Читать книгу "Черника на снегу - Анна Данилова"

– Ма!

– Что – «ма»? Ты, как жена следователя, должна быть бдительной!

– А если Наташа действительно больна оттого, что ее бросил молодой человек, и ей нужна именно моя помощь? Вот кто такая Нина Головко, к примеру?

– Балерина, – не задумываясь, ответила Ксения Илларионовна. Она уже встала и теперь сидела рядом с Ритой и разговаривала с ней напряженным «громким» шепотом. – Она раньше работала в нашем театре. Потом ее пригласили в Москву, но через некоторое время она вернулась. Вышла замуж за господина Жирнова, миллионера, между прочим, потом разошлась с ним и теперь живет одна, кстати говоря, тоже где-то на Волге, в собственном доме. Вроде бы она открыла хореографические классы в городе. А почему она тебя интересует?

– Да это к ней, если верить этой Наташе, ушел ее парень, Федор! Она сказала, что дом, в котором живет эта Головко, купил ей любовник.

– Может, это другой дом. Да какая разница, кто ей его подарил? Может, у нее два или три дома.

– Ма! Прошу тебя, сходи к соседке (я сейчас сделаю ее снимок телефоном и принесу тебе), покажи ей фотографию Наташи, спроси, не знает ли она ее, не видела ли… Ну, не верится мне, что она мошенница.

– Ты знаешь, в каком состоянии она должна была находиться после танцев на снегу?

– Я поняла твою мысль. Да, она действительно страшно замерзла. Реально замерзла. Такое невозможно инсценировать.

– Может, ты и права. Но я бы на твоем месте была более осторожной. Да, еще… В голову почему-то пришло. А что, если ее присутствие здесь как-то связано с тем, чем занимается Марк?

5

13 декабря 20.. г

Марк

Марк со своим помощником, Левой Локотковым, обедали в кафе, ели грибную лапшу. Лева, по своему обыкновению, балагурил, шутил, а Марк с досадой думал о том, что он собирался сегодняшний вечер и ночь провести с семьей за городом, в Пристанном, но теперь, когда на него повесили это убийство Гарашиной, ему придется допоздна допрашивать ее мужа, друзей-знакомых, словом, работать. Домой, в свою городскую квартиру, он наверняка вернется за полночь и в который уже раз будет спрашивать себя – правильно ли он делает, что, вместо того чтобы жить нормальной семейной жизнью, он посвящает все свое время и отдает все силы расследованию убийств, которым все равно нет конца… Так и жизнь пройдет, думал он со скукой. Хотя, с другой стороны, он, как и все азартные люди, лукавил даже сам с собой, время от времени собираясь сменить работу, – но где еще он сможет испытать такие сильные эмоции и чувство глубочайшего удовлетворения после удачно завершенного дела? Да нигде! Он на своем месте, и об этом знают все его близкие и, конечно же, Рита. Она такая же, как и он, увлекающаяся натура, и если бы она не была художницей, то наверняка занималась бы расследованием убийств. Ей нравится все, что касается убийств. Она, с одной стороны, погружена в свое искусство, с другой – увлечена криминалистикой и находит особое удовольствие в том, чтобы понять мотивы различных видов убийств. И хотя в своем стремлении помочь ему, Марку, в расследованиях она нередко заходит слишком далеко и подчас рискует собственной жизнью, все равно, он понимает ее, переживает, страдает от невозможности как-то повлиять на ситуацию и любит ее такую, какая она есть – страстную, увлеченную, с оригинальным гибким женским умом, эмоциональную, стремящуюся к внутренней свободе, бунтарку…

– Все-таки согласись, что грибная лапша без сметаны – это не то, – вздохнул Лева, подкладывая себе еще сметаны. – Я бы ее ведро съел, честное слово!

– Так и ешь. Впереди еще целый день и прорва работы. Тебе понадобятся силы. Вот только непонятно, куда делся этот Гарашин? У него жену убили, а он шляется где-то, – раздраженно проговорил Марк. – Но это мы с тобой так считаем, что ее убили, хотя на самом деле пока что так ничего и не ясно. Странная история! Может, действительно, покончила дамочка жизнь самоубийством, а мы с тобой тут развели такую бурную деятельность. Сколько человек ты пригласил на беседу?

– Девять. Общие их знакомые, со слов секретарши Гарашина… У нее есть список, Гарашин дал его ей в свое время для того, чтобы в случае какого-то семейного мероприятия секретарша обзвонила всех его друзей и сообщила о дате, времени и так далее. Хотя мне этого не понять. Неужели эти занятые люди так экономят на собственном времени, что не успевают даже позвонить своим друзьям и пригласить их на день рождения, поручают это своим секретаршам?

– Это их проблемы. Рита, например, сама всех приглашает и получает от этого удовольствие. Это нормально. Друзья для того и существуют, чтобы доставлять им радость. Иногда, когда есть время, Рита посылает приглашения почтой, с совершенно оригинальными текстами – каждому свой.

– Подожди… Кстати, о почте. Марк, тебе же передали письмо, еще утром, а я совершенно забыл!

– Письмо? От кого?

– Понятия не имею.

– Надеюсь, там не взрывчатка?

– Думаю, что нет, раз я столько времени ношу его с собой и пока еще не взорвался. К тому же, Марк, как ты сам понимаешь, невозможно постоянно думать о взрывчатках и бомбах, так можно и шизануться.

– Да, понимаю. Ладно, давай сюда письмо.

Локотков достал из кармана успевший помяться голубой конверт. Явно не почтовый. Без марки.

– Дежурному передали, написано, как видишь, «Марку Садовникову». Все. Больше – ни строчки.

Марк пощупал тонкий конверт, пожал плечами и разорвал его. Из него выпала фотография.

Марк внимательно рассматривал изображенную на ней худенькую молоденькую брюнетку в черном гимнастическом трико.

– Ну и что? – спросил он сам себя. – Что дальше?

– Кто это? – Локотков заглянул ему через плечо. – Симпатичная, между прочим. Ты знаешь ее?

– Первый раз вижу, – пробормотал Марк.

– Может, на обратной стороне что-то написано? – Локотков подтолкнул его в спину. – Ну же, Марк, не томи, покажи.

– Слушай, Локотков, это письмо кому адресовано: мне или тебе?

– Мне такие письма не приходят, – вздохнул Лева. – Но согласись, что девушка интересная. Вероятно, какая-нибудь твоя подследственная или родственница преступника. А может, свидетель?

– Вот именно… – неуверенно проговорил Марк, перевернул фотографию и увидел потускневшую надпись: «Марку от Татьяны».

– Знаешь, у меня такое чувство, что это письмо никакого отношения к твоей профессиональной деятельности не имеет, – хохотнул Локотков.

– Ешь свою лапшу и не суй свой нос в чужие дела, – рассердился Марк, встал из-за стола и подошел к окну. На улице валил снег. И хотя в кафе было хорошо натоплено, Марк почувствовал себя как-то неуютно – ему было холодно. Он подумал о Рите. Если она узнает об этой фотографии и особенно о надписи, то ему придется рассказать ей всю эту историю. А история нехорошая, очень нехорошая… «И в том, что случилось с этой девушкой, есть и моя вина».