Читать книгу "Записки современного человека и несколько слов о любви (сборник) - Владимир Гой"

Конечно, я не против аскетов-йогов и, тем более, путешествующих евреев, но он затронул главное – в это злополучное утро я и в самом деле ничего не ел. Этот «борец с деньгами» пытался разбить в пух и прах мое собственное представление об устройстве мира, где балом правят банкноты, и в основном зеленые. Я попытался вставить еще какую-то реплику, но с задних рядов меня осадили раздраженные почитатели. Мне ничего не оставалось делать, как слушать.

Что и говорить, он обладал незаурядной способностью пробираться в глубины человеческой души, постепенно он завладел и моим сознанием. Это была смесь христианства и восточных учений, включая и буддизм, и индуизм. Когда лектор затрагивал тему с запахом сандаловых палочек, трое кришнаитов восторженно хлопали, несколько экзальтированных дам промокали платочками уголки глаз, на которые набежали слезы умиления, и даже мне захотелось оставшиеся у меня пять латов выкинуть в мусорник и выбежать безденежным, но счастливым на улицу, заорав во все горло: «Харе Кришна, харе, харе!».

Через полтора часа лекция закончилась. Шквал аплодисментов от просветленной аудитории – и подношения в небольшой ящичек с надписью «На науку» даже меня заставили кинуть туда последнюю пятерку, не говоря уже об остальных. Только мудрые кришнаиты молитвенно сложили руки в знак благодарности и удалились.

Снова холодный ветер проникал в рукава моей куртки, лез за воротник, но времени у меня еще было более чем достаточно, и я бесцельно выписывал круги по старому городу. И вскоре за окном весьма дорогого ресторана, что возле Пороховой башни, я увидел своего профессора-гуру, уписывающего аппетитный стэйк и запивающего его темным, как кровь, вином. В голове мелькнуло: «Сволочь, жрет на мою пятерку!», но я философски себя успокоил: «Ну и хрен с ним. Ведь деньги – это не главное!».

Дорогая

Официант Сережка по прозвищу Пудинг совершенно потерял голову, влюбившись в двадцатилетнюю симпатичную брюнетку. Он бежал к ней на свидание, и сердце в его груди не просто трепетало, оно билось пойманной птицей. Даже наличие жены и двоих детей, один из которых был инвалидом, не могло остановить это чувство. Он, конечно, любил свою семью, был заботливым отцом и мужем, вкалывал, зарабатывая деньги в ресторане, а по выходным занимался шитьем. Но иногда очень хотелось отдушины в этой бесконечной рутине.

Маленькая однокомнатная квартира за небольшую сумму стала «подпольным» гнездышком Пудинга, где он предавался ласкам с предметом своей страсти.

Нет, мы не были большими друзьями, но видеть, как твоего хорошего знакомого делают идиотом, было просто невозможно. Он отработал в ресторанах десять лет и мог бы запросто отличить девицу, влюбленную в его чаевые, а не в него. Но у парня что-то замкнуло, и весь его профессиональный нюх исчез. Вечерами, когда он работал, бегая по ресторану с салфеткой на руке, брюнетка сидела за одним из его столиков, потягивала шампанское и ждала…

Однажды случилось так, что в ресторан заявились какие-то уж очень «хлебные» клиенты. Пудинг стремглав примчался к нам в бар на второй этаж и попросил приютить у стойки свою брюнетку. Мы с напарником Андреем переглянулись и согласились: «Пудинг, какие проблемы! Веди». Он и обрадовался, и насторожился, уж очень мы быстро согласились, что не было похоже на нас (вечерами у стойки сидели только те, кто смог одарить администратора пятеркой).

Она и в самом деле была хороша, молоденькая смазливая мордочка с парой хитрющих карих глаз, изгибом бедра и всеми остальными частями тела она очень притягивала к себе.

В начале вечера мы делали вид, что она нам даже не интересна. Она сидела одна за стойкой и наблюдала, как я работаю за баром, орудуя шейкером, трудясь над очередным коктейлем. «А что это за коктейль вы готовите?» – нежным голосом спросила она. Я стал необычайно любезен и прочел краткую лекцию о напитках со льдом, безо льда, сладких, со сливками, и мы познакомились.

Пудинг, прибегая очередной раз к бару, кидал на меня и Андрея злобные взгляды ревнивого самца, видя, как мы ее обхаживаем, угощая очередным напитком.

В ее уши лился поток смешных историй, бесконечных комплиментов, что ей очень льстило и, похоже, возбуждало. С каждым фужером, все ближе и ближе, наступал момент истины.

Андрей все чаще подходил к ней, клал руку на бедро, и она ее не снимала, ей это нравилось.

Я рассказывал ей «сказку» о том, какая она дорогая женщина, а она соглашалась: «Да, я такая!» – и сощурившись, с вызовом, смотрела на меня. И тут Андрей, в присущей ему почтительной манере, поинтересовался: «И сколько такая дорогая женщина может стоить?» В ее головке заработал калькулятор, я был уверен, что она умеет считать только до ста, и не ошибся. Высокомерно улыбнувшись, словно говоря, что нам она не по зубам, эта кукла произнесла: «Сто». «За нас двоих?» – полюбопытствовал Андрей. Ее губы презрительно скривились: «Я не дешевка». Торг, продолжиться не смог, как по расписанию появился радостный Пудинг: «У меня столик освободился, пошли вниз». Наш план по возвращению Пудинга в семью рушился, она стала подниматься со стула. И я пошел ва‑банк: «Серега, а она у тебя спекулянтка!» – и стоящий рядом Андрей стал возмущенно торговаться: «За сто не солидно, ты с ней поговори о скидке!» – перебивая друг друга и честно смотря ему в глаза, мы топтали словами его любовное увлечение. По выражению его лица казалось, что еще чуть-чуть, и он или заплачет, или бросится на нас с кулаками. Но он сказал только одно: «Уроды!» – и ушел со своей пассией вниз.

Первые дни при встрече он с нами не обменивался приветствиями, а молча проходил мимо, уставившись глазами в какую-то неизвестную точку за нашими спинами. Нам даже стало как-то неудобно за свой спектакль. Но недели через две Пудинг появился у нас в баре под ручку со своей женой, слегка выпивший и веселый. Он пил коктейли один за другим, периодически целовал свою жену и не проявлял к нам никакой вражды. Даже угостил нас по рюмочке водки. А на прощание тихо сказал мне на ухо: «Вы, конечно, уроды, но спасибо вам за это! Та сука и в самом деле дешевка!»

Утром Серега пришел на работу раньше обычного, его взлохмаченная голова, помятое лицо и трясущиеся руки говорили сами за себя. Не сказав ни слова, я быстро налил ему водки. После третьей рюмки он порозовел, на его лбу выступили капли пота, и он стал говорить:

– По большому счету, когда нажрешься водки, открывается иногда очень многое. Вот сегодня утром – открываю глаза, вокруг темнота, помню только, что вчера с кем-то занимался потрясающим сексом, давно такого не было. А сам лежу и не знаю, где я и с кем. Даже не знаю, как на кухню пройти, где глоток воды выпить, во рту все сохнет, как в пустыне Сахара. Рядом со мной под одеялом лежит кто-то, протянул руку, обнаружил приятные упругие груди, и знаешь, как с похмелья все напряжено, с удовольствием забрался на незнакомку. И она такое вытворяла, а потом голосом моей жены спросила: «А почему у твоего друга такие же занавески, как у нас дома?» От неожиданности меня на секунду заклинило, но потом, конечно, я отвертелся, проклиная себя за то, что надрался до такой степени и привел свою жену на «подпольную» квартиру. А с другой стороны, сейчас я этому даже рад, может быть, и не ценил, какая она у меня великолепная в постели, потому что попривык. Не то, что та доска, – и, ухмыльнувшись, добавил: «За сто долларов».