Читать книгу "Время прощаться - Джоди Пиколт"

Что значит 14К? Возрастное ограничение? Размер бюстгальтера?

Я боюсь оставлять велосипед на улице, потому что у меня нет на нем замка — в школе незачем запирать велосипед на замок, как, впрочем, и на Мейн-стрит, и на любой другой улице, по которым я обычно езжу, — поэтому я втягиваю свое средство передвижения в находящуюся слева от пивной дверь и волоку его по лестнице, которая нестерпимо воняет пивом и мочой. Наверху располагается что-то вроде маленького фойе. На одной из дверей висит табличка «14К» и указано «Ясновидящая Серенити».

Стены фойе оклеены уже отходящими от стен тиснеными обоями. Потолок в желтых потеках, и слишком резко и тяжело пахнет ароматической смесью. Под шаткий стол, чтобы не завалился, подложена телефонная книга. На столе фарфоровое блюдо с визитными карточками: «Серенити Джонс, ясновидящая».

В маленьком фойе мне с велосипедом не развернуться. Я ставлю его вертикально и выворачиваю колесо, пытаясь прислонить свой транспорт к стене.

До меня доносятся приглушенные голоса двух женщин по ту сторону двери. Раздумываю, стоит ли мне постучать, чтобы предупредить Серенити о своем присутствии. Но потом понимаю: если она хорошая ясновидящая, должна и сама знать, что я здесь.

Но на всякий случай я кашляю. Довольно громко.

Подпирая бедром велосипедную раму, я прикладываю ухо к двери.

— Вы на пороге принятия очень важного решения.

Раздается вздох, и второй голос спрашивает:

— Как вы узнали?

— У меня серьезные сомнения в том, что вы принимаете правильное решение.

Опять ее собеседница:

— Без Берта так трудно решить…

— Он сейчас здесь. Он хочет, чтобы вы знали, что следует доверять своему сердцу.

Повисает молчание.

— Совсем не похоже на Берта.

— Конечно, не похоже. У вас есть и другие духи-хранители.

— Тетушка Луиза?

— Точно! Она говорит, что вы всегда были ее любимицей.

Не в силах сдержаться, я фыркаю. «Пора исправляться, Серенити», — думаю я.

Может быть, она услышала мой смех, потому что разговоры по ту сторону двери стихают. Я прижимаюсь плотнее, чтобы лучше слышать, и тут велосипед падает. Пытаясь удержаться на ногах, я спотыкаюсь и запутываюсь в развязавшемся мамином шарфе. Велосипед — и я вместе с ним — заваливается на столик, стоящая на нем ваза падает и разбивается. Изогнувшись под велосипедной рамой, я пытаюсь собрать осколки.

Рывком открывается дверь. Я поднимаю голову.

— Что здесь происходит?

Серенити Джонс оказывается высокой женщиной с копной розовых волос. Помада в тон прическе. Меня охватывает странное чувство, что я где-то видела ее раньше.

— Вы Серенити?

— С кем имею честь?

— Это вы мне должны сказать.

— Я наделена даром предвидения, а не всеведения. Если бы я все знала, жила бы на Парк-авеню, а сбережения хранила на Каймановых островах. — Голос ее звучит скрипуче, как будто у дивана лопнула пружина. И тут она замечает осколки фарфора в моей руке. — Ты с ума сошла? Это же чаша для магического кристалла, которая досталась мне от бабушки!

Я понятия не имею, что значит такая чаша. Понимаю одно — у меня большие неприятности.

— Простите. Я случайно…

— Ты хотя бы представляешь, сколько ей лет? Это семейная реликвия! Хвала младенцу Иисусу, что моя мама не дожила до этого дня. — Она хватает осколки и складывает, как будто они могут волшебным образом склеиться.

— Я могу попробовать ее склеить…

— Не знаю, как это у тебя получится, если только ты не волшебница. Мои мама и бабушка… обе переворачиваются в гробах, и все потому, что ты такая неповоротливая!

— Если ваза была настолько ценной, почему вы оставили ее прямо у входа?

— А зачем ты притащила велосипед в фойе размером с платяной шкаф?

— Побоялась, что если оставлю внизу, то его украдут, — ответила я, поднимаясь. — Послушайте, я заплачу за вашу чашу.

— Милочка, своими карманными скаутскими деньгами, полученными от продажи печенья, ты не сможешь компенсировать стоимость антикварной вазы тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года.

— Никакое печенье я не продаю, — отвечаю я. — Я пришла погадать.

Она опешила.

— Детям не гадаю.

«Не гадаю или не хочу гадать?»

— Я старше, чем выгляжу. — Это ложь. — Все думают, что я учусь в пятом классе, а не в восьмом.

Неожиданно в двери показывается женщина, которой делали предсказание.

— Серенити, с вами все в порядке?

Серенити встает и спотыкается о мой велосипед.

— Со мной все хорошо. — Она натянуто улыбается. — Я тебе помочь не могу.

— Прошу прощения… — начинает клиентка.

— Это я не вам, миссис Ленгхем, — отвечает Серенити, а потом шепчет мне: — Если сейчас же по собственной воле не уберешься, я вызову полицию и потребую возмещения ущерба.

Может быть, миссис Ленгхем не хочет иметь дело с ясновидящей, которая подло поступает с детьми, а возможно, просто не желает связываться с полицией. В чем бы ни крылась причина, она смотрит на Серенити так, будто хочет что-то сказать, потом протискивается мимо нас и бросается вниз по лестнице.

— Отлично! — бормочет Серенити. — Теперь благодаря тебе я лишилась не только семейной реликвии, но и десяти баксов.

— Оплачу по двойному тарифу! — выпаливаю я.

У меня есть шестьдесят восемь долларов. Именно столько я накопила за этот год, присматривая за детьми. Я собираю на частного детектива. Не уверена, что Серенити сможет мне помочь. Но я готова расстаться с двадцатью долларами, чтобы это выяснить.

При моем обещании ее глаза загораются.

— Сделаю для тебя исключение, — отвечает она и открывает дверь пошире.

За ней оказывается обычная гостиная с диваном, кофейным столиком и телевизором. Очень похоже на дом моей бабушки. Я немного разочарована — ни намека на ясновидение.

— Что-то не так? — спрашивает Серенити.

— Я ожидала чего-то вроде хрустального шара и занавески из стекляруса.

— За это придется доплатить.

Я смотрю на нее, не зная, шутит она или нет. Хозяйка тяжело опускается на диван, жестом приглашает меня сесть в кресло.

— Как тебя зовут?

— Дженна Меткаф.

— Что ж, Дженна, — вздыхает она, — давай покончим с формальностями. — Она протягивает мне гроссбух и просит указать имя, адрес и номер телефона.

— Зачем это?

— На всякий случай. Если мне после понадобится с тобой связаться. Если дух что-то захочет тебе передать.