Читать книгу "Левая рука Бога - Алексей Олейников"

Денис задумался.

– А что за бунт у вас был? На окраинах?

– Это когда неграждане бузили? – уточнил Денис. – В Ватутинки пригнали казаков, всех построили в этом ауле. Кого-то посадили, кого-то выслали. Не такой уж это бунт, так, мелочи. С местными старейшинами все быстро уладили. Вот два года назад, когда два бойца из Особого приказа зарубили двух болельщиков, средину города на три дня перекрыли. Машин тогда пожгли – штук сто, не меньше. Вот тогда кипело, да, – казаков и сыскарей не хватило, пришлось самому Особому приказу подключаться. А уж с ними шутки плохи, сама знаешь. Замирили болельщиков.

– Жуть какая, – поежилась Катя.

– Нет, вообще в Москве хорошо, – сказал Денис. – Порядок. Все сидят по округам, куда не надо, не суются. Малыши могут на улице спокойно играть, в границах домового предела.

– А почему сидят по округам?

– Так ведь границы между округами межевыми заставами перекрыты, – пояснил Денис. – Они и на выходе из каждого подземного стана стоят. Чтобы из одного округа в другой проехать, пропуск нужен. А его кому попало не выдают. Только по работе, с временным пределом, если человек работает в другом округе, или по службе. У сыскарей, например, «вездеходы», или у прочих служивых и чиновников. Ну, или у «волков» из Особого приказа, но их никто и так не останавливает.

– Скучно так жить, – погрустнела Катя. – И по городу не погуляешь.

– А чего тебе гулять? – пожал плечами Денис. – В каждом округе все, что нужно, есть. Хочешь – ходи в смотрилища, есть летние, прямо в парках, есть закрытые. Там лент – море, и старые, и новые, и рисовальные для детей. Хочешь, иди в торговые ряды, там развлечений выше крыши: катки, шарокаты, воздушные прыжки, световые стрельбища. Трактиров и чайных, опять же, полно везде. У гостей и приезжих есть разовый пропуск на Красную площадь и средину города, а для москвичей каждые выходные средину открывают. Гуляй по Красной, смотри на усыпальницу Владимира, снимай Василия Блаженного.

– Не знаю… – Катя выглядела разочарованной. Хотя он и рассказывал ей о Москве, она все равно надеялась, что образ столицы, который она себе нарисовала, когда-нибудь совпадет с его описанием.

– Неправильно это, – упрямо повторила она. – Город для людей должен быть, а не люди для города. Отец у Шевелевой на Закат ездил, еще до Просветления, она снимки показывала.

Юноша взял горсть голышей, принялся пускать их. Гладкие стервецы не хотели прыгать, безнадежно тонули.

– Да когда это было. Посмотри, теперь там каждый день то бунты, то митинги. И кому это надо? У них извращенцы в правительствах сидят, это вообще как? Закат совсем прогнил.

Катя задумчиво теребила сережку, смотрела то на него, то в море, взгляд ее качался, как волна.

– Давно хотела спросить, Ярцев. Вы к нам насовсем?

– Пока срок службы у папы не выйдет. А он на пять лет подписал договор.

– Я бы ни за что не переехала в Суджук, – сказала Катя. – Из Москвы – сюда. Нет, здесь хорошо, знаешь, мне Суджук нравится. Море, у нас здесь лебеди, у нас здорово. Но вот все время здесь жить… Вот в Москве – жизнь.

Денис высыпал камни в воду.

– Здесь тоже хорошо. У вас город такой… Необычный.

– Господи, Суджук – необычный? – изумилась Катя. – Да чем же?

Денис задумался.

– Тут все как будто остановилось. Как до Просветления, даже надписи кое-где остались прежние. И говорят по-старому. Почта, а не письмосыльная служба, троллейбус вместо проводного возка. Занятно. Ладно, я домой.

– Уже? – Катя поднялась, отряхнулась.

– Да, спасибо. Было здорово.

Денис не кривил душой, Катя и правда хорошо рассказывала. Даже ее прилипчивость не раздражала. Она была какая-то другая, казалось, ей был нужен не он, а Москва, которую он привез за спиной.

Глава третья

Новичка Катя заметила сразу. Классы-то небольшие, любое новое лицо заметно.

Она вполглаза за ним приглядывала. Сегодня точно был ее день. Он сел рядом с ней!

Денис Ярцев. Из Москвы!

Кто вообще переводится из Москвы в Суджук?

«И как он тут оказался? – размышляла Катерина, кусая карандаш. – Родители переехали? Но явно же у него семья из высших разрядов. Как их в нашу дыру занесло?»

Платье хоть и гимнасическое, но из недешевой ткани. Голосник яблочный. А еще – серо-голубые глаза, яркие пухлые губы, узкий нос, русые волосы…

«Куда-то тебя не туда понесло, подруга, – осадила сама себя Катя. – Он тебя и не замечает, в окно уставился».

А ты проверь, Катя Локотькова, на одной ты с ним волне?

Рука у Кати слегка дрогнула, когда она вывела «Я Катя» на листке – она же не дура, слать ему через школьную сеть письма, как Анжела или Вика. Мало того, что весь класс видит, как они пыхтят над светоплатами, пальцами в буквы тычут, так еще и сеть дырявая, как занавески у Кати дома. Ее второклассник взломать может.

Денис хмуро покосился, царапнул карандашом бумагу. Уронил его на парту.

Катя подхватила карандаш, но тут же согнулась над светоплатом – Никита Алексеевич, их химик, внимательно оглядывал класс. Изучал вдумчиво каждого, как сетевая приспособа для ловли зловредных.

«Вот зараза, завтра же пробное испытание!»

Катя листала светоплат, просматривала тему, изображала бурную деятельность, а сама думала, что ответить на его равнодушное «И?».

И сама не поняла, как предложила этому парню погулять.

Она. Сама. Ему.

Денис чуть пожал плечами, черкнул ответ. Катя чуть не подпрыгнула.

Он согласился! После школы! С ней!

Сердце у нее гремело.

«Я совсем дура, – подумала она. – Сама напрашиваюсь. Анжи и Ви меня похоронят в развалинах водного парка, там, где убийца этих бедных девчонок оставлял. Все, мне не жить…»

Она уже чуяла, как Анжела с Викой прожигают ее взглядами.

Плевать.

У него голубые глаза, и он из Москвы.

Катя Локотькова улыбалась.

* * *

Федя ускакал вперед, пока Маша говорила с Анжелой и Викой, и уже сидел в машине на школьной стоянке, постукивая пальцами по рулю. Увидев Машу, он нетерпеливо загудел. Маша махнула подругам – мол, до связи вечером, в сети. Девчонки страсть как хотели обсудить Локотькову и ее выходящее за все рамки поведение, но Маша хотела домой.

С Локотьковой всё решат потом, она и правда обнаглела. Дольница рыжая.

Маша села в машину.

– Ты меня теперь подгонять будешь? – спросила она.

– Ну прости, цветочек, – Федя потянулся к ней, Маша ловко уклонилась.

– Не перед школой же, – сказала она. – Поехали уже.