Читать книгу "Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин"

— М — м… — гляжу на Кольку грустными глазами и строю умилительную рожицу.

— На уж! Страждущая! — не выдерживает Невский, со смехом передавая кофе в мои голодные руки. — Второй стаканчик допить спокойно не дают! Развелось вас тут, нахлебников. То Вилька Горохов — вечный студент с пятого, теперь ты. Долго еще будешь под кабинетом торчать?

Я делаю длинный глоток, еще один и пожимаю плечом.

— Не знаю, Коль, — честно признаюсь, грея о стаканчик ладони. — Но с пустыми руками я отсюда не уйду! Буду канючить тройку, стоя перед Игнатьевым на коленях, пока не разжалоблю его черствое сердце. Что мне еще остается?

Две ночи трехчасового сна и четыре пройденных пошагово темы — я очень надеюсь преуспеть. Вера в себя изрядно подпорчена низкими баллами, перспектива успешной сдачи сессии рисуется нерадостная, но я упрямо ищу в затянутом тучами небе успеваемости хоть малейший голубой просвет.

— Не хватало, Воробышек, перед аспирантами — недоучками преклоняться! Тем более такими, как дамский любимчик Игнатьев. Гляди, проморгаешь девичью честь! — недовольно фыркает Невский, тянет из сумки шоколадный батончик и сует мне в руки. — На, подкрепись, птичка, а то на тебя смотреть тошно. Не юная цветущая дева, а бледная как смерть упырица. Одни глазюки отощавшего лемура чего стоят! — Колька встает с подоконника, собираясь уходить, и по-дружески жмет мне плечо. — Ладно, не дрейфь, подруга, — по-отечески наставляет. — Я в тебя верю! Зря, что ли, с тобой на последней ленте как дурак-заучка над графиком корпел. А я этого не люблю, ты ведь знаешь. Адьё!

Не любит, знаю, но помогает как настоящий друг, а потому я благодарно улыбаюсь и посылаю вслед Кольке воздушный трепетный поцелуй, который парень с готовностью припечатывает к своему сердцу, и поднимаюсь навстречу показавшемуся из-за угла преподавателю.

* * *

— Деточка, ты Воробьева? — пытливо спрашивает старушка-уборщица, отворяя дверь раздевалки в малом вестибюле, и смотрит на меня из-под хмурых бровей озадаченным цепким взглядом. — По всему, кажись, похожа.

— Я Воробышек, — устало отвечаю ей, протягивая номерок. Достаю из сумки шапку и натягиваю на голову. Время почти пять, в раздевалке висят всего три куртки и плащ… Ей точно нужна я, но уточнять и любопытствовать — сил лишних нет. Пересдать работу удалось на четверку, я рада этому безмерно, и печать усталости и недосыпа мешает надеть на лицо широкую улыбку. Стараясь все же вежливо улыбнуться пытливым глазам, я протягиваю руку со словами:

— Если не трудно, вон ту светлую курточку с опушкой подайте — это моя.

— Точно, похожа! — кивает меж тем бабулька, хлопая поверх куртки сложенным вчетверо бумажным листом. Щелкает в двери замком. — Тогда эт тебе! До свидания, деточка.

— Д-до свидания, — прощаюсь, глядя на записку, как подозрительный цэрэушник на подкинутое террористом письмо с сюрпризом. Топчусь у выхода пару минут, потом решительно иду к остановке, сажусь в автобус и только там решаюсь заглянуть внутрь переданного послания. И сглатываю возглас удивления, когда вижу перед собой незнакомый красивый почерк: «Предложение принимается. Набережная 12, кв. 11, код замка 3648. Люков».

* * *

Все начало недели я тяну с визитом к Люкову, безжалостно растрачивая стремительно улетающее в пропасть время на самостоятельную зубрежку. Я появляюсь у него на пороге в четверг, около трех часов дня, и долго стою на узкой лестничной площадке, завораживая взглядом обшитую дубовой панелью бронированную дверь квартиры с номером «11», не решаясь позвонить. Я вскидываю руку и нажимаю черную кнопку звонка только тогда, когда двери лифта неожиданно распахиваются и выпускают из кабины на свет благообразного вида старушку.

Она медленно выходит, не спеша огибает мою замершую у дверей живым изваянием фигуру и упирается в затылок недовольным взглядом. Бухтит под нос ругательства, шелестя капроновой авоськой и бренча в кармане многочисленными ключами.

— Гляди, еще одна пришла под порог! Стоит, выжидает, и не стыдно ей… Бесстыдницы! Все ходите и ходите! Совсем совесть потеряли! То одна, то другая, теперь вот третья. Гордости у современных девиц нет — один срам под юбкой остался. Что, поди, дома твоего дружка нет? — нехорошо интересуется, заглядывая в мое невозмутимое лицо. — Или закрылся с кем?.. А еще в очках, приличная! Мать-то с отцом и не догадываются, небось, для чего вы все сюда бегаете?.. Ну, ничего, как под подолом чего тяжелое домой принесешь, так сразу всполошатся, только вот поздно будет! А государству корми вас, матерей-одиночек, поднимай безотцовщину…

Старушка стоит, никуда не спешит и сверлит меня осуждающим взглядом. Спорить с такой бесполезно, и от стеснения и злости я еще раз трижды нажимаю на кнопку звонка и подступаю к двери ближе.

«Да где же ты, Люков, запропал? Покажись!» — вслушиваюсь с внутренним страхом и мольбой в игнорирующую меня тишину квартиры. — «Может, действительно дома нет?..» — наконец решаю, что мне, пожалуй, лучше уйти отсюда прямо сейчас…

Нет, дома. Открывает замок, распахивает дверь, окидывает меня из темноты прихожей мрачным колючим взглядом и, не сказав ни слова, затаскивает за локоть в глубь квартиры.

— З-здрассьте…

— Семеновна, сгинь! — хлопает за моей спиной входной дверью, прямо перед негодующим носом соседки, и шлепает босыми ногами мимо меня в комнату. Щелкает выключателем.

А я на секунду перевожу дыхание. Оставшись одна, осторожно осматриваю небольшую уютную прихожую в сине-белых тонах, и замечаю на мягком ковре у стены большого рыжего кота, выпучившего на меня желтые глазищи и выгнувшего дугой спину.

— Ну, долго будешь столбом стоять? — слышу через минуту из комнаты тусклый голос. — Время не резиновое!

Господи, должно быть уже к половине четвертого подбирается! Я спешно разматываю шарф, снимаю куртку, шапку и расшнуровываю ботинки. Оставив вещи на вешалке, чешу опешившее от моей наглости животное под брюшком и ступаю следом за Люковым в комнату. Замираю стыдливо на пороге, обхватив сумку с конспектами двумя руками. С удивлением гляжу на стремительную фигуру парня, сгребающего с дивана смятое постельное белье и возвращающего спальной конструкции изначально заданное дизайнером-инженером положение.

На Люкове спортивные серые брюки и черная растянутая футболка. Она задралась к лопатке парня так, словно ее только что спешно натянули, открыв широкую, сужающуюся к талии гибкую спину, но я смотрю не на нее. Я изумленно таращусь на светлые, беспорядочно откинутые со лба отросшие волосы, льняными прядями падающие на чуть кудрявый затылок. На черные брови, черные ресницы и темные колючие глаза, хмуро остановившиеся на мне.

— Здравствуй, Илья, — еще раз говорю, не зная, куда себя деть от этого прямого взгляда. Растерянно поправляю очки и вновь, как в нашу последнюю встречу, почему-то пячусь назад, пока неожиданно не вздрагиваю от звучного щелчка замка, раздавшегося за моей спиной.

Это в ванной. Я отскакиваю от распахнувшейся двери как раз вовремя, чтобы вышедшая из комнаты красивая темноволосая незнакомка не задела меня деревянной панелью. Высокая и стройная, завернутая лишь в одно короткое полотенце девушка делает несколько неуверенных шагов вперед, прежде чем разворачивается и окидывает меня удивленным взглядом. Скосив на парня подведенные глазки, осторожно, с едва различимым неудовольствием интересуется: