Читать книгу "Красная луна - Маркус Луттерман"

Роб сжал кулаки и налетел на него.

Ханой, Вьетнам

Дождь лил сильно, как из гигантского душа. Тхан Ву по пути к фургону, петляя, обходил лужи, которые с каждой минутой становились все больше и больше. Осталось доставить одну коробку в ресторан, который находится в той же части города, что и магазин, где он хочет приобрести маленький сюрприз для сегодняшнего вечера. Но с таким продвижением дорога туда займет как минимум полчаса.

Тхан Ву снова взглянул на часы. Как бы он хотел сейчас быть дома! Нужно успокоиться: до прихода гостей еще два часа. Он успеет взять банку или две холодного пива «Tiger», принять душ и послушать хорошую музыку.

Телефон зазвонил в момент, когда Тхан Ву начал заводить машину.

– Алло!

– Здорово, парень. Как дела?

Протяжный голос с едва различимым высокомерием, которое он слышал у многих быстро разбогатевших друзей.

Лиллен.

– На дорогах пробки, но мне осталось занести одну коробку.

– Прекрасно. Хорошо работаешь.

Тхан Ву замер. Лиллен надумал добавить ему работы, иначе никогда бы его не похвалил.

– Спасибо, – ответил он коротко.

– Хочу попросить тебя об одолжении. Это ящик сувениров, находящийся на пути в Нойбай, и он должен быть доставлен на специальный склад.

Тхан Ву закрыл глаза. Спецсклад, роскошный, с охраной и камерами видеонаблюдения, был расположен на другом конце города.

Если он поедет в аэропорт, а потом туда, то не успеет вернуться домой к приходу гостей.

– Это сложно, – попытался объяснить Тхан Ву, – я собираюсь устроить вечеринку у себя вечером, и…

– Я бы не просил, если бы это не было так важно.

Тхан Ву хотел сказать еще что-то, но Лиллен уже положил трубку.

Секунду он молча сидел с телефоном в руке, потом закричал и ударил кулаком о приборную панель.

Массингир, Мозамбик

Абель Тамеле за несколько секунд съел свою порцию кукурузной каши и спросил, может ли он встать из-за стола.

– Посиди еще немножко, – сказала Халима.

Шум двигателя V8 приближался, и вся семья выглянула как раз в момент, когда роскошная «Тойота Прадо» проезжала мимо приоткрытой двери. Решетка радиатора блестела на солнце.

– Разве это не Томас? – спросила Халима.

– Не знаю, – ответил Даниэль, уставившись в свою пустую тарелку.

Конечно же, это был Том. Который тоже узнал Даниэля.

Халима взглянула на мужа и положила руку на его ладонь.

– Мы обязательно справимся. Я могу пойти к Марсии и попросить еще один мешок кукурузной муки.

Даниэль молчал. От слов жены стало тяжело на душе.

– Можно уже идти? – снова спросил Абель. – Меня ждут.

Халима кивнула, и мальчик побежал играть в футбол.

Даниэль встал, собрал тарелки, положил их в тазик для мытья посуды и пошел набирать воду, но вдруг остановился.

На улице раздался пронзительный крик, отчаянный плач женщины. Даниэль открыл дверь и вышел, чтобы узнать, что произошло. Халима последовала за ним.

Вниз по дороге медленно ехал потрепанный «исудзу». Позади него клубилась пыль. Следом бежали несколько человек и смотрели на то, что находилось в задней части грузовика. Халима положила одну руку на плечо Даниэля, другую прижала к губам. И он понял, что случилось.

На кого они смотрят.

Он пытался дышать ровно, но в груди все сжалось. Даниэль бросился к автомобилю, но остановился уже через несколько метров – ноги его не слушались. Хотелось заткнуть уши, бежать прочь и никогда больше не слышать о грузовике и о том, что в нем находится. Но он все стоял на дороге, чувствуя, как пересохло во рту.

Даниэль все понял. Он прочитал это в глазах Адель, чье яркое платье развевалось на ветру, в то время как она нервно переступала возле грузовика.

По другую сторону от автомобиля бежали дети – подпрыгивая, они пытались рассмотреть лежавшее там тело.

Даниэль вышел на дорогу и поднял руку, останавливая грузовик. Он узнал водителя. Это был немногословный, практически беззубый пятидесятилетний мужчина, который не раз подвозил молодых людей к границе. На местах для пассажиров сидели два жилистых парня и вытаращенными глазами смотрели на Даниэля. Друзья кузена, которые пересекли с ним границу.

Старенький «исудзу» резко затормозил. Даниэль велел детям уйти, но они только отбежали на несколько метров и остановились в тени деревьев, не сводя глаз с автомобиля.

Мотор выключился. Казалось, весь мир, даже птицы, затих. Даниэль обошел машину спереди и подошел к кузову.

Джомо был завернут в грязно-серое одеяло, но во время долгой и тряской дороги оно сползло, открыв голову, плечо и почти всю ногу.

Смерть исказила черты его лица, сделав их острыми и прямыми.

Губы Джомо стали натянутыми, как у старика, а волосы казались седыми от пыли.

Даниэль откинул одеяло. Рубашка Джомо была грязной, но целой, без следов крови. По ту сторону грузовика слышался громкий плач Адель. Он не решался посмотреть на нее.

Пассажирская дверца открылась. Один из друзей Джомо вышел из машины.

– Он был убит выстрелом в спину.

Даниэль, не отрывая взгляда от тела, кивнул.

– Мы не стреляли даже. Но они заметили нас и спустили собак. Меня укусили за руку.

Краем глаза Даниэль видел, как парень закатывает рубашку и показывает рану, но смотреть на это не было сил. Парень продолжал говорить, его слова лились сплошным потоком, но Даниэль слышал только отрывки. Что-то о том, как они убили одну из собак пангой и застрелили другую из ружья; как их поймала охрана, когда они пытались скрыться; как выстрелили в Джомо и, раненый, он пытался бежать, но потом им пришлось тащить его на себе.

Халима обняла Адель, которая содрогалась от плача. Даниэль смотрел на них и пытался вспомнить, на пятом или шестом месяце была его сноха.

Теперь он обязан обеспечить их – Адель и будущего ребенка. Как он справится с этим, если не может прокормить даже собственную семью? Даниэль посмотрел на свои руки и заметил, что они дрожат, – точно так же, как у Адель.

Нью-Йорк, США

Роб Чезей проснулся на кожаном диване, от которого пахло мужским одеколоном и сигаретным дымом. Дождь стучал по оконному стеклу совсем близко. Поскольку он спал на животе, щека прилипла к дивану, и кожу потягивало, пока он аккуратно поднимал голову.

Роб поднялся. Тело сотрясала мелкая дрожь, будто он сидел в ванне, наполненной ледяной водой.

Роб знал, что делать с этим хорошо знакомым чувством. Ему нужно совсем немного, чтобы смягчить тревогу. Роб положил ладони на диван и почувствовал, как они затвердели. Он испугался своих мыслей. Комната качалась.