Читать книгу "Таня, Выдра и компания - Дарья Варденбург"

Она пошла в зоомагазин и попросила продавца отвесить ей полкило червяков. Продавец взял черпак, залез в огромный бак и зачерпнул оттуда… Ой, мама! Белые толстые червяки копошились в черпаке, вертелись, извивались и, казалось, метали в Таню недобрые взгляды. «Куда тебе их насыпать?» – спросил продавец. Таня стояла столбом, потеряв дар речи. «В ладони, что ли?» – пошутил продавец. Таня шутку не поняла. Она поглядела на свои ладони, представила, как она будет держать ими кучу извивающихся червяков, – и бросилась вон из магазина. Дома Таня заплакала – она не смогла помочь Ежу, подвела его. Не выполнила обещания. А ведь Ёж на неё надеется! Мама увидела, что Таня плачет, стала её обнимать и утешать. И Таня рассказала маме всё. И тогда мама предложила выход: сварить макароны и принести их Ежу вместо червяков. Макароны, как-никак, на червяков похожи.

И вот засыпающий Ёж стоял перед кастрюлей с горячими «червяками». Выдра сунула в кастрюлю лапу, взяла макаронину и стала её перекидывать с лапы на лапу, чтобы не обжечься. Макаронина извивалась и вертела хвостом, как длинный белый червяк.

– Смотри, Ёж, вкуснотища! – воскликнула Выдра и подмигнула Тане.

Подбросив макаронину вверх, Выдра открыла рот и поймала её. Ам! – и макаронина исчезла в Выдрином животе. Ёж, сонно моргая, склонился над кастрюлей, подцепил лапой клубок макаронин и сунул себе в рот.

– Шпашибо, – прошамкал он с набитым ртом.

– Жевать не забывай, – подсказал Кот.

Сам он ни макароны, ни червяков не любил, поэтому на кастрюлю смотрел равнодушно. Пока Ёж медленно поглощал угощение, Дикий Кот упражнялся на поляне в охотничьих прыжках – подстерегал воображаемую добычу, подкрадывался и неожиданно бросался на неё, выпустив когти.

Ёж доедал последние макаронины в полусне: глаза его закрывались, голова клонилась на грудь, и он томительно медленно подносил еду ко рту и невыносимо долго её жевал.

– Таня, – произнёс Ёж с закрытыми глазами, когда всё было прожёвано и проглочено. – Ты настоящий друг. Теперь я ровно такой толщины, чтобы прозимовать в сытости.

Ёж замолчал и всхрапнул. Таня и Выдра переглянулись.

– Но! – вдруг воскликнул Ёж, не открывая глаз. – Прошу тебя. Больше никогда не вари червяков. Сырые – гораздо вкуснее.

Сказав это, Ёж завалился набок, свернулся в клубок и захрапел во весь голос. Выдра махнула лапой скачущему по поляне Коту. Кот прекратил свои упражнения, и вдвоём с Выдрой они подкатили спящего Ежа к норе, протолкнули его внутрь и забросали вход сухими листьями. Получилось такое пёстрое красно-жёлтое одеяло из листьев. Кот его заботливо поправил лапами, чтобы нигде не осталось дырочки или щели, куда может проникнуть холодный ветер. «Подоткнул, – подумала Таня, – как мама мне вечером одеяло подтыкает». А затем Кот вскарабкался Тане на голову, закрыл ей уши лапами и хвостом, и они направились к Тане домой. Выдра проводила их до половины пути и пошла к ручью – рыбу ловить. Она хоть в спячку и не впадала, однако считала, что потолстеть не мешает, – теплее будет зимой.

Ураган над кроватью и туча внутри у мамы

– На кого ты похожа! – ахнула мама, когда Таня вошла в дом.

В руках у Тани была пустая кастрюля, на голове – Дикий Кот.

– На кого? – спросила Таня.

– Не знаю, – сказала мама. – Иди мыть руки.

Кот что-то мяукнул.

– Он тоже хочет помыть руки, – сообщила Таня маме.

– Да пожалуйста, – согласилась мама. – Только скажи мне, где твои перчатки, валенки и пальто?

Таня с Котом на голове прошла в ванную комнату. Кот ловко спрыгнул на край ванны и включил лапой кран.

– Я же был когда-то домашним, – напомнил он Тане. – Отлично знаю, как с водопроводом управляться.

В прихожей мама продолжала что-то говорить. Таня высунула голову из ванной и прислушалась.

– Кто же ходит в такую погоду в кедах? А шапка? Где твоя шапка? – сокрушалась мама.

– Мам, ну ты прям как Выдра, – сказала Таня.

– Кто? – нахмурилась мама.

– Подруга моя, Выдра, – пояснила Таня и снова скрылась в ванной.

Дикий Кот намылил самые кончики своих когтей и теперь мочил их под струёй воды – один коготь за другим. Таня хотела сначала рассмеяться: кто же так делает? Но потом вспомнила, что Кот боится воды, и промолчала. Мало ли кто как лапы моет, зачем же над этим смеяться. Таня намылила руки, смыла под краном и взяла полотенце. Вместе с Котом они вытерли руки и лапы: Кот одной половиной полотенца, Таня – другой.

– Мам! – крикнула Таня. – А можно мы с Котом чаю попьём?

– Можно, можно, – ворчливо ответила мама из прихожей.

Таня выглянула из ванной и увидела, что мама сердито подметает в прихожей пол.

– Что-то она хмурая такая, – тихо сказала Коту Таня. – Прямо как погода.

– Тучу проглотила, – сказал Кот.

Таня посмотрела на Кота, пытаясь понять, шутит он или говорит серьёзно.

– Ну, где кухня? – с нетерпением спросил Кот.

И Таня, так и не поняв, повела его на кухню. На кухне Дикий Кот уселся на табуретку, обернул лапы хвостом и уставился на Таню круглыми глазами.

– Ты что? – удивилась Таня.

– Жду, – ответил Кот. – Жду, как приличный кот, когда ты меня покормишь.

– А-а-а, – протянула Таня. – А что ты будешь?

– Кошачий корм, – уверенно сказал Кот. – В человеческих домах коты едят кошачий корм.

Таня побежала в прихожую и спросила у мамы, как выглядит кошачий корм. Та ответила, что он похож на коричневые камешки. Таня вернулась на кухню, залезла в буфет и перебрала все банки и пачки, какие там стояли. Наконец она отыскала пакет с шоколадными хлопьями – они пролежали в буфете три месяца, слиплись и выглядели почти как камешки. Таня насыпала хлопья в миску, залила молоком и поставила на стол перед Котом.

– Мяу? – с недоумением спросил Кот, принюхиваясь к хлопьям.

– Таня!!! – раздался мамин голос.

– Я сейчас, – сказала Таня Коту и помчалась к маме.

Мама стояла на пороге Таниной комнаты. Но это была уже не комната, а горестный ландшафт после катастрофы: как будто здесь недавно произошло извержение вулкана, цунами, тайфун, ураган – всё одновременно. И теперь пол, стол и кровать были покрыты толстым слоем игрушек, кубиков, бумажек, фантиков, фломастеров, тряпочек, пластилиновых комочков, яблочных огрызков и бог знает чего ещё.

– Что. Они. Тут. Делают, – раздельно произнесла мама.