Читать книгу "Скифы. "Непобедимые и легендарные" - Михаил Елисеев"

Прежде всего, надо определиться с именем царя Египта, который вступил в противостояние с кочевниками, и Геродот это имя указывает — Псамметих, царь 26-й династии, правивший в 664–610 гг. до н. э. Этот правитель был личностью выдающейся во всех отношениях, ему удалось после долгих лет раздробленности вновь объединить страну под единой властью, поднять экономику и создать мощную боеспособную армию, ядро которой составляли наемники из Ионической Греции. Исходя из сложившейся на Ближнем Востоке ситуации, когда рушилась власть Ассирии и устанавливались новые международные отношения, Псамметих начал военную экспансию в Палестине, где в итоге и столкнулся с пришедшими с севера кочевниками. Скифские отряды прорвались сквозь ассирийские земли и около 625 г. до н. э. вступили в соприкосновение с египетскими войсками.

А теперь о том, кто же такой царь Везосис, откуда он взялся и о его борьбе со скифами. Дело в том, что сей персонаж — личность мифическая, является плодом творчества позднеантичной римской историографии, кочуя из произведения в произведение. В наши дни считается, что Везосис — искаженное имя египетского фараона Сесостриса, но дело все в том, что и последний является такой же легендарной и мифической личностью. Сесострис — имя собирательное, ему приписываются вполне реальные деяния других исторических персонажей из египетской истории, но помимо этого он стал героем многих вымышленных сюжетов, например завоевания Европы и Персии египтянами. Реальным же прототипом Сесостриса был фараон Сенусерт III, правивший приблизительно аж в 1872–1853 гг. до н. э., из XII династии в эпоху Среднего царства, и не имевший к скифам абсолютно никакого отношения. Но вот если вместо всех этих легендарных имен правителей Египта поставить имя Псамметих, то нарисуется довольно ясная картина.

Из источников видно, что к войне с неизвестным врагом Египет был готов, ведь его армия не один год вела боевые действия в Палестине. Версия Геродота о том, что Псамметих решил без боя откупаться от скифов дарами, располагая сильнейшей армией в регионе, вряд ли состоятельна, к тому же на Египет явно шли не все скифские орды, оказавшиеся на Востоке. Да и в изложении Юстина события выглядят, мягко говоря, довольно странно: «Царь, узнав, что враги приближаются с такой быстротой, бежал, покинув свое войско со всем заготовленным для войны, и в страхе укрылся в своем царстве». С чего бы это победоносному правителю, который готов к войне, бросать свое войско на произвол судьбы и бежать в Египет, чтобы спрятаться там от нашествия? Врага лучше встречать на чужой территории, не допуская разорения своей, и Псамметих, судя по всему, так и хотел поступить. Другое дело, если бы он так поступил после неудачного сражения, тогда все встает на свои места, и никаким нестыковкам нет места. А судя по всему, сражение было, и окончилось оно для египтян неудачно, после чего и последовало отступление в Египет, о чем есть информация у Иордана. А дальше и Юстин, и Иордан сходятся в том, что именно невозможность форсировать Нил явилась причиной того, что вторжение в страну пирамид не состоялось. Скифы не первые и не последние, кому не удалось преодолеть эту водную преграду, к тому же вдоль реки египетские военачальники возвели укрепления. Вот тут-то самое время и отправить Псамметиху дары скифским вождям и начать вести переговоры о прекращении боевых действий, а у тех появляется возможность сохранить лицо и ввиду невозможности прорваться на территорию страны с почетом отступить. Вряд ли правители скифов упустили бы момент разграбить египетские земли — если бы у них была такая возможность, их бы никакие подарки и выкупы не остановили, это была капля в море, по сравнению с тем, чем они могли завладеть. Но форсировать Нил не удалось, а потому, получив дары и откуп, кочевники убрались обратно на север, через Палестину и Сирию. А что касается самого Псамметиха, то он умер своей смертью, процарствовав 54 года и оставив своему наследнику страну в мире и процветании.

* * *

Пожалуй, первые, кто всерьез столкнулся со скифами и в полной мере оценил исходившую от них опасность, были мидийцы и Киаксар (Увахшатра), царь Мидии в 625–585 гг. до н. э. Этот правитель был действительно незаурядной личностью, прекрасным администратором и толковым военачальником, человеком, который вывел свою страну на ведущие позиции в Азии. Именно он провел реформу мидийской армии, которая раньше сражалась смешанной толпой — копейщики, лучники и кавалерия были разделены на отряды и стали действовать отдельно друг от друга. Наведя порядок в стране, он приступил к активной внешней политике и всей мощью своей державы обрушился на исконного врага — Ассирию. Нанеся неприятелю ряд чувствительных ударов, Киаксар на полях сражений разгромил ассирийские войска и подошел к ее столице — Ниневии, или, как ее называли, «логову львов». Однако помимо прочих причин, у Киаксара был повод для личной ненависти к ассирийцам — его отец Фраорт был разбит и погиб в бою с ними. Казалось, что наконец-то сбудутся самые смелые мечты мидийского царя и ненавистный вражеский город будет превращен в руины, но не тут то было! В самый разгар осады царь получил известие о том, что в пределы Мидии из-за Кавказских гор вторглись орды скифов под предводительством царя Мадия: «Тут-то, когда он уже одолел ассирийцев и начал осаду Нина, в пределы его царства вторглись огромные полчища скифов во главе с царем Мадиесом, сыном Протофиея» (Геродот). Это было очень некстати, победа была уже близка, казалось, стоит только протянуть руку, а теперь приходилось снимать осаду и идти сражаться с диким народом. И главное, что этих захватчиков никто не ждал, как я уже отмечал, их вторжение в Мидию было в какой-то степени случайным. Этот же момент отметил и «отец истории»: «Известно также, что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю. Ведь киммерийцы постоянно двигались вдоль побережья Понта, скифы же во время преследования держались слева от Кавказа, пока не вторглись в землю мидян. Так вот, они повернули в глубь страны. Это последнее сказание передают одинаково как эллины, так и варвары». Киаксар прекрасно осознавал, какую опасность представляют эти варвары, но в то же время он вряд ли боялся встретиться с ними на поле боя. Он располагал самым мощным войском в регионе, к тому же мидийскому царю в какой-то степени повезло, что вторжение случилось именно в это время, ведь его армия была полностью отмобилизована и готова в любой момент вступить с врагом в бой. О самом сражении никаких подробностей не сохранилось, за исключением рассказа Геродота о маршруте скифов в Мидию и констатации самого факта разгрома мидян. «От озера Меотиды (Азовское море) до реки Фасиса (Рион) и страны колхов 30 дней пути для пешехода налегке. А от Колхиды до Мидии — не дальше, только между этими странами живет одна народность — саспиры. Минуя их, можно попасть в Мидию. Скифы во всяком случае вступили в Мидию не этим путем, но, свернув с прямой дороги, пошли верхним путем, гораздо более длинным, оставляя при этом Кавказские горы справа. Здесь-то и произошла битва мидян со скифами. Мидяне потерпели поражение, и их могущество было сломлено. Скифы же распространили свое владычество по всей Азии». Вот в принципе и все, что известно о битве, которая на долгие годы определила судьбу Малой Азии и Ближнего Востока — могущество мидян было сокрушено на долгие годы, а Киаксар оказался в унизительной зависимости от пришельцев.