Читать книгу "Заговор Людвига - Оливер Петч"

Между тем Стивен уже не сомневался, что странные иероглифы представляли собой какой-то тайный шифр, но какой именно, сказать затруднялся. В свое время ему доводилось читать труд по криптологии XIX века. Но, насколько он помнил, в таких случаях, как правило, определенные буквы заменялись другими, и иногда использовались цифры. Но значки в книге напоминали скорее древнегерманские руны и на первый взгляд не заключали в себе никакого смысла. Стивен надел очки и внимательнее взглянул на первые символы.

Что бы это могло быть? Походило на детские каракули. Время от времени среди замысловатых иероглифов попадались ряды обычных заглавных букв, впрочем, лишенных какого-либо смысла. Стивену эти наборы букв ни о чем не говорили. Он перевернул несколько страниц и насчитал не меньше пяти таких комбинаций, хотя по всей книге их было немало. Первые три имели следующий вид:

ßMAMIJH

MAAÖY

VOYPIJPUM

По окнам продолжал барабанить дождь. Стивен сделал большой глоток из бокала и снова прочел заглавие на первой странице.

ЗАПИСИ ТЕОДОРА МАРОТА,

АССИСТЕНТА ДОКТОРА

МАКСА ШЛЯЙСА ФОН ЛЁВЕНФЕЛЬДА

Он решил пока оставить загадочный шифр, прошел к рабочему столу и включил ноутбук. После загрузки ввел в строку поиска Теодор Марот, но получил лишь ссылки на Союз пловцов Австрии и канадскую фирму, торгующую строительной техникой. С Максом Шляйсом фон Лёвенфельдом дело обстояло лучше. Поисковик выдал около двухсот результатов. Стивен кликнул по первой ссылке, и пульс его заметно участился.

Из представленной информации следовало, что доктор Шляйс фон Лёвенфельд был лейб-медиком при короле Людвиге II, а до этого лечил его отца, короля Максимилиана II. После некоторых поисков Стивену попалась научная статья. Выяснилось, что Лёвенфельд считался в то время одним из лучших врачей Баварии. Он по праву называл себя тайным королевским советником и умер в возрасте почти 90 лет богатым и уважаемым человеком. На черно-белом фото был представлен пожилой господин в очках, с задумчивым выражением лица, в плотно застегнутом камзоле и с цилиндром в руках. Окладистая борода придавала ему сходство с американским президентом Авраамом Линкольном.

Стивен взял фотографию из шкатулки и положил рядом с ноутбуком. Как и все остальные, она, очевидно, была сделана в ателье. На заднем плане угадывались бутафорские колонны и портьеры. Сидящий на стуле молодой человек, в хорошо скроенном костюме, обладал приятной наружностью, а зачесанные набок волосы и мягкие черты лица придавали его облику определенную женственность. Стивен уже не сомневался, что на фотографии не кто иной, как ассистент королевского лейб-медика.

Здравствуй, Теодор Марот, рад знакомству. Какую историю ты готов мне поведать? И что же такого невероятного в твоих записях, что тебе пришлось зашифровать их? Или… деликатного?

Стивен задумчиво взял из шкатулки прядь волос, перевязанную шелковой лентой. Когда-то очень давно волосы были черного цвета.

Как волосы короля…

Стивен допил вино и положил фотографию, книгу и прядь волос обратно в шкатулку. Потом открыл вторую бутылку, чтобы еще немного поразмыслить.

По всей видимости, содержимое шкатулки было куда более ценно, чем он предполагал вначале.

* * *

Проснувшись наутро под задорную мелодию Моцарта, Стивен пришел к выводу, что вино оказалось на пару градусов крепче обычного. Он с трудом нашарил будильник и выверенным движением прервал концерт Вольфганга Амадея. Поднялся, превозмогая головную боль, провел рукой по взъерошенным волосам. Бывают дни, когда особенно остро осознаешь, что тебе уже за сорок.

Шкатулка покоилась на письменном столе возле кровати. Она даже во сне не оставляла букиниста в покое. Стивен смутно припоминал, как задыхался под гигантской королевской мантией. И как люди в черных капюшонах хватали его обжигающими руками.

Лукас протер глаза и шаткой походкой отправился на кухню. В раковине высилась стопка грязной посуды. Букинист взял со стола раннее издание «Симплициссимуса» и осторожно смахнул с нее крошки. Газета вышла незадолго до Первой мировой войны и заслуживала лучшей участи. Напевая себе под нос, Стивен насыпал в кофеварку свежемолотого кофе и включил радио. Музыка мгновенно его успокоила. До сих пор болело ушибленное колено и что-то колотилось по внутренним стенкам черепа, но, по крайней мере, забылись дурные видения. Стивен помассировал виски и, вслушиваясь в низкое звучание виолончели, задумчиво пригубил сладкого кофе. Вчерашние события – сначала визит странного господина, потом люди в капюшонах – совершенно вывели его из равновесия. И конечно же, не стоило забывать о шкатулке и ее невероятном содержимом. Почему он так терялся, стоило лишь взглянуть на нее?

Что ж, сегодня в лавке он внимательнее изучит ее под лупой. Если этот Марот действительно унес с собой в могилу какую-то тайну, Стивен сделает несколько звонков, заработает денег, и пускай фрау Шультхайс открывает свой бутик хоть на окраине Мюнхена. Стивен был хорошо знаком с миром букинистики и часто слышал слухи о том, что король Людвиг II мог быть гомосексуалистом. Ему самому не было до этого дела, но он прекрасно понимал, что некоторые газеты щедро заплатят за соответствующие доказательства. Этих денег хватило бы, чтобы на долгие месяцы забыть об арендной плате.

После горячего, обжигающего душа Стивен надел новый вельветовый костюм с белой рубашкой и твидовой бабочкой, положил шкатулку в кожаную сумку и отправился к себе в лавку.

За ночь небо очистилось, погода стояла солнечная и по-летнему теплая. В пивных садах пестрели осенние каштаны. Стивен неспешно брел по Лугу Терезы, теперь довольно оживленному, и прохожие были вполне доброжелательны. Даже не верилось, что еще вчера здесь же его преследовали трое неизвестных в капюшонах. С каждым шагом Лукас чувствовал себя лучше и почти не вспоминал о головной боли. Что и говорить, хорошее начало хорошего дня…

Но еще в пятидесяти метрах от лавки у Стивена появилось предчувствие, что сегодняшний день станет худшим за весь этот год.

* * *

Группа зевак перед лавкой разглядывала кучу осколков, еще недавно бывших витриной. Раскрытые книги лежали на тротуаре, как мертвые птицы. Пергаментные страницы были изорваны и забрызганы грязью. Но это было ерундой в сравнении с хаосом, который открылся взору, когда Стивен заглянул внутрь сквозь разбитую витрину.

Ощущение было такое, словно там прошлось средней мощности землетрясение.

Один из больших стеллажей оказался опрокинут. Пол был устлан книгами, картами и открытками. Стивен заметил недавно приобретенную книгу по шахматам восемнадцатого столетия – кто-то рассек ножом кожаную обложку. На сборнике драм Мольера отпечатался грязный след ботинка, другие книги были выдраны из переплета, разорваны или измяты. Страницы, как палые листья, шелестели под порывами ветра. Единственным, что оставалось еще на месте, был стол красного дерева в глубине лавки. Сцена была до того жуткая, неестественная, что Стивен некоторое время неподвижно смотрел сквозь витрину. Как ни странно, но к жизни его вернула мысль лишь об одной книге.