Читать книгу "Народная империя Сталина - Юрий Жуков"

Однако значение данного документа отнюдь не ограничивалось заурядной проблемой установления обычной четкой субординации в партийном аппарате, не оказалось ограниченным решением всего лишь чисто административных задач. В действительности, постановление установило двойной контроль за деятельностью всех без исключения наркоматов и ведомств, региональных структур. И сделало это самым простым способом — концентрацией вопросов подбора и расстановки кадров только в соответствующих отделах ЦК.

Ставшее несомненным усиление власти, сконцентрированной в руках сталинской группы, невозможно объяснить властолюбием Сталина. Несомненно, за этим стояло совершенно иное. Прежде всего, жесткая необходимость именно такого шага в условиях реальной военной опасности, угрозы весьма близкого по времени нападения на СССР одновременно с Запада и Востока. А кроме того, сталинская группа неожиданно оказалась перед весьма сложной дилеммой. От нее требовалось, и притом незамедлительно, во всеуслышание подтвердить одно из двух. Либо верность идеям мировой революции, но в таком случае предстать перед западными демократиями двуличными политиканами, доверять которым ни в коем случае нельзя. Либо столь же открыто отречься от вчерашних принципов, окончательно отказавшись от тех идей, который продолжали исповедовать Троцкий и его сторонники.

Часть 3 Подготовка страны к радикальной смене курса

За год перед тем в Австрии, так и не оправившейся от экономического кризиса, произошел государственный переворот. Канцлер Энгельберт Дольфус, лидер правящей христианско-социальной партии, в марте 1933 года распустил парламент, в апреле запретил Шуцбунд (Союз обороны) — военизированную социал-демократическую организацию, а в мае — компартию. В августе объявил о создании по сути реваншистского, антиверсальского по целям блока с Венгрией под эгидой фашистской Италии, а в начале 1934 года подготовил проект новой конституции, которая должна была превратить Австрию в авторитарное государство, корпоративные основы которого исключали существование каких-либо политических партий.

В ответ компартия 11 февраля призвала страну к всеобщей забастовке, а рабочих — к оружию. Вице-канцлер поспешил использовать это воззвание как неоспоримое подтверждение существования «марксистско-большевистского заговора» и ввел осадное положение, рабочие же, — и шуцбундовцы, и коммунисты, — начали возводить баррикады на улицах Вены, Линца, Брука и Граца. Однако их силы оказались слишком слабыми, чтобы оказать сопротивление армии, полиции, жандармерии, и вдобавок отрядам Хеймвера (Союза защиты родины) — военизированной христианско-социальной организации. Бои, унесшие жизни тысячи двухсот человек, продолжались всего четыре дня и закончились поражением повстанцев. Около одиннадцати тысяч их было арестовано, руководители боевых дружин К. Мюнихрайтер, Г. Вейсель, К. Валиш и некоторые другие казнены. Лидер австрийской социал-демократии и один из руководителей Социнтерна Отто Бауэр и командующий Шуцбундом Юлиус Дейч вынуждены были эмигрировать. Несколько сот шуцбундовцев с боями сумели пробиться в Чехословакию, где их интернировали.

Казалось, прямой долг большевиков требовать от ЦК ВКП(б), исполкома Коминтерна незамедлительно выступить в поддержку братьев по классу, первыми в Европе после 1923 года сделавшими попытку начать пролетарскую революцию. Однако никаких обращений, заявлений, воззваний, даже слов простой моральной поддержки так и не появилось. В СССР все ограничилось лишь публикацией никак не отражавших позицию советского руководства телеграмм ТАСС с обязательной ссылкой на телеграфные агентства Чехословакии, Швейцарии, даже Германии о развитии событий в Австрии. Правда, эти публикации размещались на первых полосах газет, да еще под подчеркнуто антифашистскими по смыслу «шапками» — «Бои между рабочими и фашистами в Австрии», «Вооруженная борьба австрийских рабочих против фашизма», «Рабочие Австрии героически продолжают вооруженную борьбу против фашизма», «Рабочие кварталы Вены в огне и крови».[34]

Общим для всех без исключения материалов, опубликованных советской прессой в связи с боями в австрийских городах, стало сознательное, преднамеренное акцентирование внимания читателей на том, что выступление рабочих организовал Шуцбунд, а поражение было вызвано предательством вождей социал-демократии. Участие и роль коммунистов в боях сознательно замалчивалось.

Столь осторожно пройдя между Сциллой и Харибдой большой политики, узкое руководство СССР смогло вернуться к решению самой важной для себя задачи — подготовки партии и страны к радикальной смене курса. Но для того попыталось укрепить все еще весьма непрочное единство в ВКП(б), консолидировав наиболее активных членов ее. Постаралось сделать безусловными союзниками тех, кто в глубине души оставался сторонником давних лидеров: Троцкого, Зиновьева, Бухарина. Выразились же действия по единению в традиционных, вполне приемлемых для обеих сторон кадровых решениях. Назначениях подвергшихся ранее опале на такие посты, которые если и не возвращали во власть, то, безусловно, приближали к ней.

* * *

Начались такие назначения в самом конце 1933 года, дабы видные оппозиционеры смогли выступить с покаянно-панегирическими речами на XVII съезде партии. Левые — Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, В.А Преображенский, К.Б. Радек; правые — Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, М.П. Томский, признали окончательную правоту Сталина, верность предложенному генеральному курсу.[35]

Поздней осенью 1933 года возвратили в Москву из второй ссылки Зиновьева и Каменева. В декабре их восстановили в партии и одновременно предоставили ответственную работу. Зиновьева утвердили членом редколлегии теоретического органа партии журнала «Большевик», а Каменева — директором книжного издательства «Academia» и по совместительству еще директором Института мировой литературы и только что созданного Литературного института.[36]

Еще раньше, в середине 1933 года, подыскали вполне приемлемую должность и для одного из самых активных сторонников Троцкого, Радека, который после восстановления в рядах ВКП(б) в 1930 году прозябал в редакции газеты «Известия». Его назначили заведующим созданного специально под него Бюро международной информации (БМИ). А 19 мая 1934 года, отнюдь не по забывчивости, ПБ вторично приняло решение о БМИ. Подтвердило поставленную перед ним задачу — подготовку регулярных оперативных сводок о политической ситуации в странах Европы, Азии и Америки — и повысило статус: теперь БМИ действовало при ЦК.[37]

Столь же радикально изменило узкое руководство и судьбу Бухарина, вынужденного с конца 1929 года довольствоваться чуждой его знаниям и интересам работой в ВСНХ — НКТП. Решением ПБ от 20 февраля 1934 года по предложению Сталина его назначили ответственным редактором второй по значимости в стране газеты — «Известий».[38]А вскоре, 18 марта, последовало решение и по Н.А. Угланову, еще одному из лидеров правого уклона. Ранее его не только исключили из партии по делу Рютина и его организации, но и выслали из столицы: сначала в Астрахань, а затем и в Тобольск. Но прощение Угланова было, в отличие от Бухарина, далеко не полным. Его только восстановили «в рядах ВКП(б) — отменив перерыв пребывания вне партий с 9.Х.32 по 10 111.34», и потому предложили «Обь-Иртышскому обкому ВКП(б) выдать т. Угланову партбилет».[39]