Читать книгу "Белый дракон. Мечи Ямато - Александр Логачев"

— Опять проигрались?

Длинный печально кивнул, а коренастый отвернулся.

— Э-хе-хе... — Хозяин укоризненно покачал головой и направился к решетчатой перегородке. Артему показалось, что трактирщик тоже расстроился. А почему бы ему, собственно, не расстроиться — деньги ведь получило другое заведение, не его...

А буквально через минуту после этого к Артему пришло долгожданное, неподдельное счастье — ему принесли поесть. Счастье пришло, между прочим, в лице девушки с набеленным лицом и кроличьими зубами. Судя по этим зубкам, она состояла в кровном родстве с хозяином харчевни, а если принять во внимание разницу в возрасте — скорее всего, приходилась ему дочерью.

Она сперва принесла и поставила перед Артемом дымящуюся плошку с рисом. Судя по густо покрывавшим рис темным крапинкам и по достигавшим ноздри Артема душистым запахам, рис был от души нашпигован приправами. Столовые приборы — это вам не «Астория» — принесли не на отдельной тарелочке и завернутыми в салфетку, нет, палочки-конго по-простому были воткнуты в рис.

Следующим заходом девушка-зубастик принесла глиняный сосуд, для Артема более похожий на маленькую вазу колбообразной формы. В «вазе» — понюхал гимнаст — было сакэ. «Где-то на пять полновесных глотков. И нечего эти глотки откладывать. Пора приложиться».

Артем знал, что, глотая из горла, не нарушает этикет. Так поступали и другие посетители этого трактира. К слову сказать, знаменитый японский напиток Артем пил впервые в жизни.

Сакэ оказалось теплым, чересчур пряным и неожиданно малоградусным. Артем ожидал встречи с чем-то вроде водки, а это... С чем это сравнить? Артем не был столь искушен в спиртных напитках, чтобы сходу найти удачное сравнение, все-таки карьера воздушного гимнаста была никак не совместима с карьерой алкоголика, и спиртное он употреблял весьма редко, даже не по праздникам, а исключительно по великим праздникам... «Во, сообразил с чем сравнить! Сакэ это похоже на подогретую бражку, в которую добавили специй из пакетика к вьетнамской лапше. Пить, конечно, можно... особливо ежели больше пить совершенно нечего».

Вскоре на столе у Артема появилось деревянное блюдо с рыбным салатом. Потом — суп и лепешки. Ко времени появления на столе плошки с суси Артем уже управился с пятью глотками сакэ и, честно говоря, захотел еще. Не потому что пленился качеством продукта. А просто... ну, бывают такие моменты, когда хорошо пьется.

Сейчас был именно такой момент. С каждым глотком отпускало напряжение, которого накопилось как в добром конденсаторе. По телу разливалось приятное тепло, и, как лед в жару, таяло ощущение враждебности окружающего мира, которое не оставляло Артема с самого первого дня его пребывания на японской земле и лишь ненадолго, совсем ненадолго, оставило его в монастыре.

В голове пискнул предостерегающий сигнал: так ведь можно потерять над собой контроль, что-то не то сболтнуть, чем-то выдать себя... Да, например, просто снять шляпу-амигаса и показать свое истинное лицо. «Ничего, — Артем тут же себя успокоил, — напиваться в сосиску никто не собирается. Чего-чего, а вовремя останавливаться я всегда умел».

— Мой сосуд опустел. — Артем протянул девушке «вазу». — Я бы ничего не имел против получить еще один такой же... А лучше сразу два сосуда.

Видимо, он сказал и сделал что-то не то. Что не принято в здешнем взыскательном обществе. Потому что девушка — она сидела на коленях возле столика, одной рукой раздвигала плошки и прочую посуду, освобождая место, чтобы поставить на стол блюдо с тофу[9], — настолько изумилась, что чуть не выронила это самое блюдо.

— Принести тебе сразу еще два сакэ, господин? — переспросила она, правда, взгляд на Артема так и не подняв.

— Да. Сразу два.

Артем перехватил завистливый взгляд от соседнего столика. Понятно. Братья-циркачи, которым недавно эта же девушка принесла одну на двоих плошку риса и лепешку (даже издали было видно, что черствую), сравнивали свой стол с соседским и ничего, кроме зависти, естественно, испытывать не могли.

И тут, видимо, подействовало уже основательно впитавшееся в кровь сакэ.

Артема вдруг посетил приступ отчаянной жалости к собратьям по ремеслу, к таким же цирковым, как и он сам. Это что же получается — он будет жрать и пить от пуза, а они в это время будут грызть черствую лепешку, которая не вернет им потраченные силы и не придаст новые! Да кто же он после этого!

— Вот еще что... — Артем едва-едва, невесомо прикоснулся к краю широкого рукава кимоно этой славной девушки. — Принеси еще сакэ этим двум славным людям за соседним столиком. Скажешь им, что я видел сегодня их выступление, мне понравилось, и я хочу сделать им подарок. И вот еще...

«Да плевать, — подумал Артем. — Удивлять, так на полную. Делать жест, так широкий». (Ох, видимо, взбурленная алкоголем кровь уже основательно добралась до коры головного мозга.)

— ... Скажи хозяину этого славного чайного домика, чтобы накрыл им такой же стол, как и мне. За мой счет.

И вот тут-то девушка все же выронила блюдо, чуть не просыпав тофу на циновки. Девушка зашла еще дальше, совсем далеко — она осмелилась поднять глаза на господина в шляпе-амигаса. Она открывала-закрывала рот, не зная, что сказать.

«Ничего, — подумал Артем. — У меня на все их удивления есть хорошая отмазка: я послушник, долгое время жил по монастырским законам, вдали от людей, многое забыл, от многого отвык. Мне все простительно... А вообще, лучшее средство для выведения из ступора — это деньги». Он достал еще одну серебряную монету и положил на циновку рядом с коленом девушки.

— Передай это хозяину вместе со всеми моими пожеланиями...

Пожелания, разумеется, были исполнены. Деньги — великая сила даже в древнейшей древности.

Как же вытянулись лица японских цирковых, когда им стали приносить блюдо за блюдом! А потом принесли еще и сакэ. Сакэ им принес сам хозяин, он прошептал что-то, низко наклонившись над их столом, затем показал рукой в сторону Артема.

С выражениями благодарности к Артему поспешил коренастый. Он склонился в почтительном поклоне.

— Мы благодарны тебе, незнакомый господин. Мы рады, что наше выступление так понравилось тебе...

— Не стоит, — махнул рукой Артем, к тому времени прикончивший уже второй сосуд с сакэ. — К тому же мне не все у вас понравилось. Вот почему, ты мне скажи, вы не делаете прыжок назад с переворотом в воздухе? Не умеете или страшно?

Уже на этой, второй «колбочке» Артем понял, в чем коварство спиртного напитка из четырех букв, — в том, что пьянеешь незаметно. Вроде ничего особенно опасного с тобой не происходит — пьешь и пьешь, не чувствуя подвоха, а потом вдруг хмелеешь внезапно, разом, одномоментно. Накрывает хмельной волной, как цунами.

— Ты знаком с нашим ремеслом? — удивился коренастый.