Читать книгу "Николай и Александра - Роберт К. Масси"

Изувеченные останки государя внесли в Зимний дворец. «Большие пятна черной крови указывали нам путь по мраморным ступеням и потом вдоль по коридору в кабинет государя, – вспоминал великий князь Александр Михайлович. – Император Александр II лежал на диване у стола. Он был в бессознательном состоянии… Ему оставалось несколько минут жизни. Вид его был ужасен: правая нога была оторвана, левая разбита, бесчисленные раны покрывали лицо и голову. Один глаз был закрыт, другой – смотрел перед собой без всякого выражения. Ники, смертельно бледный, стоял в своем синем матросском костюмчике. Его мать, цесаревна, была тут же и держала в дрожащих руках коньки. У окна стоял отец, цесаревич Александр Александрович, опустив могучие плечи. Кулаки у него то сжимались, то разжимались. Агония императора продолжалась сорок пять минут. „Государь император скончался“, – объявил лейб-медик, отпустив окровавленную кисть Александра II. Новый царь, Александр III, угрюмо кивнул и сразу преобразился. Какой-то огонь святого мужества загорелся в его спокойных глазах, – вспоминал великий князь. – Александр Александрович дал рукой знак цесаревне, и они вышли вместе. Коляска двинулась, окруженная сотнею донских казаков, которые скакали в боевой готовности, и их пики ярко сияли красным отблеском в последних лучах багрового мартовского заката». В своем манифесте, обнародованном в связи с его восшествием на престол, Александр III заявил, что дает обет посвятить всю свою жизнь «попечениям о благоденствии, могуществе и славе России». И все тринадцать лет своего царствования император правил Россией, руководствуясь принципами, разработанными Победоносцевым.

В двадцать один год цесаревич был стройным юношей среднего роста, с квадратным открытым лицом, унаследованным от отца, выразительными, как у матери, глазами и неотразимым личным обаянием. Он был воплощенным благородством, добротой и дружелюбием. «Ники улыбнулся своей обычной мягкой, робкой, чуть-чуть грустной улыбкой», – вспоминал его двоюродный дядя и близкий друг, великий князь Александр Михайлович (Сандро). Готовый любить всех, Николай Александрович надеялся, что и окружающие любят его. И действительно, несмотря на лесть и подобострастие окружающих, так оно и было.

Цесаревич получил прекрасное среднее и высшее образование. У него была феноменальная память, он хорошо знал историю. «Он мог ввести в заблуждение любого оксфордского профессора, который принял бы его, по знанию языка, за настоящего англичанина. Точно так же знал Николай Александрович французский и немецкий языки», – писал Александр Михайлович. Цесаревич великолепно ездил верхом, отлично танцевал и метко стрелял. Его приучили вести дневник, и, по примеру многих тогдашних королей и дворян, он изо дня в день добросовестно заносил туда сведения о погоде, количестве убитой дичи, имена всех, с кем совершал прогулки и обедал. Дневник Николая II ничем не отличался от дневника его кузена, короля Георга V; он представлял собой реестр событий, описанных лаконичной прозой, и ведение его цесаревич рассматривал как одну из важных обязанностей. Как ни странно, но дневник Николая II, в котором отсутствует выразительность, свойственная его частным письмам, оказался золотым дном для клеветников, между тем как на дневники Георга V зачастую ссылаются как на доказательства откровенного характера этого доброго монарха.

В мае 1890 года, за несколько дней до своего двадцатидвухлетия, цесаревич писал в дневнике: «Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия, окончив их с Леером». После этого юноша предался более приятному занятию – развлечениям. Вставал он поздно утром, не успев прийти в себя после очередного кутежа. «Как всегда после бала, чувствовал себя ненормально, в ногах слабость, – записал он в дневнике. – Встал в 10½; я уверен, что у меня сделалась своего рода болезнь – спячка, т. к. никакими средствами добудиться меня не могут».

Встав с постели, он отправлялся на заседание Государственного совета, принимал шведского министра или путешественника, вернувшегося в Россию после двухлетнего пребывания в Эфиопии. Иногда ему везло: «Сегодня не было заседания Государ. совета, я этого не оплакивал».

От Николая Александровича требовалось, чтобы он большей частью ничем не занимался. Главная задача цесаревича по завершении им образования и достижения совершеннолетия состояла в том, чтобы ждать, по возможности не подавая виду, своего череда занять престол[8]. В 1890 году Александру III было всего сорок пять лет. Рассчитывая царствовать еще лет двадцать или тридцать, он не очень-то спешил поделиться с наследником опытом правления. Николай охотно принял на себя роль повесы, предоставленную ему с молчаливого согласия отца. Он появлялся на заседаниях Государственного совета, но то и дело посматривал на часы и при первой же возможности под благовидным предлогом исчезал.

Зимой он часто бывал на катке, где катался на коньках с сестрой Ксенией и тетей Эллой. «На катке было очень весело. Я наконец надел коньки и валял во всю мочь за мячиками», – писал он. Однажды он стер ноги и, упав на лед, разбил коленки, из-за чего ему пришлось ковылять в домашних туфлях, завидуя счастливцам, которые продолжали кататься на коньках. С наступлением сумерек, разрумянившись от движения и мороза, конькобежцы собирались у кого-нибудь в гостиной и пили горячий чай. Ужинать они могли где угодно: в ресторане вместе с друзьями или шли к знакомым в гости, где хозяин устраивал концерт балалаечников.

Зимой 1890 года Николай каждый вечер выезжал в свет. В январе он двадцать раз был в театре, опере или балете, иногда дважды в день. Именно тогда в Петербурге состоялась премьера балета «Спящая красавица» на музыку П. И. Чайковского. Цесаревич побывал на двух генеральных репетициях и на двух спектаклях. Он смотрел пьесы, исполнявшиеся на немецком, французском и английском языках, в том числе «Венецианский купец». Особенно ему нравились оперы «Евгений Онегин» и «Борис Годунов», а в феврале ему даже предложили сыграть небольшую роль в «Евгении Онегине». Николай был желанным гостем на званых вечерах, где гостей развлекал оркестр Императорского флота, хор с участием шестидесяти певцов или знаменитый конферансье, рассказывавший гостям забавные истории. Два-три раза в неделю цесаревич отправлялся на бал: «Пение, пляска продолжались до первого часа;…сели за ужин в 3½ утра».

С наступлением Великого поста увеселениям приходил конец. После бала и позднего ужина, завершившего зимний сезон 1890 года, Николай сделал следующую запись: «Я находился целый день в веселом настроении Масленицы, что отчасти не подходит ко времени говения».