Читать книгу "Уставшая от любви - Анна Данилова"

— Как можно отбить то, что мне не принадлежит? Забирай.

— Послушай, ты все равно сейчас одна…

— Да почему ты так решила?

— Я твоего муженька, что ли, не знаю? Пока круг почета по всем клубам и тусовкам не сделает, домой не вернется. Время детское. Даже если предположить невозможное, что он вернется домой, это будет глубокой ночью, а то и под утро, ты сама рассказывала. Позвонишь ему и скажешь, что ночуешь у меня. Он проверять не станет, не такой человек. Зато ты вместо того, чтобы грустить, повеселишься от души. Ты же знаешь, у Машки собираются только наши. И о тебе все спрашивают. — Она перешла на шепот: — Ты не представляешь, как тебя все любят, как восторгаются твоими ресторанами! Даже те, кому не по карману твое меню…

В этом была вся Катя. Обязательно скажет правду в глаза. Но цены ценами, а настроение мое действительно было хуже некуда. Я вспомнила веселую формулу Жорж Санд о лучшей гигиене души и тела и решила отправиться к Машке.

— Я приеду, — сказала я, чувствуя, как волна радости в предвкушении встречи со школьными друзьями накатила на меня. — Что привезти?

— Да себя привези! — воскликнула радостно Катя. — Народ, Натка приедет!

И телефон отключился. Должно быть, Катька на радостях нажала случайно на кнопку.

Я вернулась в спальню, чтобы посмотреть, как там Сережа.

Как же сладко он спал. И как красив был во сне, даже в полумраке лунной голубоватой ночи. Я едва удержалась — хотелось поставить печать своих губ на объекте личной собственности. Или нет, мне тогда хотелось поцеловать его, как целуют красивую вещь, картину, цветок.

Сейчас я жалею, что так и не сделала этого, не прикоснулась. Он остался в моей памяти таким — спящим нецелованным ангелом, свернувшимся под одеялом.

Я сняла пижаму, надела черные брюки, красную тунику из кашемира и сандалии на невысоком каблуке. К ним полагалась большая красная сумка, куда я сложила все мелочи для ночного пикника плюс легкие сигареты — я держу их для компаний или на случай особого настроения, потому что сама курю мало. Собрала корзинку с водкой, жареными перепелками, сыром, ветчиной, положила коробку норвежской маринованной селедки, еще кое-что по мелочи из деликатесов. Потом вышла из дома, тихонько притворив за собой дверь, чтобы не разбудить мужа, спустилась на лифте в гараж и выехала со двора в ночную Москву.

Москва, сверкающая, огромная, величественная и манящая, какой я ее люблю, обняла меня своими пустынными улицами и проспектами и долго не выпускала, заставляя то мчаться на огромной скорости, то петлять по улочкам, пока, наконец, я не вырвалась на просторы Подмосковья. Темно-синее небо проглотило меня вместе с машиной, в которой надрывался страстный Джо Кокер. Он, этот музыкант от бога, и вдохновил меня на эту ночную прогулку, заставил сердце биться быстрее и пробудил задремавшее было чувство. Я думала о Сергее, и по щекам текли теплые слезы.

Глупо отпираться — я ехала на встречу с друзьями, чтобы увидеть другую, нормальную жизнь. Надеялась с ними и среди них найти ответ на мучившие меня вопросы.

Я въехала в лес, опустила окна, и в салон хлынул прохладный хвойный воздух. Где-то здесь моя веселящаяся компания, ведь я довольно хорошо помнила дорогу к Машкиному загородному дому. Но кругом было тихо, все вокруг спало. Даже лес уснул. Окна домов в проулке, куда я выбралась, тоже не светились.

Куда все подевались? Я набрала Катю.

— Где же ты? — прокричала она в трубку, стараясь перекрыть музыку.

— Как где? Я уже в Ковригине. Но здесь тишина, никого нет.

— Наташа, дорогая, что ты вдруг в Ковригине делаешь?

— Разве Машка не в Ковригине живет? — Мне показалось, что волосы на голове зашевелились змейками. Мне стало не по себе, словно я схожу с ума и медленно осознаю это. — Машка Щукина, да?

— Да, конечно, только она давно уже свой дом в Ковригине продала и купила в Улитине.

— А почему же ты мне ничего не сказала? И что мне теперь делать?

— Даже не знаю, дорогая. От Ковригина до Улитина километров сто тридцать. Ох, Натка, это я во всем виновата, честное слово. Я аж протрезвела, все равно что не пила. Но откуда мне было знать, что ты не в курсе? Вадик, представляешь?

Я отключила телефон, развернулась и поехала в сторону трассы. Подумаешь, сто тридцать километров. Я люблю дорогу, люблю скорость, люблю ночную езду, когда во всем мире существуем только я и моя машина.

Жаль, конечно, что так все получилось. Когда я приеду, все будут окончательно пьяными или такими веселыми, что и не узнают меня.

Я вежливо попросила Джо Кокера удалиться, и в салоне зазвучал Моцарт, «Волшебная флейта». Уж не знаю почему, но ария Царицы Ночи снова выжала из глаза слезу. Становлюсь без меры чувствительной или у меня окончательно расшатаны нервы.

Я решила сама позвонить Вадиму Сажину.

— Что, путешественница, куда тебя занесло? — Я услышала родной голос и улыбнулась.

— Вадик, я скоро буду. Надеюсь, вы еще не уснете к тому времени.

Он молчал, а я слушала гитарные переборы.

— Машка играет? Господи, как же давно я вас не видела!

— Ждем-с, — отозвался он. И другим, почти интимным тоном добавил: — Я тебя жду.

3

— Мы ждали тебя, как праздник. Да-да, правда! Никто особенно и не пил, так, сидели, разговаривали, пели под гитару. Машка была в ударе, она пела свои песни, такие душевные, что мы почти плакали. Она очень талантливая, Машка. И красивая.

Катя вдруг замолчала, как человек, который сказал что-то бестактное.

— Катя, ты чего? Конечно, Машка красивая.

Мы продолжали вспоминать ту ночь. Должно быть, в то самое время, когда мы там, в Улитине, пили и пели, кто-то приступил к расправе с Сережей. Или он сам проснулся и поехал куда-то, чтобы встретиться с тем, кто по какой-то причине пожелал ему смерти.

— Честно говоря, я не ожидала, что ты, моя дорогая подружка, так быстро позволишь увести себя на второй этаж.

Я до сих пор недоумевала, как это Катя решилась переспать с нашим общим другом Валей Трушиным.

— Да он мне такие стихи читал, такие слова на ухо говорил… Сама не знаю, как мы оказались в кровати. Все это помнится смутно. Меня теперь другое беспокоит.

Катя бросила на меня многозначительный взгляд.

— В каком смысле другое?

— Думаю, ты все правильно поняла.

Но я как раз ничего не поняла. Разве что логика подсказала, что может случиться после ночи с мужчиной.

— Ты что, залетела?

Это была совершенно абсурдная, на мой взгляд, версия, но она кивнула и посмотрела на меня виновато.

— Катя, я не верю своим ушам. Ты, сама серьезность, осторожность и аккуратность!