Читать книгу "Жизнь Джейн Остин - Клэр Томалин"

Однако прошло еще какое-то время, прежде чем он смог жениться. И это несмотря даже на то, что в 1761 году он получил приход в Стивентоне: одна из его кузин вышла замуж за землевладельца с имениями в Кенте и Хэмпшире и посодействовала этому назначению. Правда, отец Кассандры Ли вряд ли считал небогатый захолустный приход блестящей перспективой для своей дочери, так что прошло еще три года (за которые мистер Ли скончался), пока Джордж не убедил ее, что этот приход да еще те небольшие суммы, которые каждый из них ожидал в наследство, являют собой достаточно крепкий фундамент для начала совместной жизни. И она приняла его предложение. Составили и подписали брачный контракт, церемония бракосочетания состоялась 26 апреля 1764 года в старой церкви Святого Суитина в Бате. Жениху было тридцать два, невесте — двадцать четыре. Никто из Остинов на свадьбе не присутствовал, там были только мать Кассандры, ее брат Джеймс Ли-Перро и сестра Джейн — они стали свидетелями.

На невесте был красный дорожный костюм, подходящий для путешествия через Сомерсет, Уилтшир и Хэмпшир. Они отправились в путь сразу после церемонии, на ночь остановились в уилтширском городишке Девизес, а на следующий день приехали в дом священника в Дине — там им предстояло жить, пока приводили в порядок ветхую постройку в Стивентоне.

Лишь осенью Филадельфия получила известие о женитьбе брата, а в январе 1765 года вместе с домочадцами уехала из Индии обратно в Англию. Они добрались в Лондон через полгода, 16 июня. Семейство Хэнкок поселилось в особняке на Норфолк-стрит, а Гастингс устроился неподалеку, на Эссекс-стрит, ведущей к Стрэнду[13]. По приезде Гастингс узнал о том, что его сын Джордж, которого он не видел с четырехлетнего возраста, прошлой осенью умер от дифтерии. Известие не только огорчило, но и смутило Филу, ведь последние полгода мальчик прожил в доме ее брата Джорджа Остина и его молодой жены. По всей видимости, Фила рекомендовала брата Гастингсу как опытного наставника, да к тому же женатого и осевшего в деревне, — просто идеальный вариант. Да и Джорджу Остину это сулило дополнительный доход. План был всем хорош, только вот ребенок, сначала потеряв мать, а затем разлучившись еще и с отцом, отправленный через полмира под опеку незнакомых людей, видимо, не смог перенести очередной перемены. Как позднее писала Бетси Хэнкок своей кузине Филе Уолтер, «душевные и телесные страдания всегда тесно связаны». Впрочем, семейное предание говорит, что молодая миссис Остин очень полюбила мальчика и они с мужем были потрясены его смертью. Они в то время ждали своего первого ребенка.

Джордж и Филадельфия были дружны по-прежнему. Летом 1766 года Фила с мужем навестила Остинов в Хэмпшире. Она помогала невестке при появлении на свет второго сына, Джорджа-младшего, а мистер Хэнкок стал крестным мальчика. В Лондоне он был также представлен сестре жены Леоноре и проявил к ней самое сердечное расположение.

В следующие два года мистер Остин время от времени занимал у Хэнкока деньги, как-то раз даже изрядную сумму в двести двадцать восемь фунтов. Однако настал момент, когда Хэнкок осознал, что не сможет достойно содержать жену и дочь, если не приумножит свое состояние, и решил вернуться в Индию. Семью он оставил в Лондоне, а сам отплыл из Англии в 1768 году.

В его отсутствие Гастингс оказывал некоторую финансовую помощь Филадельфии, за которую ее муж выражал свою признательность. Гастингс также состоял с миссис Хэнкок в переписке — и тоже с ведома супруга. Единственное из сохранившихся писем (от 31 января 1772 года) предельно корректно, это не любовное письмо, но оно полно тепла и привязанности. Гастингс называет ее «милым бесценным другом» и просит «поцеловать мою дорогую Бесси и заверить в моих нежнейших чувствах, милостивый Бог да благословит вас обеих». Спустя некоторое время Гастингс тоже отправился в Индию, и вскоре Хэнкок сообщил жене, что их друг нашел новую «фаворитку», миссис Имхофф, жизнерадостную и прелестную даму, замужем за немцем (собственно, именно она впоследствии стала второй женой Гастингса, разведясь с мужем). Услышав о миссис Имхофф, Филадельфия немедленно заявила, что она и сама вернется в Индию с Бетси, которой было уже десять лет. В ответном длинном письме от 23 сентября 1772 года муж запрещал ей даже думать об этом, перечисляя все те возможные несчастья, которые могут приключиться с Бетси, — от потери родителей в незнакомой стране до совращения каким-нибудь галантным повесой из Калькутты или просто слишком раннего замужества… «Ты хорошо знаешь, что ни одна девушка, будь она даже всего четырнадцати лет от роду, не может, появившись в Индии, не привлечь внимания всех местных бездельников, а ведь их тут множество, красавцы как на подбор, но без всяких иных достоинств». Он выразил и еще одно свое опасение: что дочь может получить «ложные понятия о счастье, скорее всего весьма романтичные». Через несколько дней он написал жене вновь, чтобы сообщить, что мистер Гастингс положил пять тысяч фунтов на имя своей крестницы.

Подтекст этих писем кажется достаточно отчетливым: Филадельфия не хотела потерять свое место в сердце Гастингса (или же боялась, что это место утеряет ее дочь) и готова была даже отправиться в Индию, лишь бы сохранить его. Хэнкок видел тщетность подобного шага и указал жене на возможные последствия. Возможно, Фила и сама писала Гастингсу и просила сделать что-либо для Бетси, чтобы убедиться, что новое увлечение не заставило его позабыть о девочке. Во всяком случае, все участники истории сохранили свое достоинство, и не в последнюю очередь — Хэнкок.

Он всегда был рассудительным и осторожным человеком. Об этом лишний раз свидетельствует все то же упомянутое выше письмо: «Тому, что мои брат и сестра Остин в добром здравии, я сердечно рад, но не могу сказать, что известия о стремительном увеличении их семейства доставляют мне такое же удовольствие… особенно учитывая, что мой крестник не имеет никаких видов на будущее и его придется обеспечивать средствами к существованию…» Да, семья Остин и вправду разрасталась очень быстро. В первые же три года родились трое сыновей, один за другим, а затем, после переезда из Дина в Стивентон, в четыре последующие года на свет появились еще четверо малышей. Замечания мистера Хэнкока были справедливы, и все же ему не следовало огорчаться на этот счет. Несмотря на смерть маленького Гастингса под их кровом, на слабоумие их второго сына и даже на их своеобразную методу обращения с малышами, Джордж Остин и Кассандра Ли вырастили своих отпрысков умными и целеустремленными.

Знали ли дети Остинов о том, что в Лондоне у них, помимо блистательной тети Филадельфии, есть еще одна тетка? В 1769 году скончалась приютившая Леонору Элизабет Хинтон. Умирая, она оставила племянницу первого мужа на попечение своего второго мужа, мистера Хинтона. Сохранилось письмо Хэнкока к жене от 17 января 1779 года, в котором упоминается «бедная Леонора», благородное поведение Хинтона и отсутствие всякого наследства после его усопшей супруги, — и вот Хэнкок предлагает взять на себя часть финансовых забот о свояченице. Ясно, что о ее переселении к брату и речи не заходило. Остается только гадать отчего — то ли «бедную Леонору» считали невежественной и дурно воспитанной, то ли за ней числились какие-то более серьезные прегрешения (ведь нравственность девицы, оставшейся в Лондоне без матери, легко могла пострадать). После упоминания в письме Хэнкока о ней больше ничего не было слышно. Даже ее смерть никак не отмечена в дошедших до нас письмах. Она скончалась в возрасте пятидесяти лет и была похоронена в Ислингтоне 4 февраля 1784 года. Ее сестра Филадельфия в то время находилась во Франции, а брат Джордж был поглощен бесчисленными семейными заботами — у него тогда уже было восемь детей. Старший племянник Леоноры Джеймс учился в Оксфорде, а ее племяннице Джейн исполнилось восемь лет. В семействе, где каждому приходилось вести свои маленькие сражения за то, чтобы получить и удержать достойное место, кто-то волей-неволей должен был проиграть. Так или иначе, Леонора — бедная, невзрачная и ничем не примечательная — была попросту забыта.