Читать книгу "Не играйте с некромантом - Кира Стрельникова"

Я не помнила, как разделась — или меня раздели? — как и то, в какой момент на Поле не осталось одежды. Когда магия Жизни требует выхода, я становлюсь сгустком чистой силы, в которой сгорают ощущения и эмоции и остается одна только жажда: дарить себя, дарить радость и счастье, отдать часть того света, что наполняет до краев. Это — особенность таких, как я, за эту способность нас и ценят некроманты и стремятся заполучить. Мы — Жизнь, мы — свет, мы — все то, что олицетворяет радость существования в этом мире, и только благодаря связи с нами некроманты могут вернуться с той стороны, где порождения Смерти уязвимы и их можно уничтожить. Но сейчас я не хочу об этом думать, сейчас я — чистое наслаждение, пьянящее удовольствие, и большего мне не надо… Об остальном подумаю утром.

На следующее утро, дом Гастона Лорана

«Его величеству от начальника стражи некромантов города Парижа Гастона Лорана. Ваше величество, прошу дозволения на посещение дома терпимости в связи с предсказанием сонхау». Гастон еще раз перечитал прошение, поморщился, небрежным движением ладони высушил чернила и аккуратно сложил листок. Досадная, но необходимая формальность, Наарэми крайне щепетильно относится к соблюдению протокола. Хорошо бы Анжуйский оказался на месте в своем кабинете в Консьержери, а не умотал в очередной рейд куда-нибудь в предместья Парижа. Гастон недовольно поджал губы: хоть Ален Дерош и являлся его непосредственным начальником, но отношения у них не сказать чтобы ровные. Лорану не всегда нравились методы работы брата короля, да и то, как часто у него менялись якоря, тоже не прибавляло Гастону любви к начальству. Хорошо, что Анжу редко лез в его дела, довольствуясь отчетами. Но когда все же решал показать, что он — глава некромантов Франции… Лоран на несколько мгновений задумался, а не пойти ли напрямую к королю, минуя Дероша, но потом отказался от этой идеи. Скандал будет знатный, Анжуйский тоже не любил, когда действовали через его голову. Особенно он, Гастон. Некромант ухмыльнулся, хмыкнул и встал. Капнув воском, запечатал послание, дабы Дерош не сунул свой любопытный нос в то, что его не касается напрямую, и вышел из кабинета, направившись к выходу из дома. Естественно, Анжуйский будет спрашивать, что за послание королю, но черта с два Гастон признается. Нечего его светлости знать, что Лоран нашел якорь после трех лет безуспешных поисков. А в том, что Полин ему проиграет в следующий раз, некромант не сомневался.

Захватив посох, в навершии которого красовался такой же черный бриллиант, как и в кинжале, Гастон вышел из своего дома, располагавшегося недалеко от Лувра и сада Тюильри на тихой и уютной улочке Сент-Оноре. До Консьержери идти недалеко, по Ракушечной улице к Новому мосту и дальше по набережной. Извозчика Гастон решил не брать, ему нравилось гулять по Парижу, вдыхать соблазнительные запахи свежеиспеченных круассанов и багетов из ближайших булочных, любоваться на спешащих по своим делам обычных людей и неторопливо прогуливавшихся аристократов. В уютных кафе за столиками под навесами сидели посетители, за чашечкой кофе или бокалом вина обсуждая утренние новости и сплетни, разглядывая прохожих и проезжающие мимо экипажи. На окнах и балкончиках стояли ящики с цветами, добавляя ярких красок, и крайне сложно становилось представить, что с наступлением темноты улицы разительно менялись.

По мощенным булыжником мостовым проезжали богатые кареты, телеги с товарами, всадники, раздавались резкие окрики кучеров, разгонявших зазевавшихся прохожих, — и весь этот гомон создавал неповторимый голос Парижа. Рассеянно скользя взглядом по жителям славного города, Гастон подумал, что ровно с заходом солнца все изменится и на улицы выползут совсем другие твари, другие постоянные обитатели Парижа. И наступит время некромантов, падальщиков, как их называли на жаргоне, и это прозвище многих из них изрядно бесило. Гастон мысленно усмехнулся: кличка как нельзя точно отражала суть работы некромантов, и обижаться тут не на что. Безопасными по ночам оставались только окрестности Лувра и острова Сите и Сен-Луи, где селились высшая знать и приближенные ко двору, на этих кварталах стояла охранная магия самого короля Наарэми.

Пройдя по Гревской площади мимо Лувра, Гастон прошел по мосту, прогулялся по набережной и подошел к центральным воротам бывшего королевского дворца — именно здесь, вместе с тюрьмой и Департаментом по борьбе с нежитью, располагалась и городская стража Парижа. У Гастона тоже имелся свой кабинет, поскольку он сам являлся начальником. Над главным входом в Консьержери красовался герб, выложенный целиком из черных бриллиантов: скрещенные посох и меч над кучкой костей в обрамлении колючего узора, повторявшего татуировку на запястьях некромантов. Охотников рискнуть и отковырять самый ценный драгоценный камень не находилось: мало того что Консьержери охранялась королевской гвардией, так еще и охранная магия не оставляла никаких шансов. Превзойти придворного мага Наарэми, тоже чистокровного альва, не сможет ни один житель Парижа.

Гастон пересек двор, в котором уже кипела жизнь, и подошел к входу, кивнул дежурному — тот узнал начальника стражи и почтительно склонил голову. Через гулкий холл Лоран направился к широкой лестнице в углу, улиткой завивавшейся наверх. Здесь тоже толпился народ: некроманты и простые люди, работавшие в Консьержери. Кто-то узнавал Гастона и здоровался, кому-то Лоран на ходу пожимал руку. Коридоры с дверьми, небольшие гостиные для отдыха, приемные — и везде народ переговаривался, что-то обсуждал, спорил, мимо то и дело пробегали посыльные с ворохом бумаг и озабоченными лицами. Департамент по борьбе с нежитью занимал первые два этажа южного крыла здания, и кабинет герцога Анжуйского находился посередине. Секретарь его светлости наверняка подскажет, на месте ли глава французских некромантов.

Лоран дошел до широких распахнутых дверей с позолоченной резьбой, около которых застыла в почетном карауле стража — пара королевских гвардейцев, — и вошел в приемную. Как всегда, в ней толпились люди, большинство из них имели посохи и кинжалы. Кивнув нескольким знакомым, Гастон сразу направился к секретарю, господину Андре Гравелю.

— Доброе утро, Андре, — поздоровался начальник городской стражи и улыбнулся.

— Доброе, мессир Лоран, — степенно ответил средних лет мужчина с намечающейся лысиной и поправил очки на круглом, гладком лице — в его предках где-то отметились эльфы, поэтому выглядел господин Гравель на тридцать, хотя на самом деле ему было больше.

— Его светлость у себя? — спросил Гастон, кивнув на кабинет.

— Нет, мессир, господин герцог в командировке в Сен-Клу, — не обрадовал ответом секретарь. — У вас что-то срочное? Его светлость вернется через пару дней…

— Спасибо, Андре, — перебил его Гастон и покачал головой. — Дело несрочное.

— Всего хорошего, мессир Лоран, — попрощался господин Гравель и вновь углубился в бумаги.

Покидая приемную, Гастон не сдержал усмешки: судьба явно благоволит к нему. Конечно, Наарэми может тоже заинтересоваться странной просьбой младшего сына его советника, но начальник стражи полагал, что объяснение насчет пророчества сонхау снимет все вопросы. Королю вряд ли есть дело до того, нашел Лоран якорь или нет. А вот Анжуйскому давать пищу для размышлений в этом направлении очень не хотелось, и чутью своему Гастон привык доверять. Да и предсказательница намекала, что Птичка может привлечь внимание других. Хорошо у Анжу сейчас был маг Жизни, но, учитывая скорость, с которой тот менял якорей, все может очень быстро поменяться. Отдавать Полин Дерошу Лоран не собирался. Гастон покинул Консьержери и направился обратно к Лувру, на его губах играла легкая улыбка. Все складывалось даже лучше, чем если бы он подал прошение через Анжуйского. Неизвестно, когда герцог отдал бы его Наарэми, а так Гастон сразу получит разрешение и наконец сможет отправиться в «Золотые колибри» на законных основаниях, не размахивая жетоном сонхау. Его мысли свернули на вчерашнюю встречу с Полин, и улыбка на губах некроманта стала шире, а изнутри защекотало предвкушение — они скоро снова увидятся.