Читать книгу "Россия в 2017 году. Чем закончатся эксперименты со страной? - Владимир Фортунатов"

Как проблему местного самоуправления, так и решение вопросов землепользования, причем пользования землей, «принадлежащей всей стране», то есть национализированной, Н.В. Шелгунов связывал с общиной. В советской историографии довольно приглушенно звучала мысль о преемственной связи между колхозами и общиной. Признавалось, что общинная организация жизни многомиллионного крестьянства во многом способствовала проведению сплошной коллективизации 1930–1937 годов.

Община — это многозначное слово, которое существует во многих языках и обозначает явление, которое имеет место у многих народов. Для современных россиян наиболее известными являются слова «commune» и «community». Общиной называют традиционную форму социальной организации, которая уходит своими корнями в первобытную древность. В ряде современных стран община выступает в роли административно-территориальной единицы, обычно 2-го, 3-го или 4-го уровней. Это коммуны, муниципалитеты, муниципальные образования и т. д. Общиной может быть совокупность представителей определенного вероисповедания, религиозного толка или национальности в стране, городе и т. п. (религиозная, национальная община).

Будущность русской общины была ключевой темой на протяжении десятилетий движения России по пути первого капитализма. Так, Д. И. Менделеев видел будущее русской промышленности в развитии общинного и артельного духа. Он предлагал реформировать русскую общину так, чтобы она летом вела земледельческую работу, а зимой — фабрично-заводскую на своей общинной фабрике. Внутри отдельных заводов и фабрик предлагалось развивать артельную организацию труда. Фабрика или завод при каждой общине — «вот что одно может сделать русский народ богатым, трудолюбивым и образованным», считал гениальный химик и малоизвестный экономист Д. И. Менделеев.

Ни при проклятом капитализме, ни при развитом социализме, ни при втором российском капитализме данная идея Менделеева своего воплощения не получила. Во всяком случае, автору данной книги об этом не известно. Кому-то данная идея может показаться чистым идеализмом, некоей технологической и организационной утопией. Почему, например, промышленное оборудование должно простаивать в летний период, если его продукция является достаточно востребованной?

Столыпин попытался развалить русскую общину, видя в ней лишь тормоз для прогресса сельского хозяйства, а следовательно и всей экономики страны. Но после 1917 года большинству хуторян и отрубников, по мнению историков-аграрников, пришлось вернуться в общину, вновь подчиниться общим требованиям. И эта сторона аграрных отношений в послереволюционное десятилетие изучена крайне плохо.

Надо сказать, что на рубеже XIX–XX веков в России стало развиваться и шириться кооперативное движение. На 1 января 1915 года в России было 35,2 тыс. кооперативов (кредитных обществ — 14 тыс., сельскохозяйственных обществ и товариществ — 6,6 тыс., маслодельных артелей — 2,7 тыс., кустарных и пр. — 650). В годы Первой мировой войны в результате возросших правительственных заказов, продовольственных трудностей кооперативная сеть вырастает почти вдвое. На 1 января 1917 года было 63 тыс. кооперативов всех видов, которые объединяли 24 млн членов (потребительская кооперация — 35 тыс. обществ и 11,5 млн членов, кредитная — 16 261 и 10,5 млн членов, сельскохозяйственные общества -5500 и 1,6 млн членов, сельскохозяйственные товарищества — 2300 и 230 тыс. членов, молочные артели — 2900 и 435 тыс. членов, кустарные и производственные артели -1200 и 60 тыс. членов). Российская кооперация была в основном деревенской. С учетом 31 тыс. сельских потребительских обществ, объединявших 7,5 млн членов, вся кооперация, обслуживавшая сельское население, включала в себя 56,6 тыс. кооперативов с 18,6 млн членов, или 88,8 % всех кооперативов и 76,2 % всего ко оперированного населения. Сельская кооперация обслуживала 94 млн человек, или 82,5 % деревенского населения (из расчета среднего состава крестьянской семьи в 5 человек).

Кооперативы не отменили общинную организацию. Они занимались решением экономических вопросов, а у общин был более широкий круг полномочий. К концу коллективизации от всего разнообразия кооперативного движения в России остались только колхозы (коллективные хозяйства), которые рассматривались как высшая производственная форма кооперации, а также потребительские кооперативы. Но и общинная организация тихо сошла на нет.

Что же произошло? Почему община, на которую так рассчитывали А. И. Герцен, славянофилы и тот же Н. В. Шелгунов, не оправдала ни одной из возлагавшихся на нее надежд?

Можно предположить, что российским правителям никогда, ни в одну историческую эпоху в принципе был не нужен «богатый, трудолюбивый и образованный» народ. Значительно проще было руководить бедным, леноватым (работающим из-под палки, по-другому не могут!), пьяненьким и невежественным народом. Впрямую очень немногие правители в этом откровенно признавались, но их политика была достаточно четким выражением именно такого отношения к управляемой пастве.

Самым же опасным представлялось то, что через общины народ может постепенно объединиться и предъявить свои интересы и права. А кому это надо?

1.3. «Для того чтобы народ не голодал…»: почему не реализовался «план Витте-Столыпина»?

Меня использовали на «затычку», а потом выбросили за ненадобностью.

С. Ю. Витте о собственной карьере

Какой «план» был у Николая II, когда он оказался на русском престоле несколько раньше, чем он сам того хотел? Мог ли быть хоть какой-то «план» у молодого человека, если за все время обучения он не задал ни одного вопроса своим учителям, среди которых были весьма знающие и уважаемые люди? Всю свою жизнь Николай II вел дневник, в котором даже самые ярые современные монархисты никак не найдут ни одной философской мысли, никаких признаков стратегического мышления Хозяина земли русской, как именовал себя сам Николай Александрович Романов. Дедушка автора Сергей Степанович Фортунатов (1892–1962) во время приезда Николая II в Кострому по случаю празднования 300-летия Дома Романовых находился в толпе костромичей. Впоследствии дедушка, учитель истории по второму из трех образований, записал в дневнике запомнившуюся реплику стоявшей рядом дамы: «А государь-то самый обычный человек!» Если бы только эта дама представляла, насколько «обычным» был человек, стоявший во главе огромной страны.

Впрочем, Николаю II можно было самому и не «разбирать вожжи». Они были в достаточно надежных руках российской элиты. Самым ценным наследством, которое досталось молодому правителю от батюшки, был министр финансов Сергей Юльевич Витте (1849–1915).

Он был главным по экономике. Он был одним из немногих в правящей верхушке страны, кто думал не только о сегодняшнем дне, о дворцовых интригах, о том, на кого благосклонно посмотрел император, но и о том, в каком направлении и как именно развивается страна.

В России имелось немало всякого рода перекосов, в том числе и в распределении нагрузки на различные группы населения. Царская семья и сословие, служившее царю, плотно сели на шею податному населению, крестьянам и посадским людям в середине XVII века, когда с принятием Соборного уложения (1649) завершилось юридическое оформление крепостного права в России. Некоторые современные знатоки истории оправдывают эту меру внешнеполитическими задачами, которые стремились решить первые Романовы. При этом почему-то забывается, что в 1762 году дворянство было полностью освобождено от государственной службы. Дворяне могли сами выбирать: служить или не служить. Но слезать с мужицкой шеи служилое сословие явно не торопилось. Между Манифестом о вольности дворянской (18 февраля 1762 года) и Манифестом об отмене крепостного права (19 февраля 1861 года) прошло ни много ни мало, а 99 лет! Уже были завоеваны выходы во все мыслимые и немыслимые моря, раздвинуты границы империи, побит Наполеон, но главная производительная сила страны — народ — по-прежнему был повязан по рукам и ногам.