Читать книгу "Луна вуду - Венди Корси Стауб"

- Дом Клэйборна напоминает мне музей.

- Мне тоже. Можешь представить, какая здесь жизнь?

- Мне нравится ходить по музеям, но не знаю, смог бы я жить в нем или нет. Как-то здесь холодновато.

Прю кивнула:

- Я живу в старом бабушкином доме. Там нет таких предметов искусства, зато чувствуется уют.

- Мне нравятся такие дома, - сказал Робер, - в которых выросли многие поколения.

- Вот видишь, - улыбнулась Прю. - Мы никак не можем забыть о прошлом.

- Кажется, ты права, - рассмеялся он и указал на видневшуюся вдалеке стеклянную витрину. - Что ты думаешь вон о той коллекции экзотических ожерелий?

- Она великолепна, но я никак не могу узнать два предмета, - призналась она.

Робер взял ее за руку, и она почувствовала, как от его мягкого прикосновения по коже разливается тепло. Она покорно подошла вместе с ним к витрине и принялась сравнивать украшения с теми, что видела раньше.

- Какое же из трех тебе знакомо? - спросил Робер.

- Вот то в центре, из золота и жадеита. Оно китайское, скорее всего эпохи Хань, - объяснила Прю, узнав стиль древнего периода Китая.

- Впечатляет, - сказал Робер тихо.

Она почувствовала, что ее лицо пылает, и обернулась к спутнику, совсем не удивившись улыбке на его лице.

- Расскажи мне об остальных, - попросила Прю.

Робер указал на первое ожерелье из изящных золотых скарабеев с подвесками в форме фиников и полированными бусинами.

- Жуки символизируют вечную жизнь, - объяснил Робер. - Ожерелье наверняка из Древнего Египта. Клэйборн клянется, что его носила Клеопатра.

- Ты как будто сомневаешься, - заметила Прюденс.

- Из-за того, что оно относится к Восемнадцатой Династии, где-то между пятнадцатым и двенадцатым веками до нашей эры. А Клеопатра правила с пятьдесят первого по тридцатый год до нашей эры. То есть даты не совпадают.

- Вижу, - сказала Прю, улыбаясь. - Но ведь Клэйборн не обращает внимания на такую мелочь, как даты?

- Клэйборн знает возраст ожерелья. Просто ему кажется, что Клеопатра очень романтична. Кто знает, может быть, оно побывало и у нее. Ну а к третьему украшению у меня есть особое дополнение.

Он достал небольшой ключик и отпер витрину. Поднял стекло и взял в руку золотую цепочку. На ней висел овальный изумруд в золотой оправе. Гладкая поверхность геммы блестела в свете люстры. Прю никак не могла узнать резьбу, окружавшую камень, но что-то знакомое все-таки вертелось в голове.

Робер аккуратно поднял ожерелье с бархатной подстилки.

- Мне еще нужно кое-что уладить с Клэйборном, но в принципе он согласен продать его мне.

Прю почувствовала приступ зависти. Она не могла представить себе, чтобы кто-то обладал столь редкостными драгоценностями.

- Понятно, почему Клэйборн так не хотел расставаться с ожерельем. Такая вещь не просто прекрасна. Она великолепна.

- Она принадлежит особе не менее великолепной, - сказал Робер и накинул цепочку ей на шею.

В золотой лист, висевший возле витрины, было вмонтировано зеркало. Прю полюбовалась на свое отражение и блестевший у нее на груди изумруд. Потом обернулась к Роберу и встретилась с ним взглядом.

- Куда ты собрался?

- Я просто отойду на пару шагов, чтобы как следует разглядеть тебя в таком богатом украшении. Вы просто созданы друг для друга.

И тут часы пробили полночь. Свет неожиданно погас.

- С Новым годом! - закричали все хором.

Раздались аплодисменты и свистки. Прю услышала хлопанье бутылочных пробок и смех. Но где же Робер?

Где-то начался фейерверк, но настолько далеко, что в помещении оставалось по-прежнему темно. Глаза Прюденс все еще не привыкли к темноте, но ей так хотелось, чтобы Робер не уходил от нее.

"Ладно, - подумала она. - Я соврала, что не верю в новогодние традиции, и мне по-настоящему хочется, чтобы он меня поцеловал".

Она замерла, опасаясь, что Робер потеряет ее в темноте. Но если он пойдет прямо, то как раз наткнется на нее.

Прюденс почувствовала легкий ветерок и почти неуловимое движение. Потом ощутила на своих губах мужские губы. Она прикрыла глаза, чувствуя, будто проваливается сквозь время.

Ей сделалось жарко. Еще никогда поцелуй не был таким сильным и захватывающим. Как будто все ее чувства сфокусировались на нем, все на свете сосредоточилось на поцелуе Робера.

Он становился глубже и жарче, до тех пор, пока все кругом не растворилось, и остались лишь губы, жажда, сила.

Неожиданно зажегся свет, и поцелуй оборвался. С тяжелым вздохом Прюденс медленно открыла глаза и будто бы очнулась ото сна. Ей хотелось провалиться в синие глаза Робера. Хотелось видеть в них отражение точно таких же чувств, как у нее самой.

Но рядом никого не было.

Быстро обернувшись, она увидела Робера, стоявшего чуть поодаль. Он улыбнулся Прю, огибая другую целовавшуюся пару. Мужчина столкнулся с Прю и пробормотал извинения. Прежде чем она успела ответить, Робер притянул ее к себе. Она обняла его руками за шею, собираясь снова поцеловать.

- За то, что ты вернулся, - объяснила она.

Он придвинулся к ней, и их губы снова слились в сладком романтичном поцелуе.

Желая вновь испытать недавнее ощущение, Прю поднялась на носки, чтобы сильнее прижаться к Роберу, а он наклонился к ней. Однако теперь она не чувствовала той жажды и наслаждения, как в прошлый раз.

Закончив целоваться, Робер ласково улыбнулся и сказал:

- Лучше поздно, чем никогда.

Прю уставил ась на него в недоумении:

- О чем ты?

- Я не мог отыскать тебя в темноте, - ответил он.

Прюденс почувствовала, как бухает сердце, а кровь стучит в жилах.

- Что ты хочешь сказать? - спросила она.

- Ровно в полночь поцелуй бывает, так сказать, поэтичным. Но мгновение спустя он всего-навсего сладкий.

Прю вскрикнула, поняв, что она целовалась вовсе не с Робером!

Но если не с ним, то с кем же?

Прю завертела головой, стараясь понять, кто находился ближе всех, но люди, захваченные весельем, двигались слишком быстро. Хорошо, что Робер не заметил ее растерянности и смущения.

Он протянул к ней руку:

- Прю, я должен вернуть ожерелье в витрину.

- Конечно. - Она сняла золотую цепочку и протянула Роберу. Он положил украшение на место.

- С Новым годом, - раздалось за спиной у Прюденс.

Обернувшись, она увидела высокого мужчину. Хотя она его не знала, он вполне мог оказаться тем, кто ее целовал так страстно.