Читать книгу "Исключительные - Мег Вулицер"

– Вот видишь, – голос его стал тише, от волнения он слегка охрип. – Тебе нравится. Жюль Хэндлер это нравится.

Ей было приятно слышать произносимое вслух странное имя и осознавать, что оно стало звучать для нее гораздо роднее прежнего глупого «Джули», но тут Итан совершил самый поразительный поступок: уткнулся в нее своей большой головой, подался вперед грузным телом, плотно прижался к ней, словно бы повторяя все ее контуры. Рот его впился в ее губы; она уже знала, что от него пахнет травкой, но вблизи запах был гораздо хуже – грибной, лихорадочный, перезрелый.

Она отдернула голову и сказала: «Погоди, зачем?» Наверное, он счел, что они на одном уровне – он здесь популярен, но все же полноват; она никому не известна, кудрява и скромна. Они могли бы объединиться, могли бы сплотиться. Их примут за пару, в этом есть и логический, и эстетический смысл. Хотя она высвободила голову, он еще прижимался к ней всем телом, и именно в тот момент она ощутила, какая это груда, – «куча угля», могла бы она сказать другим девчонкам в своем вигваме, вызывая смешки. «Как там называлось это стихотворение в школе – “Моя последняя герцогиня”? – сказала бы она им, ведь это, по крайней мере, подчеркнуло бы, что кое-что она знает. – А тут был “Мой первый член”». Жюль отодвинулась на несколько дюймов от Итана, чтобы ни одной частью тела с ним не соприкасаться.

– Мне очень жаль, – сказала она.

Ее лицо пылало и, должно быть, покрывалось красными пятнами.

– Да ладно, забудь, – резко бросил Итан, и тогда она увидела, что выражение лица у него стало совсем другим, будто он решил переключиться в режим ироничной самозащиты.

– Тебе не о чем жалеть, – сказал Итан. – Думаю, соображу, как жить. Как не покончить с собой из-за того, что ты не захотела со мной сосаться, Жюль.

Она ничего не ответила, просто опустила глаза и стала рассматривать свои ноги в желтых сабо на пыльном полу мастерской. На мгновенье ей показалось, что сейчас он в бешенстве развернется и бросит ее здесь, и придется пробираться обратно сквозь деревья в одиночку. Жюль представила себе, как спотыкается об обнаженные корни, и в конце концов только мощный фонарь Гудрун Сигурдсдоттир поможет отыскать ее в чаще, где она будет сидеть, прислонясь к дереву и дрожа. Но Итан тихо сказал:

– Не хочется ерундой страдать из-за этого. Так бывает, с незапамятных времен одни люди отвергают других.

– Ни разу в жизни никого не отвергала, – порывисто ответила Жюль. – Впрочем, – добавила она, – ни разу и не соглашалась. То есть никогда так вопрос не стоял.

– Ну да, – сказал он.

Он оставался рядом, пока они вместе лезли по холму обратно. Когда забрались наверх, Итан повернулся к ней. Она ожидала, что еще раз натолкнется на его иронию – может, даже в новой, озлобленной версии. Но вместо этого он произнес:

– Вот ты не хочешь этого делать со мной, а причина, может быть, вовсе не во мне.

– В каком смысле?

– Говоришь, ни разу не отказывала и ни разу не соглашалась, – сказал он. – Ты на сто процентов неопытна. Поэтому, может быть, просто нервничаешь. Твоя нервозность может скрывать твои истинные чувства.

– Думаешь? – спросила она в сомнении.

– Может быть.

– Иногда такое бывает с девушками, – прибавил он, явно преувеличивая свою житейскую осведомленность. – Так что у меня к тебе предложение.

Жюль слушала, не перебивая.

– Подумай еще, – сказал Итан. – Проводи со мной больше времени, и посмотрим, что из этого выйдет.

Просьба была вполне разумной. Она могла бы проводить больше времени с Итаном Фигменом, обкатывая мысль, не стать ли с кем-то парой. Итан был особенным, ей действительно нравилось, что он ее выделяет. Он гений, а для нее это многое значит, понимала она. И согласилась подумать еще.

– Спасибо, – сказал Итани и весело добавил, – продолжение следует.

Только доведя ее до вигвама, где она жила, Итан с ней распрощался. Жюль вошла внутрь и стала готовиться ко сну. Стянула футболку и расстегнула лифчик, высвобождая маленькие груди. На другом конце вигвама в кровати уже лежала Эш Вулф, влезшая в свой спальный мешок с красной фланелевой подкладкой и повторяющимся узором в виде ковбоев, бросающих лассо. Жюль догадывалась, что когда-то этот спальник наверняка принадлежал ее брату.

– Ну и где ты была? – спросила Эш.

– Ой, Итан Фигмен захотел показать мне один из своих фильмов. А потом мы разговорились, и стало… в общем, трудно объяснить.

– Звучит таинственно, – сказала Эш.

– Нет, ничего такого, – ответила Жюль. – Вернее, кое-что, но это было странно.

– Я знаю, какими они бывают, – произнесла Эш.

– Кто бывает, и какими?

– Эти странные моменты. Их в жизни сколько угодно, – сказала Эш.

– Ты о чем?

– Ладно, – Эш выбралась из своей постели, подошла и присела рядом с Жюль. – Я всегда как бы ощущала, что в течение всей жизни ты готовишься к особым моментам, понимаешь? Но когда они случаются, порой чувствуешь себя совершенно не готовой к ним. Вот поэтому они и бывают странными. Реальность сильно отличается от фантазий.

– Так и есть, – согласилась Жюль. – Именно это со мной и случилось.

Она удивленно смотрела на красивую девушку, сидящую у подножья ее кровати; казалось, эта девушка понимает ее, хотя она ей ничего не рассказала. Весь минувший вечер обретал разнообразные тонкие смыслы.

Первый поцелуй, думала раньше Жюль, должен притянуть тебя к другому человеку; магниту и металлу положено, соприкоснувшись, слиться и расплавиться в обжигающее серебристо-алое варево. Но этот поцелуй ничего подобного не сотворил. Жюль хотелось тотчас рассказать все это Эш. Она сознавала, что так и рождается дружба: один человек открывает странный момент, а другой решает просто выслушать, и не воспользоваться этим. Их дружба началась в ту ночь и крепла в последующие дни, становясь полновесной и важной, ничуть не похожей на те приятельские отношения, которые Жюль заводила прежде в Хеквилле. Издалека она размышляла о девочках, с которыми там дружила, – об их мягкости, верности; ее удручала мысль, что они считали ее одной из них. Она видела, как все они идут строем к своим шкафчикам в школе. Шелестят их вельветовые джинсы, волосы заколоты, или стянуты резиновыми ленточками, или распущены и лихо завиты. Все вместе, незаметные, невидимые. Она словно прощалась с этими другими девочками сейчас, здесь, в вигваме, где на ее кровати сидела Эш Вулф. Но зарождающуюся дружбу с Эш пока что притормозило присутствие Кэти Киплинджер, которая встала посреди вигвама, сбросила свой большой хитроумный бюстгальтер и выпустила на волю пару по-женски увесистых грудей, отвлекая Жюль мыслью о том, что внутри конусообразного строения эти шары явно не к месту, как квадратный колышек в круглой дырке. Жюль хотелось, чтобы Кэти тут вообще не было, и чтобы Джейн Зелл тоже не было, и вечно хмурой Нэнси Манджари, которая порой играла на виолончели так, будто исполняет траурную музыку на похоронах ребенка.