Читать книгу "Обратная сторона Японии - Александр Куланов"

Я начал целенаправленно заниматься Японией довольно поздно – в 1998 году, когда мне было уже 28 лет. В то время я служил в армии, что никак не способствовало развитию моего увлечения, и после ряда чрезвычайно бурных событий, о которых когда-нибудь еще расскажу, я повесил в шкаф мундир и пришел на работу в журнал «Япония сегодня». Отсутствие японистического образования не способствовало (как не способствует и сейчас) моему признанию в узком мире японоведов, но дало возможность общаться на равных с читателями. Пытаясь восполнить недостаток знаний, я и сам много читал, смотрел и слушал все то, что имело хоть какое-то отношение к Японии, и вскоре получил первый толчок со стороны к углублению этих знаний.

В августе 1999 года я оказался в группе русских журналистов, направленных в ознакомительный тур по Японии за счет только что созданного Центра японо-российских молодежных обменов, больше известного как Центр Обути (по фамилии одного из основателей – покойного ныне японского премьера Кэйдзи Обути). Помимо других интересных событий, во время той поездки произошло мое знакомство с влиятельным политиком, которого наши переводчики-японцы, таинственно прикрыв рот рукой и понизив голос до шепота, характеризовали как второго человека в Японии, как «японского Волошина» – заместителем генерального секретаря Кабинета министров Мунэо Судзуки.

В компании с другими журналистами из России мы встречались с Судзуки не раз – в официальной обстановке: в резиденции премьера в Нагата-те – и в не очень официальной: в ресторанах и караоке. Судзуки всегда был очень энергичен, быстро говорил, рубил воздух рукой и пару раз даже стукнул меня в грудь, в запале рассуждая о чем-то политическом, но он никогда не «нажимал» на нас. Очень непростой человек, окруженный мудрыми советниками, он старательно моделировал имидж «рубахи-парня» и немало в этом преуспел. Он был мне искренне симпатичен – вечно куда-то бегущий, бурлящий, неистовый и экспрессивный, так непохожий на типичного японского политика или дипломата. Вернувшись, я писал о нем, писал хорошо, за что вскоре и поплатился. Во время скандала Судзуки был обвинен в коррупции, в давлении на госчиновников из японского МИДа и чуть ли не в шпио наже в пользу России. В феврале-марте 2002 года он был назван «самым подлым человеком Японии», а все, кто когда-либо контактировал с ним, автоматически попали в «черный список».

Рикошетом досталось и мне. Зимой 2002 года, уже собираясь на стажировку в Токио, когда практически все документы были оформлены, я заехал в редакцию «Японии сегодня». Как нарочно, все сотрудники вышли на обед, и я остался в офисе один. В это время и раздался звонок, возвестивший мне о начале знакомства с японской демократией в СМИ:

– Это журнал «Япония сегодня»?

– Да.

– Мне нужен господин Куланов.

– Это я.

– Да? Очень хорошо. Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Это М… из корпункта газеты «Ёмиури» в Саппоро. Скажите, вы знакомы с Мунэо Судзуки?

– Знаком.

– Вы с ним встречались?

– Встречались.

– Да, хорошо. А сколько раз?

– Не помню. Четыре или пять.

– А вы что-нибудь ели во время этих встреч?

– Ну, иногда ели, иногда не ели. Встречались в разных местах.

– Да, хорошо. А в ресторанах встречались?

– Встречались. Вас интересует, что конкретно мы ели?

– Нет, конечно! Что вы! Нет. А что вы пили?

– Я – пиво. Что пил Судзуки-сан, я не помню, а что?

– Да, хорошо. А он просил вас писать о нем хорошие статьи?

– Нет, не просил.

– Да, хорошо. А вы писали?

– Писал.

– Хорошо. Значит, он просил писать о нем хорошие статьи?

– Нет, не просил!

– Да, хорошо. Но вы все-таки писали о нем.

– О нем многие писали, а в Японии так практически все!

– Да, хорошо. Вы уверены, что он не просил писать о нем хорошие статьи?

– Уверен.

– До свидания.

Через две недели в «Ёмиури» вышла статья, в которой досталось многим русским журналистам за «порочащие связи» с японским депутатом. Моя фамилия там не упоминалась, но мой отъезд в Японии задержали на две недели – «допрос с пристрастием» не прошел бесследно. Почему эта «обыкновенная история» оказалась так важна для Токио?

Хроника забытого скандала-1

Для миллионов простых японцев все началось 28 января 2002 года, когда они увидели по телевизору своего обожаемого министра иностранных дел – Макико Танаку – плачущей. Причиной столь странного даже для известной своей экспрессивностью главы МИДа поведения стало оскорбление: депутат от Либерально-демократической партии Японии (ЛДП) Мунэо Судзуки назвал ее лгуньей в ответ на обвинение в свой адрес.

Через неделю Макико Танака была уволена с поста главы МИДа, а ее место заняла гораздо более выдержанная и менее популярная Ёрико Кавагути. В результате рейтинг премьер-министра Коидзуми упал вдвое, и в парламенте был даже вынесен (отклоненный, впрочем, большинством голосов) вотум недоверия правительству. Одновременно начались какие-то странные сложности в проходивших тогда переговорах Кавагути и шефа российского МИДа Игоря Иванова относительно территориальной проблемы. Дошло до того, что глава токийской дипломатии заявила, что ее русский коллега не хочет рассказывать всей правды о ходе консультаций между Россией и Японией и что якобы русские уже согласны вести переговоры о передаче Японии одновременно всех четырех спорных островов, а не двух, как это предполагалось ранее. Разногласие принципиальное: до этого времени Москва соглашалась обсуждать судьбу двух из четырех островов, японцы же, твердя все время о четырех, казалось, были все-таки готовы к компромиссу, и вдруг…

Ведомство Иванова ответило, что переговоры о судьбе Южных Курил – вопрос весьма деликатный и «стороны лишь договорились активно продолжать переговоры о заключении мирного договора». МИД Японии через своего представителя в Москве с этим согласился, но уже на следующий день премьер Коидзуми объявил о том, что он намерен «четко обозначить принадлежность» всех спорных островов, невзирая на попытки неких политических сил получить вначале два острова, а «потом уже думать об остальных».

В начале февраля Игорю Иванову предложили проинформировать депутатов о реальном состоянии дел в переговорном процессе с Японией. 7 февраля на Сахалине началась акция протеста против передачи Курил Японии, прошли пикеты в Хабаровске. В Токио были приняты особые меры для охраны российских диппредставительств и учреждений, к посольству России стянули тысячу полицейских и спецназ – на случай «демонстраций и митингов». На следующий день глава думского комитета по международным делам Дмитрий Рогозин раскритиковал жесткую позицию японского правительства, а губернаторы Хабаровского края и Сахалинской области вдруг одновременно заявили о том, что складывающаяся политическая обстановка может негативно сказаться на японских инвестициях в Дальний Восток. С этого момента и до середины апреля в Москве и на самом Дальнем Востоке чуть ли не ежедневно проходили мероприятия и митинги, посвященные «Курильской проблеме», суть которых сводится к лозунгу «Ни пяди родной земли».