Читать книгу "Ритуал - Маркус Хайц"

Открыв дверь, он быстро переступил порог и беззвучно стал подниматься в полной темноте по лестнице. «Бернар-делли» он держал обеими руками наготове.

Где-то из комнаты наверху раздавался громкий барабанный бой и ритмичные хлопки, к которым примешивался иногда звон и мужской смех. Эрик потянул носом воздух. Пахло восточной кухней… и волком. Придется разом покончить с их пиром, — а ему нисколько не жаль.

Хороший слух подсказал ему, что идти надо через полумрак коридора до двери, шум из-за которой слышался меньше всего. Случайно его взгляд упал на собственную тень, и его передернуло. Увиденное напомнило картину Роберта Мазеруэлла «Монстр»: размытый, внушающий страх силуэт, полный темной угрозы, от которой непременно надо бежать. Но от собственной тени не убежишь.

Пальцы Эрика легли на ручку двери, осторожно нажали, дверь приоткрылась. Переступив порог, он оказался в длинном темном помещении, рядом с разоренным фуршетным столом. Увидев свой шанс, Эрик тут же нырнул под него. Проползя несколько метров на животе, он осторожно приподнял край белой скатерти, чтобы осмотреться.

Господа возлежали на мягких подушках вокруг круглого стола с маленькими чашечками, от которых шел пар, и многочисленными кальянами. Над столом распростерся балдахин из темного с разноцветной вышивкой шелка. Мужчины были различного возраста, но все в деловых костюмах, у всех была восточная внешность и, судя по золотым украшениям и массивным часам, немалое состояние. Перед ними танцевала темноволосая загорелая красавица в облегающем костюме с вуалью. Звон исходил от многочисленных монет на поясе, покачивавшихся в такт ее бедрам. Мужчины не сводили с нее восхищенных глаз.

В кармане у Эрика завибрировал мобильный. Дав краю скатерти соскользнуть на место, Эрик достал телефон.

— Да? — шепнул он.

— Не приезжай сюда, Эрик! — раздался задыхающийся голос отца. — Ты… — Связь оборвалась.

Пульс Эрика участился. Снова приподняв край скатерти, он внимательно всмотрелся в мужчин. В комнате гнетуще пахло зверем, но из-за сильных запахов еды и кальяна он не мог определить, от кого чем пахнет. Но должен же быть какой-то знак, что-нибудь, что позволило бы ему опознать Упуаут! Это пожилой господин с густой бородой? Или североафриканец со шрамом под глазом? Упуаутом мог быть любой из десятка. Он ничего не знал о человечьей жизни оборотня, только лишь, что тот богатый преступник. Как, впрочем, почти семьдесят процентов ликантропов, которые попадали ему на мушку. Зверь менял их сущность настолько, что они не знали ни сострадания, ни совести, ни человеческих представлений о добре и зле. О том, что Упуаут считал себя высшим существом, говорило уже его имя: назвать себя именем древнеегипетского бога мертвых и войны и пытаться основать собственную империю — определенно свидетельствует о мании величия.

Эрик понимал, что ему надо спешить, пока его не учуяли. Пришло время радикальных мер. Вынув из «бернарделли» магазин, он сменил первый патрон стеклянным снарядом с серебряной дробью и вернул магазин назад. Он осторожно приподнял стволом скатерть, следя, как бы по возможности не задеть при выстреле танцовщицу — и спустил курок.

Разлетелись серебряные дробины. Они рвали в клочья бархатные подушки, обращали в пыль благородный хрусталь и тут и там впивались в тела мужчин.

Вслед за выстрелом раздались вопли. Раненые вскочили на ноги, кричали наперебой, четверо выхватили пистолеты, которыми обводили комнату, не находя врага. У троих выстрел особыми дробинами вызвал желаемую реакцию: исполненные боли и ярости, они сменили облик.

Почти за тот же отрезок времени, который требовался — кайену», чтобы с нуля набрать скорость сто километров в час, их тела утратили свою форму, сделались поджарыми, приобрели густой светло-бурый мех, однако не утратили человеческой осанки. При этом они рычали и выли, превращение причиняло боль не меньше, чем серебро. Острые морды придавали им что-то лисье, но Эрик знал, что передним шакалы. Типично для древнего египетского рода ликантропов.

В своем новом облике они тут же учуяли, где находится стрелок. Разделившись, они на четвереньках ринулись с разных сторон к длинному столу, под которым спрятался Эрик. Настало время покинуть укрытие, которое в ближнем бою больше мешало, чем защищало.

Подпрыгнув, он выстрелил под ноги слишком медленно реагирующих мужчин с обычными ранами и мгновение спустя всадил серебряную пулю меж глаз первому шакалу. Череп твари разлетелся на части еще прежде, чем благородный металл успел оказать свое действие. Соприкоснувшись с кровью, пуля слабо зашипела, запахло паленым. Туловище пролетело мимо Эрика, рухнуло на стол, проехало по нему и сползло на пол. С громким звоном за ним последовали многочисленные оставшиеся тарелки, приборы и украшения. Но этого Эрик не уловил, поскольку ему пришлось позаботиться о втором шакале. С хриплым лаем зверь бросился на него, подпрыгнул и тем легкомысленно открыл уязвимое брюхо.

Дробовик заклинило. Не потеряв присутствия духа, Эрик упал на колени, пошарил вокруг себя, схватил за ручку поднос и горизонтально швырнул им в бестию. От него не ускользнула определенная ирония ситуации, когда серебряный поднос, с которого в человечьем обличье тварь брала закуски, сейчас засел у нее в ребрах.

С полным муки воем шакал-оборотень пролетел над Эриком. Серебро разъедало его плоть, кости и кровь, причиняя несказанные страдания. С влажным стуком тело ударилось о стену. Эрик резко обернулся, выхватывая «Р9» и пристрелил тварь, не успела та еще сползти на пол.

Третий шакал замер. Шакалы — не слишком храбрые животные, численное превосходство исчезло, а от мужчин за спиной он, очевидно, помощи не ждал. Прижав острые уши к голове, зверь отступил на шаг.

— Где мой отец? — Эрик прицелился в грудь твари. — Патроны у меня стеклянные. В каждом — крошечные шарики, металлические капсулы, заключенные в пластмассовый чехол. Тебе не захочется с ними знакомиться, уж ты мне поверь!

— Понятия не имею. — Ответ вышел из горла шакала пронзительным визгом, свойственным животным его вида. Будь это человек, невозможно было бы разобрать, мужской это голос или женский. Тварь огляделась, явно прикидывая свои шансы. — Я…

— При столкновении с твердой поверхностью оболочка разрывается, и капсулы входят в плоть мини-зарядом дроби со скоростью пятьсот пятьдесят метров в секунду, в восемь раз быстрее любой пули однородной структуры.

— Я не знаю!

— Говорят, восемьдесят семь процентов людей, в кого попал такой заряд, выживают. Но из оставшихся тринадцати — девяносто процентов умирают от болевого шока. Вне зависимости от того, куда была получена рана. — Он прицелился в лапу твари. — Давай проверим.

Раздался выстрел. В дорогой кожаной туфле возникла дыра, подошва задралась вверх, во все стороны полетели брызги крови и осколки костей. Оборотень взвыл, припадая на левую лапу, отпрыгнул назад и рухнул на ковер, где с визгом и стонами свернулся калачиком. Его способности к регенерации заживили бы любую рану, но на действие стеклянных пуль ее не хватало. Оборотень умер на глазах у пятерых перепуганных мужчин. В смерти к нему вернулся человеческий облик.