Читать книгу "Знак Потрошителя - Диана Удовиченко"

Сенкевич пожал плечами:

– Откуда мне знать? Думаю, бесконечное количество. Один человек сказал мне, что во Вселенной все время образуются новые миры.

– И выходит, шансов попасть домой у нас нет? – подытожила Настя. – То есть ты не знаешь, как это сделать?

Сенкевич сокрушенно покачал головой.

– Ну отлично! – возмутилась девушка. – Получается, мы навсегда зависли в междумирье! Так и будем мотаться по разным реальностям.

– Я еще не все сказал, – вздохнул Сенкевич. – В процессе перемещения наши личности постепенно стираются и слабеют. Становится все труднее контролировать «объект», он вытесняет чуждое сознание. Еще пара путешествий – и мы просто растворимся. Видите, я уже не могу справиться с этим у… у… Уотсоном. Так что предлагаю остаться здесь и больше никуда не перемещаться. Вполне цивилизованная эпоха, у нас хорошее материальное положение…

– О, спасибо! – подскочив с места, взвилась Настя. – Этой бабе тридцать семь, между прочим!

– Ты выглядишь моложе, – поспешно заверил Сенкевич.

– А мне двадцать девять! Ни о чем не говорит? Благодаря тебе я теряю восемь лет!

– Но, судя по книгам Конан Дойла, миссис Хадсон прожила долгую жизнь…

– Долгую старость она прожила! – ярилась Настя. – Восемь лет молодости кто мне вернет? А Данилка? Посмотри на него! Наркоман в ломке! Мне на фига такой мужик, не скажешь? Да он, наверное, в постели ни на что не способен!

– Я могу чем-то помочь? – растерялся Сенкевич.

Настя побагровела, вытаращила глаза и некоторое время разевала рот, пытаясь найти достойные слова в ответ на такое хамство. Потом сделала глубокий вдох, выдохнула, справилась с собой и, поджав губы, спокойно ответила:

– Безусловно можешь. Найди способ вернуть нас домой. Это все, чего я требую.

Она посмотрела в тарелку. Еда выглядела и пахла неаппетитно. Картошка была пересушена, рыба, кажется, наоборот – недожарена.

– Как же паскудно я готовлю! – еще больше разозлилась Настя. – Сэр Генри, ко мне!

Сенкевич поежился, Дан удивленно воззрился на подругу: он был уверен, что в доме нет никакого сэра Генри. Но даже если бы был, с чего девушка звала его так фамильярно?

– Сэр Генри Баскервиль! – повысила голос Настя. – Извольте подойти!

В глубине квартиры раздался тяжелый вздох, следом – шаги, сопровождаемые странным поцокиванием. Вскоре в столовую вплыла огромная собака черно-тигрового окраса, величиной с теленка. Мощные лапы уверенно попирали паркет. У пса было широкое тело и большая тяжелая голова с брыластой мордой, которой складки шкуры придавали недовольно-брюзгливое выражение. Животное окружала слабая, едва заметная дымка – скорее всего, подумалось Дану, это из-за ломки в глазах все расплывается.

– Ну и чудище, – пробормотал он. – На слонов с таким охотиться, что ли?

– Это все, что вы замечаете? – удивился Сенкевич. – Где ваша гениальная наблюдательность?

Дан присмотрелся. То, что сначала показалось ему дефектом собственного, одурманенного наркотиками, зрения, было нежным свечением. Казалось, каждая шерстинка собаки испускала тоненький, едва заметный лучик. Пес моргнул и уставился прямо на Дана: в глазах его зажглись два зеленых огня, как будто кто-то установил в глазницах электрические лампочки.

– Это еще что за хрень? – потрясенно выговорил Дан.

– Очень эффектно смотрится в темноте.

Сенкевич подошел к шторам, задернул – комната погрузилась в полумрак. Собака будто парила в нем мерцающим пятном, из которого били два зеленых луча.

– Соседи были весьма смущены, когда вы поселили Сэра Генри в квартире. Особенно чувствовалось их напряжение, если вас встречали во время вечерних прогулок.

Сенкевич открыл шторы.

– А зачем я его поселил?

– Ему, как и Бэрримору, некуда было деваться. Пес непонятным образом появился на Бейкер-стрит после пожара в Баскервиль-холле. Сидел у двери. Вы сначала хотели пристрелить его, потом передумали и приютили, назвали в честь погибшего сэра Генри. Сказали, будете изучать феномен свечения. Но потом мы все привыкли, привязались, стали считать домашним любимцем.

– Какой-то… инфернальный любимец, – усмехнулся Дан.

– Он добрый, – вступилась Настя. – Даром что народ до инфаркта доводил. Но он же не виноват… Иди сюда, Генричка.

Девушка подсунула собаке тарелку с ужином. Сэр Генри меланхолично понюхал еду, раскрыл невероятных размеров пасть, мельком показав длинные белоснежные клыки, и в один глоток уничтожил и рыбу, и картошку.

– Сколько ж он жрет и чем мы его кормим? – охнул Дан.

– Счета от мясника заметно увеличились, – кивнула Настя. – Хотя для сэра Генри закупаются всего лишь обрезки.

– А еще мы две недели отгоняли от дома газетчиков, – пожаловался Сенкевич. – Но несмотря на все наши старания, в «Таймс» несколько дней появлялись статьи о собаке-призраке. И соседи пожаловались в полицию. На пса приходил посмотреть инспектор Джонс. Его тоже очень смущало свечение. Но мы пояснили: в этом нет ничего сверхъестественного, собаку кормили мясом с высоким содержанием фосфора, поэтому она и сияет в темноте.

– И в это кто-то поверил?! – ужаснулся Дан. – Да пес бы издох через пару дней. А мясо такое где взять?

Сенкевич развел руками:

– Полицейские… Неужели вы так ничего и не вспомнили?

– О Баскервиль-холле почти ничего, кроме того, что отправил туда Уотсона. Но сознание Холмса проснулось, когда…

– Ты принял морфий, обдолбыш?! – С Сенкевича слетел весь джентльменский лоск.

– Наконец-то вышел из образа, – буркнула Настя. – Но он прав, Данилка, это не дело.

– А что мне оставалось? Ломка, встать не могу, Холмс не отвечает. Как бы я тебя вытащил без этого?

– Ну ладно, – смилостивился Сенкевич. – Но в последний раз, дорогой друг. Как доктор…

– Ты не доктор. – Настя презрительно скривилась.

– Я обладаю памятью и знаниями врача, – не согласился Сенкевич. – А значит, имею полное право так себя называть. Как доктор я диагностировал у вас классический случай частичной амнезии. Наше расследование в Баскервиль-холле закончилось грандиозным пожаром. Я обнаружил вас, дорогой друг, с разбитой головой, неподалеку от пепелища. Вы были без сознания, а когда пришли в себя – выяснилось, что ничего не помните о последних событиях.

– Только о последних?

– Именно. Вы помнили, кто вы, и сохранили свои замечательные дедуктивные способности. Но увы, все, что было связано с Баскервиль-холлом, стерлось из вашей памяти. Это ужасно угнетало вас, потому вы и ударились во все тяжкие. Пытались вернуть утраченную память с помощью наркотиков, но приобрели только проблемы со здоровьем.

– А что там было, кстати? Как я понимаю, события в этой реальности отличаются от версии Конан Дойла.