Читать книгу "Красные камни белого - Вадим Панов"

– Когда мы войдем в точку перехода?

– Мы уже в ней, – ответил Жак, первым ступая на капитанский мостик. – Луи?

– Все в порядке, кэп, – отозвался рулевой.

Командный пункт «Черного Доктора» был не просто большим – огромным, поскольку построившие цеппель галаниты считали, что мостик должен быть обязательно объединен с кабинетом астролога и радиорубкой. В итоге на стоящем в левом углу столе вперемешку валялись астрологические атласы, карты и даже навигационные приборы – сейчас ими занимался Петер Хеллер, исполнявший на «Черном Докторе» роль старшего помощника, а справа громоздился шкаф рации, у которого скучал длинный парень в комбинезоне техника.

– Как видишь, Вальдемар, до прыжка осталось всего ничего. – Вандар потер ладони и с улыбкой посмотрел на Осчика: – Нервничаешь?

– Как и все, – хмуро ответил Вальдемар. – У тебя есть выпить?

– На мостике не держу. – Капитан взялся за переговорную трубу: – Астролог!

– Все готово.

– Так начинай, чтоб меня манявки облепили! Чего ждешь?!

И включил сирену.

Переход – это Пустота. А Пустота – это страх.

Эту аксиому любой цепарь вызубривает уже в первом же путешествии. А если достаточно умен, то еще раньше, потому что встречать Пустоту надо подготовленным. В этом случае ее удар не оглушит и не заставит завязать с полетами.

Во время перехода трясутся все: и прожженные цепари, и пассажиры, и даже ямауда, хотя эти, последние, испытывают не столько страх, сколько чувство тревоги, порожденное подстерегающими в Пустоте опасностями. Что толку во врожденных способностях, если в корабль вцепится «рогатый клещ» или его накроет «злобная путина»? Штатские ненавидят переходы, входят в Пустоту напряженными, заранее готовясь к дикой ее атаке, а потому их накрывает и чаще, и сильнее, чем опытных цепарей, для которых ужас великого Ничто – естественная часть жизни. Цепарь тоже боится, его тоже долбит ощущение пустой безбрежности и накрывает Знаками, но цепарь не забывает о правилах и чувствует себя членом команды. Цепарь – существо коллективное, и локоть друга позволяет ему переживать переходы куда спокойнее, чем случайному гостю Пустоты.

– Спасибо, что позвал, – хрипло произнес Вальдемар после того, как цеппель втянуло в воронку.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Вандар.

– Проводить переход в одиночестве – удовольствие невеликое.

Запертая дверь каюты гарантирует, что Знак не заставит тебя прыгнуть за борт, но как бороться с огромным весом Ничто? Как бороться с инстинктивным страхом гигантского и опасного пространства? Как не сойти с ума под тяжестью того, чего нет? Напиваться опасно – пьяную голову накрывает сильнее, чем трезвую, вот и приходилось Осчику собирать волю в кулак, руками вцепляться в кроватные стойки, а зубами – в подушку, и в таком неприглядном виде переживать переходы, отсчитывая про себя убегающие в никуда секунды.

– С вами, ребята, куда спокойнее, чем одному, вы уж мне поверьте. А еще я не завидую астрологу. Вот уж кому несладко…

От сидящего у астринга астролога сейчас зависит все. Все на свете и ни каплей меньше. Именно он, набросив швартовочный «хвостик» на планету или Сферу Шкуровича, тянет цеппель через тонюсенький тоннель, невообразимой длины. И если команда просто наслаждается «прелестями» Пустоты, то астролог в них захлебывается, поскольку обязан оберегать корабль от дополнительных сюрпризов и зорко следить за тем, чтобы цеппель пришел туда, куда запланировано.

– Я так и вижу, как парень горбится над астрингом и за уши тянет нас от одной звезды к другой, – продолжил Осчик. – Удивительное, но очень опасное занятие. В детстве я мечтал стать астрологом. Я находил их работу романтичной, а потом узнал, как часто они пускают себе пулю в лоб, как жрут после переходов бедовку и бегают по ведьмам…

– Вальдемар, заткнись, – попросил Вандар.

– И я понял, что профессия астролога мне не нравится. И тогда я решил прославиться другим способом, благо я смог получить блестящее образование, которое вам, уродам, и не снилось. Но как прославиться? На Галане есть только один критерий славы – счет в банке. Гребаные адигены гордятся какой-то там честью, у нас же в почете прагматизм. Если о тебе знают все – делай на этом деньги. А если не умеешь делать деньги – кому ты нужен?

– Вальдемар!

– И тогда я решил стать богатым. Не просто богатым, а очень богатым человеком. Деньги – это власть, а если у тебя есть власть, славу можно купить. Заплатить газетчикам, чтобы они выдумали несуществующие подвиги, или нанять толкового, но нищего алхимика, а после прикарманить его открытие, войти в учебники…

– Он «говорилку» поймал, – отрывисто бросил Хеллер.

– Вижу.

Капитан посмотрел на часы: четыре минуты перехода. Предел – четырнадцать, среднее время – девять. Пяти минут более чем достаточно для глупостей, а «говорилка» лишь с виду безобидная, человек ведь не просто так треплется, он заводится. Пиявкой разбухает от ненависти к себе и бросается в Пустоту, мечтая покончить с проблемами самым простым способом.

– Гребаный мир! – взревел Вальдемар. – Я мечтал стать астрологом! Мечтал водить цеппели и совершать подвиги! А вместо этого якшаюсь с подонками ради вонючего золота! Я мечтал прославиться! Мечтал об открытиях! А превратился в бухгалтера! Как же я все ненавижу!

Пустота давит на голову, но вялым становится все тело. Каждое движение – как во сне. Поднять руку – задача, сделать шаг – процесс. Но те, кого накрыло Знаком, таких проблем не испытывают, они быстры и подвижны, они позабыли о великом Ничто, растворились в нем, а потому остановить их крайне сложно.

– Ненавижу!

Вальдемар бросился к окну.

– Ублюдок!

Вандар промахнулся, слишком поздно рванулся наперерез, не поймал шустрого галанита и врезался в кресло. Рулевой даже не обернулся, не стал тратить силы на пассажира – своя шкура дороже, и ситуацию пришлось спасать Хеллеру. Старпом добрался до Осчика в тот самый миг, когда Вальдемар заносил для удара ногу. Стекла в гондоле мощные, на серьезные нагрузки рассчитаны, однако силы у накрытых прибавляется в разы, и Осчик вполне мог выбить боковое окно. Или не мог? Но рисковать Хеллер не собирался.

– Ненавижу!

Старпом перехватил летящую к стеклу ногу и повалил галанита на пол.

– Не выпускай! – приказал Вандар.

– Сам знаю, – прохрипел Хеллер.

– Всех убью! – надрывался Осчик, ужом вертясь под навалившимся Петером.

Семь с половиной минут… Поднявшийся капитан взглянул на часы, а в следующий миг вновь оказался на полу – когда запущенная астрингом сила вышвыривает цеппель из перехода, Пустота отвешивает ему прощальный пинок.

«Черный Доктор» издал зловещий скрип: металл о металл, но удержался, не «нырнул», не стал добавлять экипажу проблем, а потому неприятный звук показался цепарям очень даже задушевным.