Читать книгу "Одно сердце на двоих - Александр Тамоников"

Охраны я не заметил. Это означает, что она ведется профессионально. Наблюдение за чудом, возникшим среди леса, осуществляется через видеокамеры и прочую хитрую аппаратуру.

Этот дворец мне не понравился. Кто успел его построить за те три года, в течение которых я тут не был? Чтобы такое отгрохать, надо иметь и технику, и людей, целую строительную компанию».

Тут «Рено» затрясся на грунтовке, и Галдин усмехнулся.

«Вот это уже по-нашему, по-русски. Дороги времен Ивана Грозного. Так в большей части страны. В двадцать первом веке. Идет какой-нибудь пенсионер по улице в старых кирзачах и телогрейке, а в руке у него сотовый телефон. У домов теперь не шесты высотой метров в пять с самодельными антеннами, а спутниковые тарелки. Контрасты, мать их!..

С одной стороны, как говорил поэт, преданья старины глубокой, с другой — результаты прогресса. А в итоге хрен знает что».

Галдин завел «Рено» в деревню Чернуха в 20.30. Там было темно, не горел ни один фонарь. Ближний свет фар высвечивал ухабы распотрошенной центральной и единственной улицы. Раньше здесь было дворов сто, никак не меньше. Сейчас их осталось десятка два.

Старший лейтенант запаса Вячеслав Дуневич жил на окраине, у болота. Галдин учился вместе с ним в военном училище, знал его сестру Елену, отца, скончавшегося в 2012 году. Мать умерла при родах Елены, отец же другую женщину в дом не привел.

Машину тряхнуло. У Галдина возникло такое ощущение, будто она провалилась в воздушную яму, только покатистую и с твердым покрытием.

— Поймал все же колдобину, — пробурчал Галдин. — Да и как в нее не угодить, если здесь вся улица — сплошные колдобины. — Он повернулся к псу, поднявшему голову. — Это тебе, Султан, не шоссе, ведущее к поместью какого-то нувориша, а исконно русские дороги. Таких ни в Сирии, ни в Суринаме, ни даже в Афгане не найдешь. А у нас, твою мать, все та же проблема — дураки и дороги.

Пес наклонил голову, слушал Галдина и всем своим видом показывал, что полностью с ним согласен.

А старший лейтенант медленно вел машину по ночной деревне. Он внимательно всматривался в дорогу, чтобы не угодить в колдобину размером с его авто. Такого исключать было никак нельзя. Вокруг темнота непроглядная. Небо заволокли тучи, скрылись звезды.

Только в окне дальнего дома мелькнул свет. Туда Галдин и подъехал. Он остановил машину и с удивлением посмотрел на участок Дуневичей.

Забор, когда-то крепкий, поставленный еще в восьмидесятые годы, скособочился, одна секция завалилась. За ним непроходимые заросли какого-то чертополоха.

Да и дом выглядел весьма печально. Стены еще ничего, штукатурка с них не отвалилась, но они уже чуть покосились. Гараж поржавел. Ворота в сарай нараспашку. Когда-то семья держала там свиней и коз. С другой стороны были насесты для кур, загон для гусей. Скотины у Дуневичей было много даже после смерти отца. А сейчас у гостя возникло такое ощущение, что даже кошки в хозяйстве нет.

«Здесь определенно что-то случилось. А вот что? Это я сейчас и узнаю», — подумал Галдин и окликнул пса:

— Султан, рядом!

Они подошли к крыльцу.

Глава 2

Галдин постучал. В ответ тишина, причем какая-то гробовая. Этот дом казался Вадиму склепом. Он не мог понять, как Славик и Лена, отличавшиеся педантичной аккуратностью и трудолюбием, могли так запустить дом и участок.

Галдин толкнул дверь, взглянул на пса. Султан тоже посмотрел на него, но спокойно, не проявляя никакой тревоги.

Они прошли через сени. Дверь в комнату оказалась открытой. В ней горел свет, но никого не было. Бросалось в глаза запустенье, пыль на полу, смятые дорожки. На столе громоздились пустые бутылки и тарелки с объедками недельной давности. Банка из-под тушенки, переполненная окурками. Грязные шторы на окнах. Черт возьми, Вадим никак не ожидал увидеть здесь такой бардак.

— Эй, живые есть кто? — крикнул он.

— Приехал все ж таки, — донесся голос из левой спальни.

В комнату на инвалидной коляске въехал старший лейтенант запаса Вячеслав Дуневич. Его физиономия заросла недельной щетиной. Он был в рубашке далеко не первой свежести и мятых штанах.

Галдин остолбенел. Пес тоже напрягся, заскулил.

Дуневич же продолжал:

— А я что говорил? Не хрен тебе здесь делать, Галдин.

— Ты это, Славик… что произошло?

— Какое вам всем дело? Проваливай отсюда. Нет больше Славика Дуневича, да и Елены.

— Как это?

— Как? Каком кверху. Я же сказал, проваливай, а то ружье за шторой, влеплю дуплетом в черепушку, и все дела.

— Ты охренел, Славик? Это же я, Вадим.

— Нет, это ты охренел. Я же предупреждал.

Видок у Дуневича был не ахти. Сразу ясно, с перепоя. А вот похмелиться другу нечем.

— Ладно, свалю, если хочешь, но, может, по старой дружбе пропустим граммов по двести?

В глазах Дуневича промелькнул блеск жизни. До того они казались Вадиму мертвыми.

— А у тебя есть?

— Конечно. Я же в гости ехал.

— Давай.

— В машине. Сейчас принесу. Пес тут посидит. Ты не бойся, он не тронет.

— Я, Галдин, в этой жизни больше никого и ничего не боюсь.

— Ну да, я сейчас. Султан, сидеть, свои!

Вадим принес сумку. Потом он убрал со стола пустую тару, мусор, перестелил скатерть, выставил из сумки две бутылки водки, свежий хлеб, колбасу, паштет, шпроты.

Дуневич усмехнулся и заявил:

— Богато, смотрю, живешь, Галдин.

— Бывали времена, ты меня по имени звал.

— Когда-то бывало. Наливай.

— Один стакан вижу, где второй взять? Да и нож нужен.

— Сзади. В буфете у печки.

Галдин достал из буфета все необходимое, быстро порезал колбасу, хлеб, вскрыл консервы. Налил он не скупясь, по двести граммов. Дуневич схватил стакан и залпом выпил. Вадим тоже, но в несколько глотков. Хозяин дома занюхал водку рукавом рубахи, достал из внутреннего кармана дешевые сигареты.

— Ты бы закусил, Славик, — посоветовал Галдин.

— А ты бы оставил свои советы при себе. Наливай еще.

Гостю пришлось открывать вторую бутылку. На этот раз они пропустили по сто пятьдесят граммов. Дуневич проглотил бутерброд с колбасой, после чего прикурил очередную сигарету. Вадим достал свои и тоже задымил.

— И сигареты дорогие куришь. Жизнь удалась, да? — продолжал Слава.

Галдин решил перейти в наступление, и заявил:

— Так, хорош дурака гнать. Я твой друг. Брось свои выкрутасы и рассказывай, что у вас тут случилось. Почему бухаешь, где Елена, и вообще, как цветущий участок превратился в помойку?