Читать книгу "Своя чужая жизнь - Светлана Талан"

– И ты сделал ей паспорт на вымышленную фамилию? – спросила Ася.

– Деньги помогли.

– И она так ничего и не рассказала о своем прошлом?

– Ни слова за девятнадцать лет.

– Не понимаю, – пожала плечами Ася. – Что бы с ней ни случилось, ничего уже не изменишь. Ты ведь не устраивал ей допросов, ни в чем не упрекал, принял ее такой, какая она есть. Зачем же тогда хранить тайны?

– Может быть, воспоминания о прошлом причиняют ей боль?

– Глупости. – Женщина махнула рукой. – Время – лучший доктор. За столько лет заживают любые раны.

– О них напоминают рубцы…

– С человеком, который вытащил ее с того света, поставил на ноги, сделал своей законной женой, можно было бы поделиться самым сокровенным.

– Выходит, что она – женщина без прошлого… Как ты думаешь, Ася, Надя… любит меня или живет со мной из благодарности? – осторожно спросил Вениамин и затаил дыхание в ожидании ответа.

– Разве тебя можно не любить?!

– Лукавишь, Ася! – погрозил он женщине пальцем.

– Правду говорю! Если бы Надя тебя не любила, давно бы вильнула хвостом – и поминай как звали! Но если будет шляться с этой Элей… Тихо! Кажется, у дома остановилась машина. Не наша ли красавица вернулась?

– Пойду встречу. – Вениамин поднялся со скамейки и уже направился к воротам, но затем обернулся и сказал: – Спасибо тебе, Ася.

– За что?

– За откровенность и умение слушать.

– Всегда пожалуйста. – Ася расплылась в довольной улыбке.

Глава 4

– П-п-подождите, мне надо записать номер вашей машины, – пролепетала Надя заплетающимся языком и помахала рукой вслед быстро отъезжающему такси.

– Что-то случилось? – спросил подошедший Вениамин.

– Веня, со мной все нормально. Черт! Где моя ручка? – Надя, покачиваясь, принялась рыться в сумочке. – Мне необходимо записать номер этого таксиста!

– Номер такси, – поправил Вениамин. – Зачем он тебе?

– Представь себе, водитель такой вежливый. И это в наше время?! Редкой доброты человек, честное слово! – бормотала Надя, пытаясь отыскать ручку, но случайно перевернула сумку, и на землю посыпалось ее содержимое.

– У тебя в руках визитка этого таксиста, – заметил Вениамин.

– Действительно! Что поделаешь? – Надя неприятно засмеялась. – Что можно взять с глупой блондинки?

– Ты не глупая, а пьяная.

– Ну и что? – Надя захлопала глазами. – Мне запрещено пить? С каких это пор?

– Тебе многое позволено, – пробормотал Вениамин. – Почему ты босиком? Где твоя обувь?

– Я же говорила, что надо записать номер его машины! Мои босоножки остались в такси, а каблук у меня в сумочке. Веня, давай догоним эту машину и заберем мои…

– Идем домой, – сказал Вениамин, еле сдерживаясь. Он презирал пьющих женщин, но Надю в таком состоянии видел впервые. – Я куплю тебе новые босоножки. В чем проблема?

– Нет! – Женщина отстранилась от него и чуть не упала. – Это мои любимые босоножки! Ты купил мне их в Германии. Нет, кажется, в Испании… Или все-таки в Германии?

– Господи, что может быть отвратительнее пьяной женщины? – сказал Вениамин и ловко подхватил Надю на руки.

Она сразу как-то сникла, подчиняясь его сильным рукам.

– Ты прав, – тихо проговорила Надя. – Пьяная женщина – это ужасно.

– Откуда ты можешь это знать?

– Я все знаю, – сказала Надя с улыбкой, но от внимательного взгляда Вениамина не укрылась грусть в ее глазах.

– Твоя мать пила, не так ли?

– Пусти меня! – Надя стала на ноги и оттолкнула мужа. – Прости. Я сегодня нажралась как свинья. Знаешь, мне самой противно…

Она повернулась и хотела направиться в ванную, но Вениамин схватил ее за руку и резко повернул лицом к себе.

– Не уходи от ответа, – произнес он настойчиво, не замечая, что сильно, до боли, сжимает ее кисть.

– Ты о чем-то меня спросил? – пролепетала Надя, и Вениамин увидел в ее глазах неподдельный, плохо скрываемый страх. Не растерянность, а именно панический страх.

– Я спросил тебя, Надя, пила ли твоя мать? – повторил он, четко произнося каждое слово.

– Ка… какая мать?

Надя выглядела испуганной и беспомощной – такой же, как в тот день, когда он ее спас, и Вениамин чуть было не отступил. Но все же нашел в себе силы встряхнуть жену за плечи и настойчиво, даже грубо произнести:

– Хватит притворяться! Я живу с тобой столько лет, а ты все молчишь, молчишь, молчишь! Ты прекрасно поняла мой вопрос. Не стоит делать из меня посмешище.

– Посмешище? Что ты несешь?!

– Я ничего не знаю о своей жене. Не знаю, откуда она родом, кто ее родители, как она оказалась одна ночью у дороги. Это неправильно! И несправедливо по отношению ко мне. Ты со мной согласна?

– Нет.

– Но почему?! – крикнул Вениамин.

– Ты ничего не знаешь о своих родителях, и это не мешает нам спокойно жить. Я же не прошу тебя их найти…

– Как ты можешь сравнивать? Меня просто выбросили, как ненужную вещь. Но у тебя же было совсем по-другому, ведь так?

– Что ты хочешь услышать? – устало спросила Надя, и Вениамину на миг показалось, что она готова ему открыться.

– Расскажи мне, как ты жила до встречи со мной, – попросил он, слегка поглаживая ее шелковистые волосы кончиками пальцев.

– До встречи с тобой я не жила, – ответила она холодно, без эмоций.

– Не зли меня, – с трудом сдерживаясь, процедил Вениамин сквозь зубы. – Я хочу сейчас, немедленно, сию минуту услышать ответы на все свои вопросы. Ты меня поняла?

– Я чувствую себя, как на допросе, – сказала Надя, окончательно протрезвев.

– Хорошо. – Вениамин выдохнул воздух, который сдавливал ему горло. – Давай спокойно обо всем поговорим.

– Я хочу спать.

– Тогда идем в спальню.

Надя прилегла на широкую кровать и уставилась в потолок.

– Что ты молчишь? – тихо спросил Вениамин, присаживаясь рядом.

– Мне нечего говорить. Если ты хочешь узнать о моем прошлом, могу сказать одно: я сожгла за собой все мосты. Точнее, не сожгла, а взорвала, чтобы за клубами пыли не видеть никого и ничего. Не видеть и не помнить. Не помнить и не видеть! У меня нет прошлого! Понимаешь?

– Наверное, кто-то причинил тебе боль, но ведь было хоть что-то хорошее в твоей прежней жизни?

– Возможно. Но я начала новую жизнь, чтобы ничто не напоминало мне о прошлом. Люди имеют право выбора и всегда могут начать с чистого листа. Я воспользовалась этим правом. В этом нет ничего плохого.