Читать книгу "Барашек с площади Вогезов - Катрин Сигюрэ"

Да какие там носки, мы тогда еще и не поцеловались толком. Это случилось после двенадцати первых свиданий, во время которых мы лишь присматривались друг к другу. Я присматривалась к его эрекции… о, нет, мадам, это не то, о чем вы подумали!., я наблюдала за тем, как вздымается бугорок над левой складкой его брюк, а он… а он утопал в моих глазах, как тушканчик тонет в бурной африканской реке в сезон дождей.

Я бы никогда не согласилась на поцелуй, если бы он не унял мои страхи, в особенности связанные с тем, что он покинет несчастного облезлого пони, с которым я его иногда видела (в этом месте надо промокнуть глаза платком). С моей стороны не было никого, кто мог быть покинутым, и если бы не обязательства вашего мужа, мадам… эта история могла бы сделаться вечной. Ведь вы бы не хотели, чтобы с нами это произошло? Что ж, здесь наши взгляды совпадают.

В силу привязанности к вам, мадам Жуффа, Эрик медлил, но я и не подталкивала его к решительным действиям. Правда, говорят, внешне я расцвела как пальма, выставленная на солнечный свет. Не знаю, цветут ли пальмы… Этот комплимент мне отвесил булочник, и он же шепнул однажды, что я решила сделать из вашего мужа самого счастливого человека в мире. Неужели это было так заметно?

И вот пришел день, когда Эрик решился (здесь я снова промокну глаза). Это случилось во время вашего отсутствия, когда вы уехали к вашей матери, которая, хоть и чувствовала себя прекрасно, вдруг ощутила необходимость в вашем срочном приезде. Иногда супруги совершают роковые ошибки…

Не веря в свою удачу, месье Жуффа предстал передо мной с бокалом в руке, с бутылкой шампанского, взятой из вашего погребка, и с вызывающей, но, тем не менее, дружеской эрекцией. Я была готова заменить вас, мадам, и, надеюсь, вы оцените мои усилия.

Я открыла Эрику дверь, как это делала раньше и как буду делать впредь. Эрик никогда не предупреждал меня о своих визитах, и моя дверь фактически всегда была открыта для него. Я даже ловила себя на том, что испытываю желание услышать „You are the best”, и приходилось самой нажимать на кнопку звонка.

Ах, мадам, заменить вас мне удалось очень быстро. Один вечер стал походить на другой. Все чаще мы вступали в перепалки по поводу политики, и Эрик начинал заниматься морализаторством. Телевизор у меня дома почти всегда включен, а Эрик, как вы знаете, довольно часто появляется на экране. Или же его цитируют по всем каналам сразу, и вот все эти занудные цитаты я все чаще стала выслушивать вживую. И как вы его терпите, мадам?

Что касается секса, то он был безупречен. Эрик ложился рядом со мной, я перебирала его волосы, и он начинал рассказывать о вас. Только хорошее, мадам, только хорошее… Думаю, он никогда бы не осмелился предложить вам обсудить мою персону, да еще в постели, но я охотно согласилась на эту ношу, и знаете почему? Прежде всего, чтобы облегчить жизнь вам, но еще и потому, что ваш муж – один из лучших любовников, с какими я имела дело. Также надо сказать, что я признательна вам, так как, с присущей вам чуткостью, вы не спешили нарушать нашу идиллию.

По мере того как с течением месяцев возрастало наше с Эриком счастье, вы тоже становились все счастливее. Вас баловали, вам не мешали засыпать, и, естественно, на исходе восемнадцати лет брака это последнее было вам особенно дорого. Я нисколько не обижаюсь – наоборот, мне нравится такое распределение ролей: я познаю новизну, а вы получаете мир и спокойствие. И, признаться, я не видела и не вижу никаких особых причин нарушать это равновесие. Повторяю – никаких. Правда, иногда я ловлю себя на мысли, что хочу погрузить руки в корзину с бельем, источающим аромат одеколона „Куро”, смешанный с запахом пота. Это запах сводит меня с ума, но кроме этого я не хуже вас знала и знаю, что бы он хотел поесть сегодня вечером, и это несмотря на то, что вы его уже покормили.

Вы покормили… Сколько раз я видела, как вы возвращаетесь домой с коробками и фирменными пакетами в руках. И ни разу – с пакетами из ближайшего супермаркета. Без сомнения, я восхищена вашим вкусом и ловлю себя на том, что мне бы тоже было приятней делать покупки для себя. В супермаркет или на рынок вы посылаете помощницу по хозяйству, чтобы та купила грушу, от которой ваш супруг, если верить кулинарным журналам, должен быть таким нежным… Вот почему он ел у меня с таким удовольствием!

Но то, что я кормила вашего мужа, не самое главное. Интимность, распределенная на троих, – вот что удерживало нас всех в приятном расположении духа. Установившееся равновесие поддерживало и то, что ваш муж привык экономить слова, да и я не отличаюсь болтливостью. Мы никогда не затрагивали в своих беседах тем, которые давно уже стали дежурными у большинства пар. К примеру: „Что ты больше любишь, дорогой (дорогая), море или горы?” Или: „Жить с Богом или без Него?” По большому счету, я ничего не знаю о вашем муже, мадам, супружеская измена – это отнюдь не крепкий бульон, будьте уверены в этом сравнении. Наши отношения – это, скорее, отношения детей или… животных, что имеет некоторую связь с моей мечтой о белом, пушистом барашке, к которому я еще вернусь. А то, что ваш супруг дал мне номер своего мобильника, так мне бы его дал любой сосед – на всякий случай, мало ли что может произойти: пожар, внезапная болезнь или какая-нибудь авария. Но я никогда им не пользовалась, номером вашего мужа. Никогда. Ни разу. Могу вернуть обратно, хоть это и глупо звучит. Он сам звонил мне, начиная с половины пятого, если не был занят по работе. И, кстати, мадам, на работе он действительно иногда бывал занят, поэтому не лгал вам, возвращаясь домой после восьми часов вечера.

Как бы там ни было, мне кажется, что мы с вашим супругом обрели друг друга исключительно благодаря Богу, и Бог делал для нас все больше и больше, я даже устала протестовать против того хорошего, что обрушивается на мою голову.

И вот что я заметила, мадам. Чем больше времени проходило, тем больше времени у месье Жуффа освобождалось для меня, он становился все более разговорчивым, а его глаза блестели все ярче. Иногда они блестели от слез, которые скапливались в уголках его глаз, вы понимаете? Особенно после оргазма… Вы еще помните, мадам, что такое оргазм? В конце концов, это не важно, да…

Но однажды он все испортил, когда после восемнадцати месяцев абсолютного равновесия вдруг произнес фразу, которая немало меня озадачила: „Ты никогда не попросишь меня оставить ее?”

Попросить его об этом? Да я была за тысячу километров от мысли, что он вас покинет, мадам! То есть настолько далека, что моей первой реакцией был быстрый, как луч лазера, взгляд на его обнаженное тело. Что я могу попросить оставить? Часы, носки или его обручальное кольцо? Но нет, он был гол, как червяк. И мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять: да он же о вас говорит, о моей иконе, беззаботно порхающей по жизни, гордящейся своим шикарным со всех точек зрения супругом! Его дурацкое предположение резануло меня по сердцу. И здесь я бы хотела сократить свой рассказ, потому что у меня нет сил задерживаться на этом грустном моменте. Оставить вас – это было высказано спокойно, как и все остальное. А когда он увидел мою реакцию, когда убедился в том, что я вовсе не примеряю на себя роль мегеры-разлучницы, он просто грустно прошептал: «Ты не любишь меня». Я не стала возражать, так как не считала нужным задаваться вопросом «любишь – не любишь», когда мы так счастливы вместе. К тому же ничто не вечно под луною. Спросите меня, любила ли я вас, мадам, и я отвечу: да, любила, – но любить его? Что за вопрос! Смотрите, какая выстраивается цепочка: вы его любили до меня, он любил вас, так как же я могу желать, чтобы он покинул вас?