Читать книгу "Ведьмин Лог - Мария Вересень"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О Северск, – ляпнула я, не задумавшись, – твоя милая грязная морда вечно пьяна и избита!
– Чего это? – сурово повела на меня бровью бабуля.
Ланка закатила глаза, показывая, что дивится она моей непосредственности последние дни, а я спешно втянула голову в плечи, сама не понимая, как так у меня сорвалось.
– Бабушка, это цитата, из Прокопия Сквернавца.
– Та-ак, – зловеще растянула бабуля коротенькое словцо, положила ногу на ногу и приняла надменный императорский вид, – и где ты нашла эту гадость?
– Купила, – тише мыши пропищала я. Хорошо, что рядом не было рачительной Лушки. Узнай она, что я деньги на Сквернавца трачу, могло бы и с сердцем поплохеть.
– Вот, значит, мы как о Родине думаем, – вкрадчиво начала бабуля, – рожа у нас пьяная, да? Грязная у нас, значит, рожа, да? А златоградские рожи тебе нравятся, да? Они, значит, все чистенькие? – начала заводиться, свирепея, бабуля – патриотка она у нас еще та. – Миренские жирные рожи тебе тоже нравятся! А наши, – она хлопнула себя по бокам, – не угодили!
Зажмурившись изо всех сил, я начала тараторить одно из стихотворений Сквернавца:
Люблю тебя, мой Северск, я зимою,
Когда скрипят снежинки под ногою
И воздух чище хрусталя…
– А рожа все же пьяная, – ввернула Ланка, и, поняв, что добра ожидать не стоит, мы, спрыгнув с телеги, припустили со всех ног, слыша позади бесполезные угрозы бабули и благодушный хохоток Пантерия.
К полудню Брюха преодолела подъем. Солнце било прямо в макушку, будоража вялую лошадиную кровь, отчего глаза нашей старушки по-молодому озорно заблестели. Она шумно выдохнула и, преисполненная чувства лошадиной гордости, оглядела мир вокруг себя. Позади, укрытый тенями и туманом, раскинув щупальца оврагов, словно паук затаился мрачный, загадочный и волнующий, как сказка, рассказанная на ночь, Ведьмин Лог. А впереди волновалась яркая, будто цыганский табор, деревня Дурнево. Отсюда – с Чертячьей горки – было видно, что строил деревню народ, склонный к стихийным порывам. Был тут и белый мрамор, и красный кирпич, и резные терема в два поверха. Жаль только, что большую часть камня, из которого предприимчивые дурневчане возводили свои чертоги, они добывали здесь же, разграбляя руины когда-то прекрасной, известной на весь Северск Школы Ведьм и Чаровниц. Никакие угрозы ведьм отсушить ворам руки не помогали, дурневчане слабоумными не были и с кайлом по ночам к школе не ходили, но стоило какой-нибудь башне дать трещину, рассыпаться, а камням скатиться к подножию холма, на котором школа высилась, как тут же камень ложился в основание какого-нибудь лабаза, а мраморные блоки шли на распил. Школа ветшала, а Дурнево разрасталось.
Бабка Марта пыталась всеми способами выведать, сколько и кому дурневский староста отстегивает за то, чтобы все это великолепие, имеющее три площади, храм Пречистой Девы, здание торговой гильдии и крепостцу малой дружины, следящей за порядком, именовалось «деревенькой». Но староста молчал, как в рот воды набравший, и делиться секретами не хотел. Потому как с городка и с деревеньки в великокняжескую казну причитались совершенно разные денежки.
Маргоша и бабка, увлекшись спорами, во время которых они страстно жестикулировали, все время показывая что-то друг другу на пальцах и тихо шипя, вдруг сообразили, что солнце припекает, а они уже полчаса стоят на месте. Марта подергала вожжи, а более сообразительная Маргоша свистом и маханием рук подозвала паренька-пастушка, выгонявшего дурневское стадо на нежную зелененькую травку, и тот с радостью оказал ведьмам услугу, раскрутив над головой толстый, как раскормленная змея, кнут, а потом щелкнув им над ухом мечтательно млеющей Брюхи.
– Но, мертвая! – только и успела сказать бабка, валясь на спину.
Свисавшая в это время с телеги до половины Маргоша грохнулась под ноги хохочущему пастушку и, пообещав ему вместо благодарности чирьи на всех интересных местах, рванула вслед удаляющейся телеге, высоко подобрав подол широких юбок.
В это время мы с Ланкой весело стучали в бронзовое било, которое висело при входе в жуткую низенькую черную избушку-землянку тетки Рогнеды. Она у нас была «шаманка», жуткая «язычница» и чуть ли не родная правнучка Бабы-яги. Вместо дверей у нее висела шкура непонятного происхождения, а в самой землянке стояло такое амбре, что сразу шибало в нос и начинали слезиться глаза.
– Привет, – радостно прогундосили мы с сестрой, зажимая носы, – чего варим, кого травим?
– Ой, девочки! – обрадовалась Рогнеда, льющая по капельке маслянистую жидкость в стеклянный, мутный от старости и частого употребления штоф. На руках у нее были толстые краги, а на животе стоял колом кузнечный фартук двойной кожи.
– Кислотой, значит, балуемся, – констатировала Ланка, жадным взором обшаривая землянку. Рогнеде как известной на весь Северск шаманке отовсюду везли разные интересные штучки. То, что по-настоящему ценно, шаманка прятала, а в остальном разрешала нам рыться как в игрушках. Я-то к семнадцати годам, конечно, остепенилась, а вот Ланка осталась дитя дитем. Присев на черный от времени пенек, который у Рогнеды был за табуретку, я степенно, по-взрослому поинтересовалась:
– Кому притирание?
– Да Карпычу моему, совсем ревматизм скрутил. Говорила ему зимой: одевайся, не молодой уже, – дак нет, бегает расстегнутым.
Рогнеда, вопреки возрасту и всем своим стараниям, оставалась белолицей и румяной. В отличие от большинства прочих ведьм у нее имелся законный муж. А ее шестеро детей, стыдясь матушкина промысла, настойчиво зазывали ее жить в двухэтажную кирпичную хоромину. Но она упорно жила в землянке, хотя злые языки утверждали, что Великокняжеский монетный двор работает на нее одну. Но, к счастью для Ведьмина Круга, тетка Рогнеда была подвижницей. Как вбила она себе с детства, что слаще доли, чем ведьмина, нет, так с этой мыслью и жила. Учила меня и Ланку травоведению, лекарству, а тайком от бабки Марты еще и тайным заговорам, из-за чего не раз была таскана бабкой за волосы. Притом что Рогнеда-то настоящая ведьма, а бабка наша аферистка чистой воды. А когда, интереса ради, мы спрашивали, отчего она Марту в жабу не превратит, Рогнеда тяжело вздыхала и, пугая нас непонятными словами, говорила: «Нельзя, иерархия, понимаешь».
– Bay! – пучили мы глаза.
За это златоградское словечко бабка уже нас таскала за волосы – в общем, она еще тот воспитатель, злыдня логовская. Да что там Рогнеда, если бабка Марта отчиму нашему, Крулю, перед носом фиги крутила! Очень убедительно обещая все хозяйство отсушить. И Круль, что показательно, ее боялся, визжал и прятался в кладовой, когда она лезла в драку. Хотя весу в ней в те годы было не в пример меньше, это она уж нынче отъелась на архиведьминских харчах.
Углубившись в воспоминания, я как-то забыла про Ланку, а та копалась, копалась в барахле да как завизжит – и швырнула мне в лицо какой-то гадостью. Я успела поймать эту ее находку в полете, а та заизвивалась и мазнула меня по лицу змеиным хвостом. Тут уж я сама завизжала, вскочила, ударилась о Рогнеду, та взвизгнула, высоко поднимая над головой бутыль, а потом рявкнула, как сотник на новобранцев:
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ведьмин Лог - Мария Вересень», после закрытия браузера.