Читать книгу "Великая Екатерина. Рожденная править - Нина Соротокина"

Этот разговор происходил уже в Москве, куда переехал двор. Елизавета жила в своем дворце в Покровском, а Екатерина с великим князем, кавалерами и фрейлинами мотались по разным домам. В «Записках» Екатерина жалуется на фантастическое неудобство: тесно, грязно, сквозняки, насекомые, мыши, и еще пожары, которым не было конца в этом 1753 году. Наконец в подаренных Петру Люберцах срубили новый дом.

После долгой болезни умер Чоглоков, и на его место для наблюдения за великим князем был назначен Александр Иванович Шувалов, глава тайной канцелярии. Вот так-то! Присматривать за Екатериной определили графиню Румянцеву, которая ненавидела Салтыкова. Меж тем наступил 1754 год. Двор вернулся в Петербург, Екатерина была беременна. Ее поместили в покои, расположенные рядом с апартаментами императрицы, поэтому Екатерина не только не виделась с Салтыковым, она вообще была лишена какого-либо общества. Время родов приближалось.

20 сентября, как уже говорилось, Екатерина благополучно разрешилась от бремени. В честь праздника рождения наследника был устроен грандиозный фейерверк. «Россия, – пишет газета «Ведомости», была представлена на коленях перед жертвенником с надписью внизу: «Единого еще желаю». Потом явилось с высоты на легком облаке, великим сиянием окруженное, божие провидение с новорожденным принцем на пурпуровой бархатной подушке с надписью: «Тако исполнилось твое желание».

Теперь мы переходим к особо деликатной теме, черпая информацию уже не из «Записок» Екатерины, а у некого Шампо, в 1752 году он был французским резидентом в Гамбурге. В одном из своих дипломатических посланий Шампо очень уверенно и, пожалуй, развязно (впрочем, это вполне в духе эпохи) описывает следующие события. В Петербурге был бал, там присутствовал весь двор. Лучше дать слово самому Шампо: «Императрица, проходя мимо Нарышкиной (бывшей тогда беременной), разговаривающей с Салтыковым, сказала ей, что не мешало бы той поделиться немного своей добродетелью с великой княгиней. Нарышкина ответила, что это было бы не так неудобоисполнимо, и если бы государыня пожелала дать ей и Салтыкову разрешение действовать в этом направлении, то она осмеливается уверить ее в ожидаемом успехе. Императрица спросила пояснений. Тогда Нарышкина осведомила ее о состоянии великого князя и о средстве, которым можно было бы помочь в этом. Она прибавила, что Салтыков, пользовавшийся у нее доверием, мог бы склонить великого князя к этому. Императрица не только согласилась, но дала даже понять, что этим они окажут ей большую услугу».

Дальше все пошло как по маслу. Салтыков уговорил великого князя на операцию. Он уверял, что этого требуют интересы государства, но не забыл сказать о величайших удовольствиях, которые получит Петр в результате этой операции. Салтыков устроил ужин, позвал туда фавориток великого князя, дабы они тоже уговорили Петра решиться. Тут вошел хирург – «и в минуту операция была сделана».

Дальше – больше. Недоброжелатели уверили императрицу, что сцена с операцией придумана Салтыковым для отвода глаз. Шампо уверенно пишет об интриге при русском дворе, де, Елизавета не раз меняла свое мнение на этот счет, но потом уверилась, что отец Павла все-таки Петр Федорович.

Но вернемся в 1754 год. В своих «Записках» об отцовстве наследника Екатерина пишет так уклончиво и туманно, что совершенно нельзя угадать истину. После родов она очень скучала по Салтыкову, но, судя по всему, они не виделись. На обряде «очищения» Екатерина узнала, что Сергей Салтыков отослан в Швецию, дабы сообщить там о рождении наследника русского трона.

Но… есть очень серьезное «но» в пользу отцовства Петра Федоровича. Во-первых, он всегда считал Павла своим сыном, а, значит, он имел к этому основание. Второе «но» – Павел никогда не сомневался, что его отцом был именно Петр. И третье «но» – самое главное. Екатерина писала «Записки» в течение всей своей жизни, при этом несколько раз переписывала их, принималась писать заново. Писала она очень откровенно. В каких-то мелочах варианты «Записок» расходятся, но в одном она всегда точна и последовательна, в утверждении, что ее муж – полное ничтожество. Отцовство Павла также тщательно скрыто. А потому смело можно предположить, что пером Екатерины двигало желание оправдаться за незаконно занятый трон, а также показать потомкам, что наследник имел еще меньше прав на русский престол, чем она сама.

Станислав Понятовский

В июне 1755 года на смену английскому послу Гюю Диккенсу в Петербург приехал Генбюри Вильямс, служивший прежде при польско-саксонском дворе. Англия рассчитывала в случае ее разрыва с Францией на содействие русской армии, для чего надобно было обновить договор с Россией, подписанный еще в 1747 году.

На этом периоде жизни Екатерины надо остановиться подробнее, потому что он сыграл очень важную роль в ее судьбе. Великая княгиня выполнила свою главную задачу – дала России наследника. После этого она отошла на второй план, надзор за ней и великим князем был снят. Екатерина все равно была стеснена в своих поступках, но это была уже дань этикету, а не полицейской слежке. Елизавета старела, болела, а Екатерина постепенно набирала силу. Так возник молодой двор, явление уникальное, он существовал параллельно двору императрицы шесть лет и был для Екатерины трамплином в будущее.

Английский посол ничего не добился от Елизаветы, политика ее интересовала постольку-поскольку, у Бестужева были свои виды. Вот тогда-то Вильямс и обратил внимание на молодой двор и главную персону этого двора – Екатерину. Дипломат знал во всех подробностях увлечения Екатерины и Чернышевым, и Сергеем Салтыковым и решил использовать эту слабость великой княгини в своих целях.

В свите Вильямса находился молодой польский граф Станислав Понятовский. Звание его – «кавалер посольства» – не предполагало какой-либо политической работы. Задача «кавалеров» была придать значимость и блеск английскому посольству. С последней задачей Понятовский справился отлично. Он бы хорош собой, в свои 22 года успел попутешествовать и посмотреть мир, светскую выучку проходил в Париже, он был хорошо по тому времени образован, при этом изящен, доброжелателен и скромен. Романтический герой, иными словами. Отец его начал карьеру в армии, примкнул к Карлу XII и воевал против Петра. Но все кончилось с Полтавской битвой. Правда, и дальнейшая карьера отца Понятовского была успешной, он получил чин генерала, со временем стал старостой Кракова и очень выгодно женился. Взяв жену из рода Чарторыйских, он сразу попал в число наиболее уважаемых семей Польши. Михайла Чарторыйский был канцлером Речи Посполитой.

Что бы делали многочисленные бытописатели Екатерины, не веди она дневников и не напиши в свое время «Записок»! Из них мы знаем, что впервые Екатерина увидела молодого человека на балу в Ораниенбауме, где праздновали Петров день. Туда же были приглашены иностранные послы. Как известно, многие политические вопросы у нас решаются в бане, так в XVIII веке для этих целей использовали балы и маскарады.

За ужином соседом Екатерины был Вильямс. Английский посланник был умен, остроумен и образован, в лице молодой великой княгини он нашел великолепную собеседницу. Граф Понятовский не принимал участия в разговоре, но зато танцевал он отлично, чем и привлек внимание Екатерины.