Читать книгу "Сталин и Гитлер - Ричард Овери"

В восемнадцать лет он вступил в революционное движение, после чего был исключен из семинарии. Юный Сталин был захвачен бескомпромиссным революционным мировоззрением, свойственным российскому марксизму, и простыми уроками классовой борьбы. После вступления в подпольную жизнь ему пришлось прожить следующие семнадцать лет в слабоосвещенных и опасных подземельях. Здесь он научился выживать, нивелируя свою собственную личность; имя Иосиф Джугашвили, которое ему дали при рождении, превратилось сначала в «Коба», затем временами в «Давид», «Нижевадзе», «Чижиков», «Иванович», пока, наконец, по некоторым данным незадолго до начала войны в 1914 году, он взял русское слово «сталь» и стал «Сталиным». Он был весь поглощен борьбой, много читал, писал куда больше, чем его более поздние хулители могли прочесть, и участвовал в ограблении банков, чтобы финансировать свое дело. По крайней мере четыре раза его арестовывали, пока, наконец, не отправили в Сибирь. Он бежал, что в случае царской ссылки означало несколько больше, чем просто сесть в поезд, направляющийся на запад. Его несколько раз делегировали на партийные конференции за границей, однако решающим для его дальнейшего продвижения вверх было его решение встать на сторону фракции большевиков, или «большинства», когда в 1904 году в социал-демократической партии произошел раскол по вопросам революционной тактики. Сталин встал на сторону группы партийцев, возглавляемой молодым юристом Владимиром Ульяновым, чьим революционным псевдонимом был «Ленин». В 1912 году, будучи заключенным в тюрьме, Сталин был избран членом Центрального комитета большевиков, руководящего органа партии, и оставался в нем, не считая краткого перерыва в годы мировой войны, на протяжении всех следующих сорока лет. В 1913 году началась его четырехлетняя ссылка в Туруханск, где ему выдавали казенное жалованье 15 рублей в месяц; здесь он много времени проводил на охоте и рыбалке. Его соратник по ссылке вспоминал в 1916 году тридцатишестилетнего, но уже опытного ветерана молодежной революционной борьбы: «Толстеющий, среднего роста, свисающие усы, густые волосы, узкий лоб, довольно короткие ноги… его речь была скучной и сухой… ограниченный, фанатичный человек». Сталин был высокомерным и неразговорчивым, его отношение к окружающим было «грубым, провокационным и циничным»16. Тогдашние личностные качества Сталина хорошо узнаваемы в будущем диктаторе.

Революция 1917 года сотворила Сталина. Он вернулся из Сибири в Петроград и вошел в когорту испытанных активистов, надеющихся воспользоваться падением российской монархии как ступенью к социалистической революции. Героическая версия вклада Сталина в дело революции, написанная в 1930-х годах, ставит имя Сталина повсюду, всегда в гуще кризиса. Он стал ближайшим соратником Ленина и неутомимо работал над подготовкой захвата власти в октябре 1917 года17. Однако реальные обстоятельства были несколько иными, хотя Сталин и не был таким уж скромным в год революции, как это пытались представить более поздние ревизионеры роли Сталина. Он поддержал стратегическую линию Ленина, объявленную им в апреле 1917 года, о недопущении компромисса с Временным правительством. Его статьи и речи свидетельствуют о неутомимом, бескомпромиссном революционере, разоблачающем угрозу контрреволюции со стороны менее преданных или оппортунистически настроенных социалистов и призывающем партию и все население к захвату власти и передаче ее российскому трудовому народу. Узость его взглядов на единство партийных рядов и единую партийную линию, характерная для 1930-х годов, полностью обозначилась в период идеологической и организационной неразберихи между двумя революциями. В мае в газете «Солдатская правда» он призывал к «единству взглядов», «одной общей цели», «одному общему пути»18. Именно Сталин составил отчет Центрального комитета в июле 1917 года, в котором звучал призыв порвать с другими социалистическими партиями, меньшевиками и социал-революционерами, поддерживавшими «буржуазное» правительство. Его тогдашние речи свидетельствуют о ясном понимании политической ситуации и твердом революционном курсе. В момент наступления последнего кризиса Временного правительства в октябре 1917 года Сталин, как и большинство других членов комитета, проголосовал за переворот. Его речи, зафиксированные в кратких протоколах, заканчивались следующими заявлениями: «Мы должны твердо и решительно держать курс на вооруженное восстание»19.

Существует вероятность того, что определенная доля этого революционного энтузиазма была привнесена позже, когда в 1934 году были опубликованы избранные труды Сталина; восстание же, когда оно началось, отнюдь не нуждалось в Сталине для того, чтобы добиться успеха, но нет сомнений в том, что Сталин, находясь в самом центре большой политики, чувствовал себя как рыба в воде. Никто никогда не ставил под сомнение факт того, что он был преданным революционером, на протяжении всего 1917 года видевшим революцию никак не иначе, как только передачу власти простым людям и полное разрушение общества привилигированных, эксплуатировавших их. Это была его работа, смысл его жизни. Когда 26 октября 1917 года было сформировано первое большевистское правительство, Сталину был предложен Коммиссариат по делам национальностей. В контексте дезинтеграционных тенденций, наметившихся в многонациональном государстве, это был важный пост, и Сталин использовал его для того, чтобы воспрепятствовать попыткам нерусских окраин бывшей империи, включая и его родную Грузию, отделиться от нового революционного сообщества. В 1921 году его политика привела к серьезному конфликту с Лениным, что внесло свою лепту в нелестный отзыв о Сталине в ленинском «завещании». Сталин стал одним из примерно дюжины соратников, сформировавших большевистское руководство. В октябре 1917 года его избирают одним из семи членов Политбюро Центрального комитета, предшественника формального политбюро, учрежденного в 1919 году, членом которого Сталин также станет. В ноябре его называют одним из четырех руководителей партии наряду с Лениным, Троцким и Яковом Свердловым, имевших полномочия решать срочные вопросы, не обращаясь за поддержкой большинства20. Кабинет Сталина находился рядом с кабинетом Ленина. Сталин стал главой политической администрации большевистского руководства в самый критический период начала большевистского режима, оказавшегося перед лицом гражданской войны и коллапса экономики. В 1919 году его назначили на дополнительный пост комиссара по делам «рабочих и крестьян» (Рабкрин), который должен был обеспечить эффективное функционирование аппарата и быстро реагировать на жалобы простых людей. Неудивительно, что именно на него, выполнявшего эти многочисленные обязанности, и пал выбор, когда в апреле 1922 года было решено укрепить аппарат, обслуживающий Центральный комитет, и был учрежден пост Генерального секретаря. Существует много противоречивых мнений о раннем периоде политической карьеры Сталина, но большинство из них сходятся в том, что он был ничтожеством или незначительной личностью. Возникновение этого убийственного суждения обязано воспоминаниям социалиста Николая Суханова, опубликованным в 1922 году. Он, как известно, охарактеризовал Сталина как «серость», что в дальнейшем было окончательно закреплено в язвительном определении Сталина Троцким как «выдающейся посредственности» партии21. Мнение о том, что Сталин был бесцветной и явно невыдающейся личностью с ограниченными умственными способностями, было широко распространено. В ссылке в Сибири, где они находились вместе во время войны, Каменев отвергал то, что говорилось Сталиным, «краткими, почти презрительными замечаниями»22. Существует мнение, будто Ленин утвердил назначение Сталина членом правительства в октябре 1917 года, потому что этот пост «не требовал особого ума»; имя Сталина стояло последним в списке из двенадцати рекомендованных народных комиссаров, составленном Лениным23. Образ скучного бюрократа, высиживавшего время, нашел отражение в одних из первых сталинских прозвищ: «товарищ, заполняющий кабинет», «товарищ Картотеков»24. Личное поведение Сталина и характер его личности укрепляли этот имидж. Он был внешне скромным и непритязательным, так как был лишен страстности и интеллектуальной целеустремленности многих своих коллег. Его голос, по воспоминаниям многих его соратников, был бесцветным, невыразительным; он не отличался и ораторскими способностями, говорил невнятно, обычно медленно зачитывал напечатанный текст, время от времени делая паузы и запинаясь, и, следуя стереотипам, скрашивал свою речь только сильной интонацией, чтобы акцентировать нужные места в тексте. Позднее его критики обнаружили, что он говорил наподобие вчерашней передовицы в «Правде», которую, вероятно, прочитал25. На заседаниях его часто видели сидящим на одной стороне зала, говорил он мало или молчал, курил сигареты или трубку, набитую сильно пахнущим табаком, при этом он был весь внимание и всегда настороже.