел все это собственными глазами, Кукушкин замолчал, но потом, опомнившись, опять продолжил:

– Сколько времени прошло, мы и не поняли. Может, полминуты, а может, и пять. И вдруг хлоп, от одного из танков полетели искры, а потом он запылал. Затем другой танк как будто споткнулся и закрутился на месте. Немцы раньше нас сообразили, что это наша артиллерия подошла, и давай драпать. Ну, правда, убежать удалось не всем. Пять танков осталось гореть, и из них три на счету нашей роты. А из тех машин, что ушли в прорыв, ни одна не вернулась, всех артиллеристы остановили.

– Да, молодцы твои орлы.

– Это так, они все герои, – невесело улыбнулся младший лейтенант. – Вот только убитых и раненых у нас много. И я как раз хотел у вас попросить совета. Так как рота понесла значительные потери, то ей передали много бойцов из нового пополнения. У меня теперь большинство красноармейцев еще необстрелянные, и их всему учить надо.

– Ну и чего ты вдруг испугался? В бою ни разу не боялся, а тут надо всего лишь салаг обучать.

Кукушкин опасливо огляделся, не подслушивает ли нас сержант, и, наклонившись к самому уху, прошептал мне:

– Строевая.

О, тут я с ним полностью солидарен в нелюбви к строевой подготовке. Я всегда старался утешить себя тем, что моя тонкая натура и рациональный склад ума просто несовместимы с шагистикой.

– Слушай, Василий, – теперь, когда он не был моим подчиненным, я решил звать его просто по имени, – а чего тебе волноваться? Помнится, ты говорил, что у тебя по всем предметам отлично.

– Это так, товарищ командир. Но строевой подготовки у нас не было.

– Приехали! Как же не было, ведь на войне это самое главное.

– Главное? – испуганно переспросил младлей. Похоже, он мою тонкую иронию не уловил.

– Да шучу я. Но чем же вы там занимались на командирских курсах, если не строевой?

– Так у нас количество дисциплин по сравнению с довоенной программой сократили в три раза и оставили только пять самых важных предметов.

– Давай-ка попробую угадать. Первое это, естественно, стрелковое дело, ты же в оружии разбираешься. Затем топография с тактикой. Основы фортификации ты тоже знаешь, значит, инженерное дело проходил, ну и наверняка химическое. Так?

– Все верно, вот эти пять предметов нам и преподавали, – кивнул Василий.

– А почему вас не гоняли по плацу во внеучебное время?

– Товарищ командир, – взмолился бедный Кукушкин, как будто я действительно мог сейчас погнать его на плац, – у нас занятия и так продолжались по шестнадцать часов в сутки. Ну, были, конечно, построения, и в столовую строем шагали. Вот и все мои занятия по строевой.

– Но вас хотя бы выводили на занятия по тактике?

– Не выводили, а выбегали. Ну, в смысле выдвигали марш-броском. С полной выкладкой в сорок килограммов, а сложение у меня, как видите, не самое богатырское.

– Да уж, – посочувствовал я ему, – несладко тебе пришлось эти три месяца.

– Не три месяца, а один. Я же все-таки со средним образованием.

– Ясно. Ну, насчет строевой ты в голову не бери, для этого взводные с отделенными и существуют. А у тебя имеются более важные задачи. Ты сначала на командирской подготовке всех взводных и сержантов проверь, кто что умеет, и хорошенько подучи. А дальше они уже сами обучат красноармейцев. Кстати, у тебя ведь есть хороший опыт по использованию автоматического оружия. Учитывая, что у него малая прицельная дальность, но высокая интенсивность огня, секторы для стрельбы будут распределяться совсем по-другому. Если вашему батальону подкинут пистолет-пулеметы, то твой опыт там очень пригодится.

Получив от меня наставления, Кукушкин приободрился. Теперь он уже не так опасался своих новобранцев. Быстро попрощавшись, младлей пожелал мне скорейшего выздоровления и отправился к дороге ловить попутку.

* * *

Похоже, что сегодня у меня был день посещений. Только мой бывший взводный ушел, как приехал майор госбезопасности Куликов. С момента нашей последней встречи у него на кителе прибавилось два ордена, а еще блестела новенькая медаль «Серп и Молот».

Ландышева, которая, как оказалось, была с ним знакома, тут же с возмущенным видом накинула ему на плечи белый халат. Если медперсонал не отважился сделать замечание чекисту, то это еще не значит, что правила больничного распорядка можно нарушать.

Взяв мои записи, майор быстро просмотрел их, благо что исписанных листов насчитывалось немного.

– Ну что же, замечательно, – довольно резюмировал майор. – Это даже больше, чем я ожидал. Да, а почему вы ни разу не упоминали конструктора Таирова? Я считаю, что его самолеты очень даже неплохие.