Читать книгу "Огнеглотатели - Дэвид Алмонд"

— Ты как думаешь, еще война будет? — спросил я.

— Война?

— Ага. Третья мировая. Ядерные бомбы. Конец света.

— Ну уж нет, — ответил он. — Папаня говорит, мы эту хрень уже переросли.

Малышня в воде верещала, что они только что видели акулу.

— Но я тебе вот что скажу, — добавил Джозеф. — Будет война — я на нее пойду. Наемником. — Он поднял нож и замахнулся на тень на песке. — Умри, сволочь!

10

Сижу вытираю рот от соуса после обеда и слышу — снаружи тележные колеса. Мимо окна двигались Айлса, ее братья и их папа. Тележку тащил Уилберфорс, их престарелый пони. Айлса сидела на заду телеги, на кучке угля. Нагнулась, пригляделась, увидела меня, махнула рукой. Лицо почти такое же черное, как и волосы, глаза так и блестят.

Мама рассмеялась.

— Чертенок угольный, — говорит. — И мама ее была такой же, упокой господи ее душу.

Лицо Айлсы исчезло, а голос все звенел:

— Бобби! Давай, нам помощь нужна, Бобби, ну же!

Я прихватил яблоко и бросился вдогонку, а мама только кричит вслед, чтобы я как следует отмылся потом, а иначе могу и не возвращаться.

Они едва-едва миновали дом. Айлсин папа и ее братья Лош и Йэк шли пешком.

— Боббиииии! — завопила Айлса, как меня увидела.

Протянула руку, я ее ухватил, а Йэк меня подпихнул, и вот я уже сижу с ней рядом.

— Подработать решил, паренек? — спрашивает ее папа.

— Угу, — отвечаю.

Он сплюнул, от черного лица отлетела черная струйка.

— Что ж, будут тебе к чаю медяки в кармане.

И мы трюхаем дальше.

— Сейчас это сгрузим, — говорит Айлса. — А потом поедем за новым.

Дорожка была вся в ухабах, колеса то и дело соскальзывали, нас качало и мотало на холодном скользком угле. А Айлса разлеглась на нем, будто на теплом мягком песочке. Я сидел рядом. Над головой пролетали коноплянки, жаворонки, чайки. Порхнула стайка голубей.

— Глянь-ка, Бобби, — сказала Айлса.

Порылась в кармане и вытащила половинку разломанного металлического сердца на ржавой цепочке.

Протерла руками.

— Мы часто находим в угле всякие сокровища, — сказала она. — Смотри, тут слова написаны.

Поскребла перочинным ножичком. Показала надпись. Мы стали вдвоем ее разбирать.

«Без второй половины я — ничто».

Она как засмеется.

— Даже и не знаешь, какая за этим может быть трагедия! — говорит. А потом вложила половинку сердечка мне в руку. — Держи, это тебе. Папа! Скажи ты этому дураку Уилберфорсу, чтобы не тряс нас так!

— Не тряси их так, коник! — проорал ее папа, и мы все как прыснем.

Мы подъехали к их дому, он старый, из красного кирпича, вокруг повсюду ржавые навесы. А еще — дряхлый пикап, груды угля и металлолома. За домом спускался к дюнам садик-огородик. Там цвели здоровенные цветы. Там росли лук, морковь, картофель — ровные, аккуратные грядки. Стояла теплица, в ней блестели красными боками помидоры. А еще — голубятня, выкрашенная в ярко-синий цвет, двери — нараспашку. Голуби ворковали, кружились над нами. Во дворе кудахтали и клевали зерно куры.

Айлса спрыгнула и побежала в дом ставить чайник. Я помог мужчинам сгрузить уголь. Потом мы все пили чай из кружек, стоя у задней двери.

— Твои папаня с маманей здоровы? — спросил Айлсин папа.

— Ага, — ответил я.

— Чего-то папаню давно в «Крысе» не видать.

— Он в последнее время все больше дома, — говорю.

— Правда? Но ведь работает, да?

— Да. Только эту неделю в отпуске.

— А там, небось, на Ривьеру поедете?

— Может быть. А может, опять в Уоргейт.

— Ха-ха-ха. Так туда, может, и мы поедем. Туда или в Уоргарден.

Он провел кулаком по губам. Отхлебнул чая.

— А знаешь что, — говорит, — было ведь время, когда твой папаня чуть нам в конкуренты не заделался.

— Угу. Он мне рассказывал.

Мы оба ухмыльнулись. Была такая история — по молодости папа взял старую телегу, лопату и сито и попытался добывать уголь, да только ничего у него не вышло, разве что Айлсин папа долго потом над ним подшучивал и хохотал.

— Да уж, — сказал Айлсин папа. — Нелегкие были времена, если уж говорить по совести. Он тогда это не со зла. А потом его почти сразу призвали, дело так пшиком и кончилось.

Он пнул цыпленка, подвернувшегося под ноги.

— Передай, что я про него спрашивал, — говорит, да как посмотрит мне в глаза. — Хороший он мужик, твой папаня. А твоя маманя — славная женщина. Ладно, ребята. И ты, малышка. Пошли-ка в воду. Уилберфорс! Ты как там, еще не совсем копыта отбросил?

11

Мы подошли к морю. Джинсы я закатал выше колен, да что толку. Вымок через несколько секунд. На папе и братьях Айлсы были древние бахилы до груди. А сама она была босиком.

— Че ждешь, приятель, — сказал Йэк. — Скидай штаны — и точка.

Я разделся до трусов, бросил джинсы на песок и шагнул в волны. В руке у меня было побитое металлическое сито. Я погружал его в песок под водой, ждал, пока сквозь него прокатятся несколько волн и смоют все песчинки, а оставшиеся черные кусочки кидал в тележку. Айлсин папа и братья работали немного дальше, у них были огромные плоские лопаты и здоровенные сита. Йэк и Лош то и дело притаскивали по целому ведру угля.

— Черное золото, — напевал Лош, — налетай, покупай наше черное золото.

— Хей! — крикнул Йэк.

— Угу! — откликнулся я.

— Зачем пастор притащил пулемет в церковь?

— Не знаю! — проорал я. — А зачем?

— Ради очереди у Святого причастия!

Айлса трудилась со мной рядом, получалось у нее быстрее и увереннее, а еще она двигалась в одном ритме с волнами. Иногда отводила волосы с глаз сильными мокрыми руками.

— Здорово управляешься, Бобби! — крикнула она. — Правда, пап? Правда Бобби здорово управляется?

— Да уж! — рассмеялся ее папа. — Еще маленько подучится — и будет ничем не хуже своего папы.

Потом Уилберфорс вытянул тележку из моря. Лош подвесил ему к морде мешок, набитый сеном. Морская вода стекала сквозь куски угля, сквозь доски тележки, уходила в песок. Мужчины закурили. Я сел на камень рядом с Айлсой.

— Джозеф сказал, ты вроде не будешь ходить в нашу школу.

Она закинула назад голову:

— Слушай его больше!

— Сказал, может, ты пойдешь учиться туда же, где и он.