Читать книгу "Русский Лондон - Наталья Командорова"

На крик русского посла обратили внимание прохожие, и насильникам не оставалось больше ничего, как остановить карету, вывести из нее Матвеева и нагло заявить, что они действовали по указке купцов, которым дипломат якобы задолжал пятьдесят фунтов.

Инцидент этим не закончился, Матвеева арестовали и увезли в «долговую яму». И только благодаря друзьям он был освобожден:

«Фларенской, особой друг мой, кавалер Жиральди, и милорд Ляфорд тотчас приехали ко мне в тот дом, а португальский посланник, г. Донлук, и милорд Февершен того-ж момента поехали уведомить о том статского секретаря г. Бойля…»

Разгорелся дипломатический скандал, и хотя Матвеева выпустили из тюрьмы, но неприятный осадок в душе остался. Его не сгладили и извинения английской стороны: «В 22-й день были все у меня до единого чужестранные министры, содрогаясь о таком афронте, от века не слыханном и нигде в историях… бесприкладном и в моем лице весьма народное право не только нарушено, но всемерно изневолено, и намерены все сторону мою держать в истине моей, и в порядочном и честном моем бывшем обхождении здесь со всеми, и чтоб то же бесчестие вскоре их государем от сего бесчеловечного и вольного необузданного народа не последовало в их особах озлоблением тем народным…»

Конечно, озлобления ни со стороны России, ни со стороны самого Матвеева не последовало, но, похоже, истинных виновников разбойного нападения так и не смогли найти. А может, не захотели?..

Б.И. Куракин «Держал себя прекрасно»

Когда «досадительное дело», как указывалось в документах того времени, об оскорблении посла Матвеева было закончено, в Лондон направили дипломатического агента князя Бориса Ивановича Куракина. Он родился в 1676 году, участвовал в осаде и взятии Азова. Во время Азовского похода Куракин заразился тяжелой, неизлечимой болезнью, от которой страдал всю жизнь, по временам впадая в меланхолию. В первом браке был женат на родной сестре Евдокии Федоровны Лопухиной, первой супруги Петра Великого.

Петр I отправил Бориса Ивановича в Венецию «для изучения европейских языков, математики, мореплавания, равно как для примечания чужестранных нравов и поведении». В 1707 году Куракин вел переговоры с папой римским о непризнании Станислава Лещинского королем Польши. Впоследствии Куракин получал назначения полномочным министром при различных европейских дворах (в Лондоне, Ганновере, Гааге, Париже, участвовал на конгрессах Утрехтском и Брауншвейгском). Борис Иванович имел прекрасное образование, отличался политическим умом, тактом, тонкой наблюдательностью.

Б.И. Куракин. Художник П.-С. Ван Гюнст

В Европе, где послы представляли собою державы первого ранга, за Россией такие права еще не были признаны, и положение ее дипломатических агентов было неопределенно. В такой же ситуации в начале XVIII века находились наши дипломатические агенты в Англии.

Князя Куракина аккредитовали, не дав ему никакого определенного посольского статуса. В Лондоне его приняли холодно и сдержанно. На первой встрече со статс-секретарем герцогом Куинсбери князь Куракин объявил, что государь Петр Алексеевич удовлетворен данными ему объяснениями по «делу Матвеева» и надеется, что Англия будет соблюдать нейтралитет во время войны России со Швецией.

Куракин также обратил внимание английского правительства на новые территории, приобретенные Россией на берегу Балтийского моря, и высказал пожелание, чтобы англичане продолжали на этих территориях торговлю, свобода которой будет гарантирована Россией. Борис Иванович поднял вопрос о заключении торгового контракта, но английское правительство предпочло вести эти переговоры через своего представителя Витворта в Петербурге.

Круг обязанностей Куракина в Лондоне был широк. Ему приходилось не только вести политические переговоры. Он первым из русских дипломатических агентов стал внимательно изучать особенности государственного строя Англии, организацию партий и их влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны.

10 ноября 1710 года Куракин писал Г.И. Головкину: «… всякие предосторожности буду брать и на съезде сего парламенту, который начнется 25 ноября, и окажется, которая партия превзойдет, и ежели торрис (партия тори), то можем лучше благонадежны быть к своим интересам; а ежели партия вика (вигов), то весьма противна нам…»

В своей наблюдательности и аналитических выкладках Куракин опередил многих своих преемников. При нем началось изучение и применение в России английского морского права, выписки из которого со своими комментариями он регулярно передавал в Петербург.

Г.И. Головкин. Художник И.И. Никитин

1 июня 1711 года последовал указ, который предписывал Борису Ивановичу оставить свой пост и покинуть Лондон. Немало английских высокопоставленных чиновников сожалело, что Куракина отзывают в Россию. В одном из писем герцог Куинсбери писал Ч. Витворту:

«Считаю не лишним отправить вам прилагаемую копию отзывной грамоты князя Куракина, переданную мне сегодня вечером. Очень сожалею, что приходится расставаться с ним так неожиданно, тем более что он держал себя здесь прекрасно; вряд ли при замене можно ожидать чего-нибудь лучшего…»

Непродолжительные миссии Фон-дер-Лита и барона Шака

На смену Куракину в Лондон приехал чрезвычайный посланник при прусском дворе, надворный советник Альбрехт фон-дер-Лит. Как считают специалисты, деятельность его в Англии была «бесцветная, об интересах России он мало заботился, и даже спокойно выслушивал, когда ее бранили». Между тем Война за испанское наследство близилась к концу, и возникла новая опасность: надо было помешать державам, прежде занятым войной, вмешаться в борьбу России со Швецией. Весной 1713 года был подписан Утрехтский мирный договор, который санкционировал принцип политического равновесия, считая его «лучшим и наиболее прочным основанием дружбы и продолжительного согласия держав», как указывалось в документах того времени. Как бы ни тяжело внедрялся этот принцип на практике на первых порах, но Россия стала ему неукоснительно следовать.

А тем временем английский флот укреплялся, чему в большой степени способствовала Война за испанское наследство. Морской державой Англия была и до войны, но теперь она превратилась в могущественное морское государство, каковым оставалась многие годы. Ее торговля развивалась под защитой могущественного флота, она не боялась соперников. Английский флот в разных концах света защищал торговые интересы своей страны, и эти интересы являлись приоритетными во внешней политике Великобритании тех времен.

После окончания войны государь Петр Алексеевич поспешил сменить Лита на его посту. Вместо него в Лондон в мае 1713 года прибыл принятый в русскую службу датский камергер, барон Шак. Очевидно, вновь назначенный посол пользовался не очень большим доверием при царском дворе, так как в инструкции, присланной ему от русского канцлера Головкина, наказывалось все свои шаги согласовывать с Петербургом. Историк писал: «В инструкции велено было барону Шаку, сколь возможно скоро, в Англию ехать, и все бумаги от своего предшественника принять. В виду часто случающихся перемен граф Головкин находил «невозможным наперед инструкции давать», а «имеет он, барон Шак, писать ко двору, и ему будут присылаемы особые указы и инструкции». Шаку вменялось в обязанность «корреспонденцию иметь с пребывающими и при других дворах русскими министрами». Таким образом, эта инструкция помимо конкретных установок устанавливала принцип, впоследствии принятый в теории и на практике, по которому дипломатический агент, пользующийся доверием русского двора, не нуждался в подробных указаниях, но были и такие, кто работал под строгим контролем государственных чиновников. Прежде все дипломатические представители Московского государства неукоснительно следовали строгим предписаниям.