Читать книгу "Вредные игрушки - Валерий Гусев"

Мы столкнулись с ней в узком проходе между каютами. Как всегда, она разыскивала близнецов и спешила к капитану. Лицо ее было очень встревоженным.

– Дети попали в беду, – бросила она нам и помчалась дальше в своем заграничном развевающемся балахоне.

Мы – за ней. Но когда перед нашим носом захлопнулась дверь капитанской каюты, мы поняли, что о случившемся можно узнать только одним способом, старым и надежным – подслушиванием.

Мы выскочили на палубу и подкрались под распахнутый иллюминатор, за которым слышались голоса. Взволнованный тети Ланч и спокойный, снисходительный – капитана.

– Дети попали в беду, – трещала тетя. – Они каким-то образом оказались в грузовом трюме.

– Успокойтесь, Ангелина Петровна, – басил густым голосом капитан. – Этого не случилось. Трюм заперт на ключ. Дети не могли туда пробраться.

– Но я слышала за дверью их жалобные го-лоса!

Тут капитан помолчал и ответил далеко не сразу. Каким-то подозрительно фальшивым тоном:

– Ну что вы! Какие голоса? Вам показалось. Вода журчит за бортом, колеса плещут плицами, блоки поскрипывают. Ну какие, право, голоса?

Тут мы заметили, что подслушиваем не одни. Рядом стояли с открытыми ртами близнецы – Женька с Тедькой.

– Вы где были? – спросил я. – Вас весь пароход ищет.

– Мы в шлюпке сидели, под брезентом.

– Тетя Геля! – заорал я. – Нашлись ваши киндер-сюрпризы!

– Вот видите! – пророкотал уже совершенно спокойный бас капитана.

– И никаких жалобных голосов. Не рассказывайте об этом никому, чтобы не стать объектом насмешек, – доброжелательно посоветовал «морской орел».

– Вы настоящий джентльмен, капитан!

Я отвел близнецов в сторону и строго спросил:

– Вы зачем в шлюпку забрались? А если бы за борт упали?

– Мы испугались, – сказал Тедька, тот что на пять минут старше Женьки. – Мы лазили в трюм, а там за дверью кто-то бормочет.

– Это вода за бортом журчит, – успокоил их я.

– Ага, – кивнул Женька – тот, что на пять минут моложе Тедьки. – Журчит. На английском языке.

Мы с Алешкой переглянулись. Вот это заявочка! А племяшам можно верить. Тетушка Ланч все время старается им привить «навыки английской разговорной речи». Они, правда, и на том, и на другом языке еще плохо говорят, но отличать русский от английского уже научились.

Тут выбежала на палубу тетя Ланч, и близнецы брызнули от нее в разные стороны. Она растерялась – не знала, кого первого ловить.

– Держите их! – закричала она, и все пассажиры бросились отлавливать хохочущих племяшей.

Схватили одного, тетка его нашлепала, тут ей подвели другого, она в него вцепилась, а первый вырвался. Его опять поймали – и началась такая суматоха, что племяши в ней перепутались, и, похоже, одному вообще не досталось, а другому, из-за сходства, попало два раза.

Но нас это уже не касалось. Мы с Алешкой уже спускались по крутому трапу в трюмное помещение.

Здесь стало холодно и темновато, только тускло светились под низким потолком забранные в сетки слабенькие лампочки. Но было зато очень шумно – за переборкой азартно стучала паровая машина. Какие тут услышишь жалобные голоса за запертой дверью?

Мы подошли к двери и прижались к ней ушами.

Все было за дверью тихо. И мы уже хотели уйти, решив, что подозрительная тетя Ланч не только романтик, но и фантаст. Но тут вдруг набежавшей волной качнуло пароход, и… И за дверью явственно послышались какие-то голоса, похожие на обиженный детский лепет.

Скажу откровенно: нам стало страшно. Мы отскочили от двери и уставились друг на друга. Кто там? Кого там прячет капитан? Зачем?

Я снова приблизился к двери, постучал в нее костяшками пальцев и прерывающимся голосом спросил:

– Эй! Кто там?

Но за дверью воцарилась тишина, будто я кого-то спугнул.

А может, все не так? Может, это не капитан кого-то прячет, а наоборот – кто-то прячется от капитана? Какие-нибудь безбилетные коммерсанты или бомжи? А зачем он тогда запирает их на ключ?

– Может, вообще, ерунда какая-то? – сказал Алешка.

Но оба мы почему-то чувствовали, что вовсе это не какая-то ерунда. А какая-то жуткая тайна.

Вечером, в своей каюте, мы долго не могли заснуть и строили всякие предположения и версии. Наконец нам это надоело, и мы вышли на палубу. Весь пароход спал. Только не спал рулевой в рубке, окошки которой чуть заметно светились.

Над рекой гулял холодный ночной ветер. И мы, по примеру близнецов, забрались в шлюпку и укрылись брезентом.

Над нами было звездное небо. Пароход постукивал своей паровой машиной и пошлепывал плицами. И немного покачивался на слабой волне…

Когда мы проснулись, он стоял у темного причала. Была еще глубокая ночь, только над дальним берегом чуть-чуть посветлело небо.

Мы уже собрались было идти досыпать в каюту, как услыхали какой-то шепот. Шептались на причале, слов мы разобрать не могли, но в одном из шептунов узнали нашего капитана. В темноте отчетливо белел его прекрасный китель.

Тут к ним подошли с берега еще двое. И капитан повел их на пароход. Они спустились в трюм, а мы замерли в своей шлюпке, под брезентом.

Вскоре из трюма поднялся капитан и те двое. Они вытаскивали на палубу большой ящик. Передохнули, перенесли его по трапу на причал. Там ящик забрали другие люди и унесли в темноту, где тихо пофыркивала, судя по звуку двигателя, большая машина.

Затем эти двое снова спустились в трюм и вытащили из него еще такой же ящик. Когда они спускались по трапу на причал, один из них споткнулся, и они чуть не выронили ящик в воду.

А из ящика при толчке раздался жалобный детский голосок:

– Я хочу к маме.

Он произнес эту фразу на английском языке.

Когда ящик погрузили в машину, и она уехала, а на палубе никого не осталось, мы на цыпочках вернулись в свою каюту и заперли дверь на задвижку. Алешка даже иллюминатор задраил.

– В бандитское гнездо опять попали, – удрученно прошептал он. – В плавучее.

– Надо удирать, – предложил я.

– А куда?

– На берег. В милицию.

– А что мы им скажем? Что в каких-то ящиках каких-то английских детей таскают? С корабля в машину, да? Посмеются, и все.

– Вообще, ты прав, – согласился я. – Надо бы сначала разобраться в этом темном деле.

– Ага, – обрадовался Алешка. – Пролить на него свет. – Он ненадолго задумался и сказал: – А я уже разобрался. Они в каком-нибудь детском саду украли детей и теперь их продают по одному.

– Зачем? – удивился я.