Читать книгу "Любовь Орлова - Нонна Голикова"

Затем Александров стал смотреть все её спектакли в театре, они встречались всё чаще. Мама вспоминала, как однажды Григорий Васильевич привёл домой на Гагаринский парикмахера, которому предстояло сделать Любочку блондинкой. Он видел свою героиню блондинкой и только блондинкой, не уступающей уже сияющим звёздам Голливуда тридцатых.

Однако домашние не пришли от этого в восторг. Всё семейство суетилось и, как могло, протестовало и возмущалось, пока священнодействовал дамский мастер — самый знаменитый среди всей кинопублики. Григорий Васильевич невозмутимо курил и смотрел в окно. Он повернулся, только когда всё было кончено. Моя уже четырнадцатилетняя мама, увидев любимую тётку в столь непривычном облике, расплакалась. И совершенно напрасно. Именно такой — белокурой и голубоглазой — навсегда вошла в сердца зрителей кинозвезда Любовь Орлова, которая так и осталась блондинкой — навсегда.

Они встречались теперь ежедневно. Он приходил на её спектакли, они много бродили по ночной Москве, ходили в театр и в концерты. Бог мой, ведь он был не только золотоволос, но ещё и синеглаз! Франц мгновенно перестал для неё существовать. А Александров был тоже практически свободен. Ещё в Америке по письмам жены он понял, что она на пороге создания новой семьи.

И они говорили, говорили, говорили…

ПУТЬ К ВСТРЕЧЕ

Родина Григория Александрова — Екатеринбург, долгое время именовавшийся Свердловском. В 1919 году на Восточном фронте при политотделе 3-й армии был организован красноармейский театр. Руководил им шестнадцатилетний Григорий Васильевич. Он сам сочинял пьесы, сам их ставил, сам исполнял главные роли. Недаром он был активным участником курсов клубных режиссёров при Екатеринбургском губпрофсовете.

Сцена фронтового театра помещалась на железнодорожной платформе. А для того чтобы во время неожиданных перестрелок — а они случались довольно часто — артисты могли укрыться, основная декорация была сделана из толстого железа.

После отступления колчаковских войск с Урала руководитель фронтового театра возвратился в Екатеринбург. В то время здесь организовался клуб под названием ХЛАМ, что означало — «художники, литераторы, артисты, музыканты». За неимением в то нищее и голодное время обуви и головных уборов члены клуба возвели в принцип ходить босиком и с непокрытой головой. Став членом ХЛАМа, юный Александров именно так и стал разгуливать по улицам Екатеринбурга, за что получил прозвище «босоногий комиссар». В это время он был назначен инструктором отдела искусств губнаробраза.

Именно тогда и встретились два будущих народных артиста СССР — Александров и Пырьев.

Теперь мало кому известно, что Иван Александрович Пырьев, постановщик фильмов «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки», «Идиот», «Братья Карамазовы», имел два георгиевских креста. Совсем мальчишкой Пырьев бежал на фронт и стал разведчиком одной из воинских частей. Бои, ранения… В 1920 году Пырьев в Екатеринбурге назначается агитатором в политотделе 4-й железнодорожной бригады. С Александровым он впервые встретился в театральной студии облпрофсовета. Они часто выезжали со студией на спектакли, проводившиеся на уральских заводах и в сёлах. Условия были походные: сами строили нары в школах и банях — там, где приходилось ночевать.

Затем Иван Пырьев и Григорий Александров вместе создали в Екатеринбурге детский театр. Для премьеры была выбрана повесть Марка Твена «Принц и нищий». Инсценировку Григорий Васильевич написал сам. Он многое придумал сам, внеся в сюжет изменения фантастического характера. Он же играл роль сказочного персонажа — Ветра. Для своего героя он, опять-таки сам, сделал особый блестящий шлем с крыльями. Это своё изобретение Александров, уже будучи прославленным кинорежиссёром, применил в фильме «Цирк»: надел такой шлем на героя Мартынова в исполнении Столярова.

Александров перепробовал, кажется, все творческие профессии, касающиеся сцены. Но и не только. Он занимался ещё и тем, что переделывал, исходя из идеологических требований того времени, зарубежные фильмы для показа советскому зрителю. Кинематограф был немым, что облегчало дело, так как менять титры было всё же легче, а с помощью монтажа удалялись нежелательные с точки зрения советской цензуры эпизоды фильмов. За 1920 год будущий кинорежиссёр подверг такой обработке не менее двух десятков кинолент. Это была его первая встреча с искусством «делать кино».

В 1921 году в Екатеринбурге прошли гастроли МХАТа. Александров и Пырьев посмотрели все спектакли этого прославленного театра и поняли, что научиться чему-либо можно только в Москве, что только там те, кто может научить профессии актёра. Тогда это была главная мечта «босоного комиссара». И друзья добились своего: политотдел 3-й армии отправил их на учёбу в Москву.

Дорога была нелёгкой, денег не было вовсе. Несколько последних станций до Москвы им пришлось идти пешком по шпалам. И они дошли. Один из первых визитов, который сделал Александров, был визит к самому Горькому. Дело в том, что его друг по Екатеринбургу, поэт, будучи хорошо знаком с великим писателем, дал Грише рекомендательное письмо. Александров не преминул им воспользоваться.

Во время посещения Горького он был потрясён роскошью особняка, смущаясь, читал стихи собственного сочинения и, судя по всему, был очень обаятелен, поскольку мастер его запомнил, что потом сыграло немаловажную, а может быть, и решающую роль в дальнейшей судьбе молодого дарования.

После определённых мытарств и метаний друзья поступили в Рабочий театр Пролеткульта, который располагался в Эрмитаже. И в первом же спектакле им пришлось играть вместе. Это был «Мексиканец» по рассказу Джека Лондона. В этом театре молодой Сергей Эйзенштейн преподавал биомеханику и был художником. Он и оформлял спектакль «Мексиканец», являясь также и его сопостановщиком. Играли друзья многих персонажей, в том числе и главных, которые были противниками в боксёрском бою.

Эйзенштейн сделал в спектакле два финала. Всё зависело от реального исхода поединка. Рассказ у Джека Лондона заканчивался тем, что побеждал на ринге Мексиканец и выигранные деньги отправлял повстанцам на оружие. В спектакле же могло быть и иначе, в зависимости от того, кто из исполнителей победит на самом деле: партнёры дрались всерьёз. Александров и Пырьев сражались с переменным успехом, никогда не зная в начале спектакля, чьей победой он закончится. Но самым главным было то, что состоялась историческая для мирового кино встреча двух мастеров, которые затем окажут значительное влияние на развитие этого искусства.

Вот как вспоминает об этой встрече сам Эйзенштейн:

«Я работал на подмостках театра в Каретном ряду, тогда носившего имя “Центральной арены Пролеткульта”. Туда пришли держать экзамен два парня-фронтовика. Два однокашника. Оба из Свердловска. Один кудлатый, с чёлкой, другой повыше, поджарый и стриженый. Оба с фронта. Оба в шинелях и с рюкзаками за спиной. Оба прочли мне и покойному В. Смышляеву какие-то стихи. Что-то сымпровизировали. И с восторгом были приняты в труппу.

Один был голубоглаз, обходителен, мягок. В дальнейшем безупречно балансировал на проволоке.