Читать книгу "Палач из Галиции - Александр Тамоников"

Вот подмосковная дача, где он просит у важного полковника НКВД руки его очаровательной дочери. Тот благодушно посмеивается. Он не похож на властного вершителя человеческих судеб и еще не знает, что через полгода его арестуют. Полковник полностью потеряет зрение от удара кулаком по голове и не сможет увидеть дырочку пистолетного ствола, откуда вылетит пуля и разнесет ему полчерепа.

Вот Иришка на качелях, смеется, развевается ее любимое ситцевое платьишко. Вот она от всех отмахивается и зубрит сопромат, по которому чудовищно отстала. Она же, только в траурной рамке, хотя при этом улыбается.

Сентябрь сорок четвертого – уничтожение банды Нестора Бабулы в Туровском районе, несколько южнее того места, где сейчас находился Алексей. Тогда они положили всех негодяев, кроме Бабулы. Погиб хороший парень Пашка Овчинин.

Район пытались перекрыть, выставили дозоры в селах, на дорогах. Но Бабула пропал. Исследовали речку, в которую он бултыхнулся, прежде чем пропасть, не нашли ни живого, ни мертвого.

Наказания Алексей не понес. Все-таки банда была уничтожена, в районе стало тихо.

Вместе со стрелковым корпусом он перешел границу, работал в Западной Галиции, где орудовала та же УПА, реками лилась кровь ни в чем не повинных людей. Часть бандеровцев ушла с немцами, остальные засели в лесах. Их приходилось выкуривать из нор.

Фронт продвигался на запад, через Польшу в Германию. Сопротивление врага становилось все ожесточеннее.

Под Карлслау группу оперативников, разыскивающих раненого группенфюрера Курта Штайдлера, целого генерал-лейтенанта, по общевойсковой классификации, окружили парашютисты из СС. Эти ребята тоже искали пропавшего генерала. Бой длился полдня. Отделение бойцов из дивизии НКВД полегло почти целиком, но десант был уничтожен. Файдулину в том бою чуть не оторвало пулей ухо, Малашенко получил касательное ранение в плечо.

Господина группенфюрера бойцы в итоге нашли на дне отхожей ямы, в нужнике. Туда они заглянули в первую очередь.

– Дерьмо к дерьму тянется, – резонно рассудил Газарян, и никто не стал с ним спорить.

Позднее группу Алексея распустили. Всех отправили в Восточную Пруссию, а его самого перебросили в Чехословакию, где немцы позже всех прекратили сопротивление.

Последней операцией на фронтах Великой Отечественной для него стал прорыв со штурмовым взводом и отделением саперов к августинскому монастырю Благовещенья Девы Марии, оборудованному немцами под склад архивных документов. Брали его жестко, нахрапом, чтобы не дать эсэсовцам сжечь тысячи ценных бумаг, свидетельств их бесчеловечной сути. За этот бой капитан Кравец и получил высокую правительственную награду, а также краткосрочный отпуск на родину.

Потерянный, опустошенный, он несколько дней бродил вдоль каменных парапетов Невы, слонялся по улочкам, где прошло его детство. «А приехал я назад, а приехал в Ленинград». Алексей бродил по городскому кладбищу, расположенному на северной окраине города, недалеко от деревни Пискаревка, где в братских могилах покоились жертвы блокады. Где-то тут лежали его родные.

Потом он забрался в какую-то пивнушку и надрался до свинячьего визга, что не было, разумеется, лучшей страницей его биографии. Дом, где жил Алексей, был полностью разрушен. Из родственников и друзей никого не осталось.

30 мая он вернулся на службу, прибыл поездом в город Львов. Оттуда капитан отправился в Одессу, где осталась сеть агентов абвера. А воевать там ему пришлось против уголовного элемента, который расплодился, как саранча, и представлял реальную угрозу государственной безопасности.

Вскоре Кравец был срочно отозван обратно во Львов. Его вызвал к себе полковник Самойлов, главный контрразведчик на Западной Украине.

– Получай задание, капитан, – проговорил тот. – Бандеровщина окончательно распоясалась. В Збровичском районе действует твой знакомец Нестор Бабула. Он объявил себя царем и богом, терроризирует население, нападает на советские органы власти, запугал народ. Сорвана посевная, все попытки наладить мирную жизнь. Наши тыловые учреждения несут невосполнимые потери. По агентурной информации, он окопался в Хованских лесах, откуда и устраивает свои рейды. У тебя расширенные полномочия. Бери кого хочешь, командуй кем угодно, но пока не покончишь с Бабулой, во Львов не возвращайся.

– Ошибки нет, товарищ полковник? – Алексей напрягся. – Это точно Нестор Бабула?

– Он самый и есть, – подтвердил полковник. – Точнее быть не может. Лютый зверь, направленный в район самим Шухевичем, который тоже скрывается в Галиции или на Волыни. Жители района в страхе. Там действуют многочисленные отряды националистов, группы по десять-пятнадцать человек, у которых имеются свои собственные схроны. У Бабулы есть осведомители. Не исключено, что это наши, в том числе облаченные властью. Бандеровцы хорошо натасканы, в группах строгая дисциплина. Взаимодействие между бандами осуществляется с помощью связников, отследить которых практически невозможно. Крупные войсковые операции теперь бессмысленны. Ушло то время. Головой надо думать.

– Я понял, товарищ полковник, – сказал Алексей. – Давайте мне неограниченные полномочия, и задание будет выполнено. Но не уверен, что могу всерьез положиться на местные отделы НКГБ и НКВД. Я не знаю, какие там люди, насколько они опытны. Мне нужны парни из моей группы. Это в вашей власти – найти их и привлечь к работе. Сделайте одолжение, товарищ полковник.

– Хорошо, я постараюсь их найти, – согласился всемогущий начальник управления. – В общем-то ты прав, в этих отделах зелень неопытная, не приученная думать. Всех стоящих оперативников война повыбила. Я поищу твоих людей, направлю их к тебе, если удастся собрать. Но ждать, пока они соизволят явиться, – такой роскоши мы позволить не можем. Езжай один, разбирайся. Товарищи со временем подтянутся. Да постарайся дожить до их приезда. Если ты погибнешь, на кого я тогда положиться смогу?

Да, нормальных кадров в стране практически не осталось. Смерть забирала людей без пощады.

То, что происходило на Западной Украине, было логично и объяснимо. ОУН не собиралась сдаваться, объявляла об усилении вооруженного националистического движения. Борцы за украинскую идею не щадили никого. В одной из инструкций своим клевретам свежеиспеченный эмигрант Степан Бандера открыто заявлял: «Наша власть должна быть страшной!»

Бандиты поменяли тактику. С регулярными частями Красной армии они теперь не связывались, действовали мелкими группами. Они убивали красноармейцев, милиционеров, работников советского и партийного актива, тех, кто выходил на работу в колхозы, считали, что смогут заморить большевиков голодом. Герои УПА, не смущаясь, уничтожали своих же украинцев. Были такие села, все население которых они вырезали под корень.

Костяк банд составляли легионеры карательных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», расформированных в сорок втором году, эсэсовцы из дивизии «Галичина», разбитой в пух и перья. Многие бандеровцы прошли подготовку в лагерях абвера.

Их бессменным командующим был Роман Шухевич, так называемый генерал-хорунжий. Этот демон был неуловим, имел впечатляющий послужной список. Наряду с Бандерой он возглавлял ОУН. Только первый из них слал депеши из эмиграции, а второй прятался по схронам и бункерам, руководил головорезами на месте. Восточная Польша – тоже его епархия. Хитрый, умный, хладнокровный, вычислить его дислокацию было невозможно.