Читать книгу "Узы крови - Сидни Шелдон"

Она молча смотрела на него.

– А дети?

Глаза его лихорадочно блестели.

– При чем здесь дети? Разговор о нас с тобой. Нам необходимо избавиться от них. Мы должны это сделать ради самих себя.

Вот тогда она в полной мере осознала, что он сумасшедший. И ужаснулась. Вальтер к этому времени уволил всю домашнюю прислугу, за исключением уборщицы, приходившей к ним прибирать один раз в неделю. Анна и дети остались одни в доме, полностью в его власти. Его необходимо было изолировать от семьи. Вылечить его уже, видимо, было невозможно. В пятнадцатом веке сумасшедших обычно собирали вместе и сажали в своеобразный плавучий дом, Narrenschine, корабль дураков, но в наше время у современной медицины не могло не быть средств как-нибудь все же помочь Вальтеру.

* * *

И вот в этот сентябрьский день Анна, съежившись, сидела на полу своей спальни, в которой Вальтер запер ее, и ждала его возвращения. Она знала, что ей делать. Ради него, ради себя и ради своих детей. Пошатываясь, она встала и направилась к телефону. Помедлив, решительно подняла трубку и стала набирать НО, номер экстренного вызова полиции.

В ушах зазвучал незнакомый голос:

– Hello. Hier ist der Notruf der Polizei. Kann ich Ihnen helfen?

– Ja, bitte! – Голос ее дрожал. – Ich...

Рука, вдруг неожиданно появившаяся из ниоткуда, вырвала у нее трубку и с силой бросила на рычаг.

Анна в ужасе отпрянула.

– Пожалуйста, – отступая, захныкала она, – не бей меня.

Вальтер с горящими, бешеными глазами медленно надвигался на нее и вкрадчиво, тихо, так, что она едва различала слова, говорил:

– Либхен, я и пальцем не трону тебя. Я люблю тебя, ты же знаешь!

Он прикоснулся к ней, и от его прикосновения по коже у нее пошли мурашки.

– Никакой полиции нам ведь не надо, правда?

Она утвердительно кивнула, не смея от ужаса раскрыть рта.

– Во всем виноваты дети, Анна. Мы избавимся от них. Я... Внизу зазвенел дверной колокольчик. Вальтер застыл на месте. Звонок повторился.

– Жди меня здесь, – приказал он. – Пойду узнаю, в чем дело.

Боясь шевельнуться, она молча смотрела, как он вышел из комнаты, как с силой захлопнул за собой дверь, слышала, как с наружной стороны щелкнул замок.

В ушах назойливо звучало:

– Жди меня здесь!

Вальтер Гасснер сбежал вниз, подошел к входной двери и открыл ее. На пороге стоял человек в серой униформе посыльного. В руках он держал большой конверт.

– Я обязан передать это лично в руки господину и госпоже Гасснер.

– Давайте, – сказал Вальтер. – Я – Вальтер Гасснер.

Он закрыл дверь, посмотрел на конверт, затем вскрыл его. Медленно прочитал содержащееся в нем сообщение:

С ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ, ЧТО СЭМ РОФФ ПОГИБ ПРИ ВОСХОЖДЕНИИ. ПРОСИМ ПРИБЫТЬ В ЦЮРИХ В ПЯТНИЦУ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ ДЛЯ ЭКСТРЕННОГО СОВЕЩАНИЯ СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ.

Внизу стояла подпись: «Рис Уильямз».

Глава 3

Рим

Понедельник, 7 сентября – 18.00

Иво Палацци стоял посреди спальни с залитым кровью лицом.

– Mamma mia! Mi hai rovinato!

– Губить тебя, паршивый figlio di putana? Да это только маленький задаток! – кричала ему в лицо Донателла.

Разговор этот происходил в огромной спальне их квартиры на виа Монтеминайо; они стояли друг против друга нагишом. Более чувственной и более пьянящей плоти, чем тело Донателлы, Иво Палацци никогда не видел, и даже сейчас, когда кровь сочилась с его оцарапанного Донателлой лица, он почувствовал, как у него привычно-сладостно заныло между ногами. Dio, она воистину была красавицей! Целомудрие и порочность, непостижимо сочетавшиеся в ней, сводили его с ума. У нее было лицо пантеры, широкоскулое, с косо посаженными глазами, полные, алые губы, целовавшие его, сосавшие его и... нет, лучше сейчас об этом не думать. Он схватил со стула какую-то белую материю, чтобы вытереть кровь с лица, и слишком поздно сообразил, что это его рубашка. Донателла стояла прямо в центре их огромной двуспальной кровати и во все горло орала:

– Так тебе и надо, паршивец! Подыхай от потери крови, потаскун вонючий!

Уже в сотый раз Иво Палацци задавал себе вопрос, как он мог оказаться в таком дурацком положении. Он считал себя самым счастливым человеком на земле, и все друзья в один голос соглашались с ним. Друзья? Все! Потому что у Иво не было врагов. До женитьбы он был бесшабашным римлянином, беспутным малым, беззаботным прожигателем жизни, доном Джиованни, которому завидовала половина мужского населения Италии. Вся его философия укладывалась в одну фразу: «Farst onore con una donna!» – «Стяжай себе честь женщиной!» Этим он и занимался большую часть времени. Он был истинным романтиком. Без счета влюблялся, и каждую новую любовь использовал как таран, чтобы избавиться от прежней. Иво обожал женщин, все они были прекрасны, от низкопробной putane, занимавшейся древнейшей профессией на виа Аппиа, до ультрасовременных манекенщиц, горделиво вышагивавших по виа Кондотти. Единственными, на кого Иво не обращал внимания, были американки. Его коробила их независимость. Да и чего можно ждать от нации, язык которой был столь неромантичным, что имя Джузеппе Верди они переводили как Джо Зеленый?

У Иво всегда водилось с дюжину девиц в различной степени готовности. Стадий готовности было пять. В первой стадии находились девушки, с которыми он только что познакомился. Он их одаривал ежедневными звонками по телефону, цветами и тонкими томиками эротической поэзии. Во второй стадии они получали скромные подношения в виде шарфиков и фарфоровых коробочек, наполненных шоколадками. В третьей стадии он им дарил драгоценности и одежду и приглашал на обед в «Эль Тупу» или в «Таверну Флавна». В четвертой стадии они попадали к нему в постель и наслаждались его непревзойденным искусством любовника. К свиданию Иво подходил творчески. Его изысканно отделанная квартира на виа Маргутта наполнялась цветами, garofani или papaveri, музыкальное сопровождение – классика, опера или рок – зависело от вкуса той или иной избранницы. Иво был великолепным поваром, и шедевром его кулинарного искусства был polio alla cacciatora, цыпленок по-охотничьи. После обеда бутылка охлажденного шампанского подавалась прямо в постель... О, Иво обожал четвертую стадию!

Но самой деликатной была пятая стадия. Она состояла из душещипательной прощальной речи, дорогого прощального подарка и полного слез и стенаний arrivederci.

* * *

Все это теперь уже позади. А в настоящем Иво Палацци бросил быстрый взгляд на свое кровоточащее, сплошь расцарапанное лицо в зеркале над кроватью и ужаснулся. Такое впечатление, будто на него набросилась взбесившаяся сенокосилка.

– Смотри, что ты наделала! – завопил он. – Cara, я знаю, ты этого не хотела.