Читать книгу "Фея незабудок - Стася Холод"

Монеты посыпались на мокрую брусчатку, и Пол кинулся их собирать. Берти же был так взбешен, что забыл про деньги. Он давно понял: если дома в неплатежах и других бедах виноваты мать и сестры, значит, здесь – Фиона, Брук и еще старая ведьма Мэгги, с которой, правда, у него не было ни малейшего желания связываться. Но уж этой трепливой замарашке он спуску не даст.

– Лгунья, на вранье навариваешь! – и Берти сшиб гадалку с ног.

Она упала в лужу. Мальчишка уже хотел изо всех сил пнуть ее в живот, как вдруг между ним и Брук возникла Фиона. Корзина с цветами висела у нее на шее словно хомут, а светлые, прозрачные глаза струили такую злость, что Берти опешил.

– Брук никогда не врет! – прошипела Фиона, тряся перед его носом крепко сжатыми кулачками.

– Ну уж куда там! – возмутился подоспевший на выручку Пол, – может, и про лошадь с золотыми серьгами – правда?

– Да!

– И про папашу знатного?

– Да! И это – правда! – Фиона оскалила маленькие, острые зубки. – Не смейте ее трогать!

– Тебя не спросили, – гаркнул Пол. У Доминика кончился первый урок и он направился к прачечной в романтично-приподнятом, сказочном настроении, с надеждой узнать-таки ответ на волновавший его душу вопрос: «Как зовут Фею Незабудок?» Выглянув в окно, он увидел возмутительную картину: на девочку наступали два всклокоченных мальчугана, она же молча отбивалась от них корзиной и пиналась тонкими ногами в полосатых чулках. Один хулиган сорвал с ее головы капор, другой изо всех сил ударил коленкой о дно корзины. Голубые букетики упали прямо в жидкую грязь. Девочка отчаянно заломила руки, и это стало для Доминика последней каплей. Он яростно распахнул окно, вылез на подоконник, спустился вниз по водосточной трубе и выскочил на мостовую, едва не угодив под колеса проезжавшего мимо экипажа.

– Куда прешь, паршивец! – испугался кучер.

Берти опомниться не успел, как схлопотал в ухо и немало опешил, поскольку привык считать галчат слабаками. Пока он собирался с мыслями, Пол толкнул Доминика в спину, и когда тот упал, приятели набросились на него. Доминик поймал Берти за штанину, дернул что есть мочи, и тот тоже шлепнулся. Драчуны сцепились и покатились воющим клубком по тротуару, а Фиона издала воинственный клич и, как коршун, вцепилась Полу в волосы. Вдруг, от куда ни возьмись, на крыльце появился мистер Дэни.

– Назад! Назад! – закричал он, размахивая транспортиром.

Испугавшись незнакомого предмета, оборванцы юркнули в ближайшую подворотню. Их поведение было последним, что могло тревожить учителя, но они этого не знали и проверять на себе не хотели. Заняв безопасную позицию, мальчишки принялись с азартом оттирать друг друга от щели, в предвкушении интересного зрелища. Мистер Дэни выловил Доминика из лужи и, крепко взяв за ухо, повел в приют.

– Ура Доминику! – воскликнула Фиона, и ее с восторгом поддержала уличная детвора, а мистер Дэни отметил, что оборванцам уже известно имя Ингрэма.

Брук трусила за ними до самого крыльца, пыталась замаслить учителя, цепляла его за сюртук и, виновато заглядывая в лицо, приговаривала: «Давайте я вам погадаю, сэр, всю правду скажу, черт меня подери!» Тяжелая дверь захлопнулась у нее перед носом, а она все переминаясь с ноги на ногу и растерянно повторяла: «И удачная женитьба, и повышение по службе…»

Весь день перекресток бурно обсуждал случившееся, причем, прекрасная его половина восхищалась Домиником. «Какой великодушный молодой человек! – кудахтала тетушка Мэгги, вытирая слезу грязным клетчатым платком, – Рискуя собой, заступился за нашу Фиону. Вот образец истинно джентльменского поведения. Фиона, ты должна непременно передать ему от меня гостинец». Брук обежала со свежей новостью окрестные переулки и дворы, и повсюду ее рассказ имел успех. Пол и Берти, потирая шишки, грозили в сторону приюта черными от грязи кулаками и так бранились, хоть топор вешай, а дядя Джек, ставящий заплатку на чей-то башмак, мрачно пробормотал себе под нос: «Свои собаки дерутся – чужая не лезь».

* * *

В приюте Доминика ожидал длинный и тягостный разговор, по завершении которого его высекли. Даже мистер Дэни на этот раз не стал за него заступаться, а лишь покачал головой и сказал с горечью: «Ну, Ингрэм, такого я даже от тебя не ожидал».

– Другим все можно, одному мне ничего нельзя! – убивался Доминик, уткнувшись в плечо Стюарта.

Тетушка Мэгги

Друг сочувствовал ему всем сердцем, но ничем не мог помочь. На этом несчастья Доминика не закончились. Купание в луже не прошло для него бесследно – он простудился. Доминик проснулся ночью от сильной жажды. Перед глазами плясали разноцветные круги, голова налилась свинцом и гудела. Он с трудом поднялся с кровати и пошел в умывальную комнату. Стены дортуара ходили ходуном, полы качались под ногами, как палуба во время шторма. «Как я оказался на корабле?» – подумалось ему. Хватаясь за спинки кроватей, он все-таки добрался до умывальной, где и упал без памяти. Очнулся Доминик уже в лазарете, и первое, что он увидел, – огромное, светло-зеленое яблоко, улыбающееся ему с тумбочки. Может, это просто бред? Старенький, седой фельдшер мистер Пэлтроу пощупал ему пульс, велел открыть рот, – неужели, опять ангина?

– Мистер Пэлтроу, откуда оно? – хрипло спросил Доминик, указывая на яблоко.

– Люси передала, от Фионы.

– От какой Фионы?

– Ну, уж это тебе лучше знать, – дело молодое.

Доминик осторожно взял яблоко, гладкое и ароматное, долго размышлял, с какого бока откусить: жаль было портить такую красоту. Вчерашний день вспоминать не хотелось, но происходящее казалось даже немного приятным, и Доминик ничуть не жалел, что попал в лазарет. Его веки отяжелели, видения поплыли сами собой. Последним из них была Фея Незабудок. Она благодарно улыбалась и протягивала ему огромное, светло-зеленое яблоко. Когда Доминик очнулся, за окном уже сгустились сумерки. Скрипнула дверь, – это пришел мистер Дэни. Доминик сразу узнал его по шагам и притворился спящим. Учитель присел на табуретку рядом с кроватью, заботливо подоткнул одеяло, положил ладонь на его пылающий лоб и тяжело вздохнул. Доминик решил признаков жизни не подавать и мистера Дэни не прощать – пусть помучается. Он еще плотнее зажмурил глаза и сам не заметил, как опять уснул.

Похожие друг на друга дни пахли горячим молоком, малиновым вареньем, микстурами и полосканиями. Из опасения, как бы простуда не спустилось в грудь, мистер Пэлтроу ставил Доминику горчичники, давал вдыхать через нос какие-то порошки и не велел вылезать из постели, хотя в лазарете было гораздо теплее, чем за его пределами. Жар оставил Доминика. Он сильно ослаб, подолгу спал, но аппетит у него был хороший, и это радовало фельдшера. Наступил день Святого Валентина. Проснувшись, Доминик увидел на тумбочке букетик незабудок. Неужели здесь побывала Фея? Интересно, как она сюда попала? Должно быть, влетела в форточку. Доминик взял цветы, прикоснулся к ним губами. Они источали аромат лугов и тенистых пролесков, по которым он бродил только в мечтах. А как же он поздравит Фиону? Доминик дождался, пока фельдшер уйдет в аптеку, и тайно покинул лазарет. Он пробрался к своему заветному окну. Утро выдалось ясное и морозное, стекло было покрыто причудливым серебристым узором. Доминик отогрел дыханием проталинку в форме сердца. Так Фиона получила первую в жизни «валентинку», ее нельзя было спрятать под подушку или сохранить на память среди пыльных бумаг, но в душу она запала на веки вечные, как большая и светлая радость. В кладовку прибежал поваренок. Увидев Доминика, он опасливо оглянулся и прошептал: