Читать книгу "Эра негодяев - Александр Усовский"

Генерал одобрительно покачал головой.

— Это дело. Мне такие варианты больше по сердцу, чем верньеры крутить. Железо как обычно?

— Да, близнецы. Думаем, дубли тех, что в свое время были поставлены в восточногерманскую армию. Или чешскую. У меня есть в запасе полсотни таких железок.

Генерал удовлетворённо кивнул, затем спросил:

— Стрелки чьи?

— Младича. Это основной вариант. И Хлебовского — резервный.

— Предварительно обговаривали?

— Только с югами. Через Таманца держим контакт с полковником Митровичем, у него на связи есть двенадцать человек в Италии и Германии; по его словам, стрелки чистые, ни за кем ничего. У Чеслава тоже есть десяток пацанов, но это — на крайний случай.

— Ну, положим, стрелки будут югов. Хорошо… хотя, откровенно говоря, не очень-то я в это верю. Может быть, имеет смысл отсюда отправить трех-четырех туристов — полазить по Колизею, пивка в 'Бюргерброе' выпить? Но предположим, будут стрелять те. — Генерал помолчал несколько минут, вздохнул озабоченно, затем спросил: — Доставка железа чья? Как я понимаю, самое тонкое место?

Подполковник кивнул головой.

— Так точно. Пока не разработали. Есть варианты, но сырые.

— Какие?

— Через Артаксеркса — вариант 'Юг'; через Одиссея — вариант 'Запад'; резервный вариант — 'Север', через Ван Дейка. Но это очень долго, и народ там сомнительный — во всяком случае, ничего такого до сих пор мы от них не требовали. Одиссей — самый быстрый вариант, и в целом — самый достоверно надежный.

— Вот почему ты Одиссея пасёшь… Понятно. Гут, тут он нам действительно позарез нужон. Ладно, держи его в поле зрения.

— Держу. — Улыбнулся Левченко.

Генерал строго взглянул на своего собеседника.

— В какой стадии разработки всех этих планов?

— Пока — в чисто теоретической. Вы же предупреждали…

Подполковник замолчал. Несколько минут они прошли в тишине — сквер, несмотря на близость станции метро и стадиона, был на удивление тихим местом. Слышно было, как на дорожках, ведущих к одному из корпусов Военно-воздушной академии, шуршали своими метлами дворники, а в кустах дружно копошились стайки воробьёв, время от времени пугливо взлетая вразлёт.

Генерал остановился, достал пачку сигарет, закурил. Затем, с удовольствием затянувшись, сказал задумчиво:

— Понимаешь, Дмитрий Евгеньевич, как важно именно в этой операции сохранить секретность?

— Так точно, понимаю.

Калюжный покачал головой.

— Боюсь, не совсем. Что твориться в стране — не мне тебе объяснять. — Генерал досадливо поморщился. — Эти суки вообще с катушек слямзились; Кириенки-хириенки, Чубайсы и прочие — им ведь наша страна так, место на карте. Эта рокировка, что сейчас происходит наверху — так, туман для электората, глаза людишкам замыливают. Сменили 'киндер-сюрприза' на старого еврея — на самом деле, ни черта там не поменялось. Если хоть одна тварь там, наверху, узнает, что мы готовим их любезным хозяевам — с говном сожрут и не поморщатся. Ладно, меня вышибут — страху большого нет, пенсию я по-любому получу, не здесь, так на ридной Украине. Буду первый политэмигрант из генералов разведки. Не во мне дело — Управление наше задушат не глядя, вот в чем опасность! И окажется — зря во времена оны Юрий Владимирович нашу лавочку строил, зря немерянные государственные миллионы — в валюте, заметь! — в наше дело ухнул. Этим, нонешним, никакого дела нет ни до нашей сети, ни до наших возможностей.

Но и просто пережидать, бумажки перекладывая, на все обращения наших агентов закрывая глаза — не гоже нам, русским офицерам. Бесчестно это, подло. Так что надо нам эту операцию разрабатывать, так скажем, в частном порядке, не тревожа верхних наших верховодов — пусть их забавляются сменами правительств и дефолтами-шмефолтами. Ясно излагаю?

— Да куда уж ясней!

— Ну, вот и я об этом. Все должно быть понятно каждому. Сколько людей знают о наших с тобой, Дмитрий Евгеньевич, частных прожектах?

— Кроме нас с вами — еще трое. Подполковник Крапивин — он держит на связи югов, с полковником Митровичем вопросы решает; у него — вариант физического контакта, у него же связь с Таманцем. Подполковник Румянцев — подготовка и доставка всякой радиоэлектронной музыки; за ним — помехи и сбои систем наведения. В части, его касающееся — майор Маслов — ну, вы в курсе. Минимум, конечно, но о том, что мы офицеров всё чаще на Балканы командируем — он знает; в конце концов, командировочные официальные мы теперь вынуждены через его канцелярию проводить. Конечно, большинство командировок мы стараемся проводить втёмную, но тех офицеров, что из войск откомандированы — отправляем открыто; вы в курсе.

— В курсе. — Генерал снова досадливо поморщился. — Эх, нужно было тогда, в девяносто третьем, своего человека на финансы ставить!

— Товарищ генерал, да как это было бы возможно? Вы же помните, что тогда в Генштабе творилось? Ведь это тогда они нас впервые по-настоящему и обнаружили! Если бы мы не кинули им эту кость — их человека на финансы — они бы нас еще пять лет назад развалили, с песнями и плясками! И то еще хорошо отделались, что передали ему только здешние финансы…

Генерал затянулся, покачал головой.

— Не верю я этому замполиту ни на грош, вот в чем беда. С большинством наших офицеров мне довелось лично хлебнуть дерьмеца большой ложкой; о тех, с кем не успел — имею исчерпывающие рекомендации. А этот… — И генерал досадливо сплюнул.

— Мы постараемся минимизировать участие майора Маслова — насколько это возможно. Легенда у нас уже готова — если что, грушники нам ее обеспечат; втемную, как обычно. В конце концов, не такие уж там большие деньги! В прошлом году почти миллион ушатали на Словакию — хоть бы кто-нибудь почесался. Маслов этот, правда, все бегал, все своими шкодливыми глазками стриг — но пакостей явных от него не было.

— Не было… Эта словацкая история мне до сих пор до конца не ясна. Слишком уж гладко у тех ребяток все прошло, как по нотам. Или они нашу партитуру почитывали? Не знаешь? Вот и я не знаю… ладно, замяли. Какой вариант считаешь наилучшим? Относительно доставки железа?

— Одиссея, безусловно. Ту операцию… Ну, помните, с 'премиксами', — тут подполковник тонко улыбнулся. — Он провел очень красиво. Знал бы парень, что вез через границу!

— А ведь заметь, даже не спросил. Получил 'спасибо', взял ту тысячу, что ему Маслов выписал — и через левое плечо кругом. Чем он потом промышлял, прежде чем лег в свою берлогу?

— А черт его знает! Мы его законсервировали, до лучших времен. Вы же знаете, большинство агентуры сейчас у нас в таком состоянии…

— Знаю. Не сыпь мне соль на раны… А почему думаешь, что справиться?

— Ушлый. Знающий. Ломаный. Не боится ни черта.