Читать книгу "Ужасная училка: Итоговый экзамен - Роберт Лоуренс Стайн"

Но миссис Мааарг метнулась вперед и загородила дверь.

— Тебя не отпускали, волчонок, — прорычала она. — Ты должен понести наказание.

— Наказание? — прошептал я.

Она кивнула:

— За посягательство на учительское лицо.

— Н-но я же п-п-попросил прощения…

— Прости, дружок, но этого недостаточно.

И тут я увидел у нее в руке огромную серебряную ложку. Ума не приложу, откуда она ее достала. Тем не менее, теперь она помахивала ею у меня перед носом.

— Ну-с, Томми, прочисти-ка мне нос.

— Что?! — я уставился на ложку. Она была большущая. Больше столовой. Такой мама разминала картошку в пюре.

Потом я перевел взгляд на ее огромные ноздри. Они зияли у нее на лице, как две пещеры.

Миссис Мааарг сунула ложку мне в руку.

— Бери ложку, волчонок. Живо. Прочисти мне нос как следует.

Я почувствовал, как желудок выворачивается наизнанку. Я подумал, что сейчас меня вырвет.

— Быстро прочистил мне нос.

Я стиснул ложку в руке и уставился во мрак ее ноздрей. Рука дрожала. Желудок вновь скрутило.

Смогу ли я?

11

Я не мог ни вздохнуть, ни охнуть. Трясущейся рукой я поднял ложку к ее носу.

— Прочищай. Прочищай, кому говорят! — рявкнула она.

В недрах ее ноздрей скопились сгустки зеленой слизи. Глубоко-глубоко. Я заставил себя поднять ложку повыше…

А потом как заору:

— Неееееееееееееет!!!

Запулил ложку в стену и сломя голову ринулся к двери.

Я вывалился в коридор и продолжал бежать. Фотографии на стенах, окна, двери — все слилось в одно размытое пятно, когда я, спотыкаясь и пошатываясь, несся к выходу.

Я толкнул дверь плечом и пулей вылетел наружу. Вожатый, несший в руках стопку фрисби, вскрикнул и отскочил. Фрисби раскатились по земле.

Я чувствовал, что грудь вот-вот взорвется. Но бежал со всех ног, не обращая внимания на боль.

Я пронесся мимо бегунов. Их было уже несколько дюжин, и все носились по кругу, подгоняемые животным ужасом.

Смрад дыхания чудовища до сих пор стоял в носу. Неужели он пропитал одежду? Вдобавок, я никак не мог забыть комья зеленой слизи у нее в ноздрях.

Я пронесся через спортплощадку, через рощицу. Я слышал, как где-то за деревьями плещутся о берег волны.

Куда я бегу? Я понятия не имел. Куда глаза глядят. Я знал лишь, что мне нужно унести ноги от миссис Мааарг, от дяди Феликса, от обезумевших ребят, рвущихся к победе любой ценой.

Этот лагерь был слишком безумен, слишком опасен.

Разумеется, родители мечтали сделать из меня настоящего победителя. Но если б они только знали… если б они только знали всю правду об этом лагере, они ни за что не оставили бы меня здесь.

Мои ноги утопали в песке, когда я вырвался из-за деревьев и побежал к берегу. На берегу не было ни души. Я все еще понятия не имел, куда бегу.

Тучи заволокли небо, отчего вода в озере казалась серо-зеленой. Волны накатывали на песок. Я увидел маленький причал.

Я остановился и уставился на него, тяжело дыша. Катер. Тот самый маленький белый катер, что доставил меня сюда, вернулся, и теперь покачивался у причала.

Пытаясь привести в порядок дыхание, я подошел поближе. Интересно, Джаред там?

Я подкрался к причалу. Катер тихонько стукался бортом о деревянные сваи. Я стоял неподвижно и прислушивался.

Тишина. Лишь ветер свистел в деревьях, плескалась вода, да из лагеря доносились крики ребят.

Окинув настороженным взглядом пляж, я зашел на причал и запрыгнул на корму катера.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал я.

Нет ответа.

Я могу спрятаться в нижней каюте, решил я. Катер заберет меня отсюда — в какое-нибудь безопасное место.

Тогда я смогу позвонить родителям и попросить их за мною приехать.

Я протиснулся в каюту. Она была крохотная, меньше, бельевого шкафа у нас дома. Но мне было плевать. Не до жиру. Мне было все равно, как долго придется ждать, прежде чем катер увезет меня с Острова Победителей.

Я сел на пол, скрестил ноги и откинулся на стену каюты. Футболка отсырела от пота. Очки запотели. Влажные волосы прилипли ко лбу.

Я глубоко вздохнул и задержал дыхание, пытаясь успокоиться. Катер мягко покачивался на волнах. Внезапно я услышал какое-то дребезжание.

Оно было слишком тихим для заводящегося мотора, и слишком громким для стрекота сверчков.

Я чуть не задохнулся, снова услышав звук. Протяжное дребезжание. Словно кто-то тряс погремушкой. Совсем близко.

Все мои мускулы напряглись. Я окинул взглядом крошечное помещение. Мои глаза остановились на написанной от руки табличке, прикрепленной к стене рядом с моей головой:

ОСТОРОЖНО! ЛОДКУ ОХРАНЯЕТ ЯДОВИТАЯ ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЯ!

Я ахнул, когда дребезжание стало громче — а в следующий миг что-то с невероятной быстротой метнулось мне прямо в лицо.

12

Я пригнулся.

Змея щелкнула челюстями на высоте примерно дюйма от моего затылка.

Ее крошечные глазки сверкали, когда она отвела голову назад. Черный язычок-вилка метался из стороны в сторону.

Она снова задребезжала трещоткой и свернулась, будто готовясь к новой атаке. Дребезжание становилось все громче и громче; для меня оно звучало, как оглушительный рев.

Я оцепенел, загипнотизированный этим звуком, этими блестящими черными глазками.

Потом я бросился на пол, и в то же мгновение узкая голова метнулась вперед, клацая ядовитыми клыками. ЩЕЛК! Клыки едва не вонзились мне в ухо.

Как только змея вновь угрожающе подняла хвост-погремушку, я вскочил на ноги, споткнулся и с маху треснулся головой о стенку каюты. Не обращая внимания на боль, я обеими руками схватился за перила лестницы и полез наверх.

Змея не сдавалась. Она вновь лязгнула челюстями, буквально в нескольких дюймах от моей правой лодыжки.

Я попытался ее лягнуть. Промахнулся.

Я крепче вцепился в перила и вылез на палубу.

Пытаясь перевести дух, я сделал пару шагов — и врезался в дядю Феликса.

На нем была мешковатая толстовка с надписью «Не зови дядю» на груди. И просторные синие шорты, в которых его ноги походили на зубочистки. Он нахмурился и покачал головой.

— Я… — я… — заикался я. Я не знал, что сказать. — Как вы догадались?..

— У нас повсюду камеры, волчонок, — ответил он. Он показал на крошечную камеру, прикрепленную к одной из свай на причале, и скрестил на груди руки. — Слушай сюда: победитель никогда не сдается — и победитель никогда не пытается удрать.