Читать книгу "Между жизнью и смертью - Андрей Воронин"

— Не терзай себя, Саша. Я все понимаю. Если бы ты только мог, ты бы спас его еще раз, — Галина Пилиповна подняла на Банду страдающий взгляд, но Сашка почувствовал, что она действительно его не винит — в ее глазах не было ни злобы, ни отчуждения.

— На этот раз он меня спасал.

— Где он похоронен?

— Там, в Варне. Как неопознанный, на муниципальном кладбище. Мы через посольство пытались что-то сделать, но…

— Ясно. Видно, не судьба ему была в родной-то земельке лежать. Воевал на далекой стороне и погиб вдали от дома… — снова заплакала мать Олежки, вытирая глаза платочком.

За столом надолго воцарилось тягостное молчание, прерываемое лишь всхлипываниями потрясенной горем матери.

Наконец она, насухо вытерев глаза, нарушила тяжелую тишину.

— Вот что, Александр. Ты — сирота, а я — потеряла сына. Ты был его лучшим другом. И теперь как хочешь, но я тебя никуда не пущу. Живи у меня. Будь мне за сына. А хочешь — навсегда оставайся…

— Спасибо вам, Галина Пилиповна…

* * *

— Заходи, заходи, Котляров. Не бойся, не укушу. Только с работы к чертям собачьим выгоню!

— По вашему приказанию прибыл, — коротко и подчеркнуто официально доложил полковник, останавливаясь посреди огромного кабинета генерала Мазурина.

Он давно и хорошо изучил своего шефа и по этой дурацкой шутке сразу догадался, что настроение у начальства было явно плохое.

«Странно, чему это он так радуется? После звонка из Джанкоя Бондаровича с Большаковой их и след простыл… Может, старому лису удалось уговорить папашу Большакова? Или зацепить его на еще какой-нибудь крючок?..»

— Проходи, садись. Не торчи, как пугало посреди поля, ха-ха, — генерал указал на кресло перед столом и сцепил на своем немаленьком животе руки, весело разглядывая Котлярова маленькими лукавыми глазками. — Ну как, что у тебя нового? Где наш любимый Бондарович? Где наша киска, которую требовалось вернуть папе Большакову? Что, не знаешь?

— Никак нет. Никаких новых сведений не поступало. Я бы немедленно доложил…

— Как же, дождешься от тебя! Набрал целый отдел ни на что негодных засранцев… Ладно, я тебе доложу, ха-ха! Нашел я твоего Банду.

— Как? Где?

— Неопознанный труп, о котором так пекся этот парень в Болгарии, наши специалисты все же идентифицировали. Это сослуживец Бондаровича по Афгану, командир взвода в его роте, бывший лейтенант Востряков Олег Сергеевич. Родом из города Сарны Ровенской области Украины. После ранения и увольнения из рядов Вооруженных Сил вернулся домой, где проживал с матерью в собственном доме по улице Садовой, 26. Улавливаешь?

— Я слушаю, Виталий Викторович.

— Слушаю… — проворчал генерал. — Тут не слушать, а действовать уже пора. Как ты считаешь, куда бы подался Бондарович, не имея ни родных, ни друзей во всем бывшем Союзе, после того, как у него на руках умер его лучший, вернее, единственный друг? А? В Москву? Дудки!

— Конечно, здесь его нет. Мы провели большую оперативную работу…

— Говно ваша работа! К матери этого, — он склонился к бумаге, вспоминая фамилию, — к матери Вострякова он поехал. Надо же ему было о гибели сына ей сообщить.

— Так он и сейчас в Сарнах?

— Да. Там уже работают наши люди, дорогой ты мой. Так что, полковник, можешь закрывать это дело. Операцией на сей раз руководит другой — наш человек на Украине, и никаких сбоев больше не будет.

— Ясно, Виталий Викторович.

— Ничего тебе не ясно! Я должен за тебя твои же ошибки исправлять, твою мать! Что за люди в твоем отделе, если втроем с одним молокососом справиться не смогли?

— Я уже докладывал, Виталий Викторович, — начал наконец терять терпение Котляров, — это были мои лучшие люди. Но этот парень оказался крепким орешком. Все-таки спецназ — это серьезно. Про старлея Банду, когда он служил, даже среди «духов» легенды ходили…

— Ладно, слышал я уже эти басенки. Не умеете работать, полковник Котляров. А учиться вам, видимо, уже поздно. Вы свободны. Я подумаю о перспективе вашей дальнейшей службы. А дело Большакова приказываю сдать в канцелярию, — генерал, демонстративно отвернувшись, встал из-за стола и, подойдя к окну, уставился в низкое серое московское небо.

— Есть, — Котляров четко повернулся и пошел прочь из кабинета. Но, выходя, не удержался — хлопнул дверью так, что майор в приемной вздрогнул, с ужасом глянув на опального полковника.

— Старый козел! — в сердцах бросил в сторону кабинета генерала Котляров, выходя из приемной в коридор, и сразу же испуганно оглянулся — а не слышал ли кто…

* * *

— Саша, Боже мой! Что с тобой? — вскочила с дивана Алина, как только Банда вошел в комнату.

— Сашенька, что случилось? — бросилась к нему и Галина Пилиповна.

— Кажется, у нас неприятности.

— Это мы видим. Что именно? — голос матери Олега вдруг зазвучал неожиданно строго и требовательно, совсем по-учительски. Сразу видно, что всю жизнь проработала в школе и давно привыкла разбираться со своими сорванцами после очередной драки на танцах. — Говори быстро, что произошло? С кем ты дрался?

Только здесь, при ярком свете, Банда наконец смог оглядеть себя. Видок у него, конечно, был тот еще: штаны зеленые от травы, рубашка, полчаса назад снежно-белая и отутюженная, была порвана, испачкана грязью и кровью. Он посмотрел в зеркало: разбитая и опухшая скула, растрепанные волосы, бешеный, еще не остывший после смертельной схватки взгляд. Да… Придется рассказать все начистоту.

— Только что в парке на меня напали.

— Я же тебе говорила, чтобы ты не ходил по вечерам через наш парк. Там оболтусы наши вечно сшиваются, приключений ищут. А ты неместный, тебе всегда в первую очередь достанется, — начала было увещевать его Галина Пилиповна, но Банда прервал ее:

— Нет, это не местные оболтусы были, Галина Пилиповна. Ваши бывшие ученики тут ни при чем. Это были парни, которые нас с тобой, Алина, — повернулся он к девушке, — встречали в бухте под Севастополем. По крайней мере, одного я точно узнал.

— Ты что? — ужас промелькнул в глазах Алины.

— Да.

— Это что, те из ка-гэ-бэ бывшего, о которых вы мне рассказывали? — переспросила Олежкина мать, и сразу поникла, тихо выдохнув:

— О, Боже, и здесь нашли.

— Нашли, — Банда старался всеми силами показать женщинам, что он спокоен, что и им бояться сейчас нечего. Но на душе было тяжело, и сердце сжимало знакомым холодком предчувствие опасности. Он-то знал, на что были способны эти ребята, знал, что, выполняя задание, они могли пойти на все. — Нашли, но тут же потеряли. Меня так просто не возьмешь.