Читать книгу "Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы войны - Александр Север"

Если завтра война

На самом деле в первые месяцы Великой Отечественной войны все было по-другому. Об этом не принято говорить, но уже в мае 1941 года советские органы госбезопасности были готовы к работе в условиях военного времени. Заранее были подготовлены планы организации работы в «особый период». Их наличие позволило в течение нескольких часов утром 22 июня 1941 года перевести работу Лубянки из «мирного» в «боевой» режим и не допустить неразберихи, когда чекисты на местах не знали, что делать. Другое дело, что все разработанные мероприятия не были рассчитаны на вероломное нападение Германии и серию поражений Красной Армии в пограничных сражениях.

Руководство НКГБ СССР разослало заранее подготовленные указания на места: привести в мобилизационную готовность весь оперативно-чекистский аппарат (планы в опечатанных конвертах хранились в сейфах начальников всех подразделений); арестовать всех «разрабатываемых контрреволюционных и шпионских элементов»; организовать охрану важнейших промышленных предприятий, железнодорожных узлов, мостов, банков и т. п. Все эти указания содержались в директиве НКГБ СССР № 127/5809, датированной 9 часами 10 минутами утра 22 июня 1941 года. Аналогичные директивы были отправлены на места и по линии НКВД. Они, соответственно, переводили на военный режим работы милицию и пожарную охрану.

Чекисты на местах вскрыли запечатанные конверты и начали действовать. Например, в Москве и Московской области сотрудники НКГБ должны были арестовать: 161 германского, 34 японского и 6 итальянских шпионов. Этих людей подозревали в сотрудничестве с иностранными разведками, но не имели достаточных оснований для их ареста в мирное время.

Через два дня, 24 июня 1941 года, руководители прифронтовых республиканских и областных управлений НКГБ СССР получили новую директиву о задачах органов госбезопасности прифронтовых областей. Она дополняла содержание предыдущей директивы № 127/5809 и содержала набор новых указаний. Нам интересен восьмой пункт этого документа. Процитируем его: «Не ослаблять работу с агентурой, тщательно проверять полученные материалы, выявлять двурушников и предателей в составе агентурно-осведомительной сети.

Агентуру проинструктировать: в случае отхода наших войск, оставаться на местах, проникать вглубь расположения войск противника, вести подрывную диверсионную работу. При возможности обусловливать формы и способы связи с ними».

Фактически это означало признание необходимости начать партизанскую борьбу в тылу наступающего противника. Маловероятно, что такое решение нарком госбезопасности Всеволод Меркулов, подписавший эту директиву, принял по собственной инициативе. Такой приказ он обязан был согласовать с Лаврентием Берией, который курировал его наркомат. Фактически 24 июня 1941 года сотрудники НКГБ получили указание начинать создавать партизанские отряды на временно оккупированной врагом территории Советского Союза.

И этот поступок главного героя нашей книги не был спонтанным. Лаврентий Берия еще до начала Великой Отечественной войны начал подготовку к развертыванию партизанского движения. Перед войной по приказу Берии была создана Особая группа, которая подчинялась непосредственно ему. Пикантность ситуации в том, что ее возглавил высокопоставленный сотрудник НКГБ СССР Павел Судоплатов. Формально он занимал пост заместителя начальника внешней разведки. Последний в своих мемуарах утверждает, что 17 июня 1941 года Лаврентий Берия приказал ему начать создание Особой группы из числа сотрудников разведки: «Речь шла не только о предотвращение широкомасштабных провокаций, но и развертывании разведывательно-диверсионной работы в ближайших тылах немецких соединений, если они перейдут границу».

В такой ситуации от Павла Судоплатова требовалась сформировать команду диверсантов, способную нейтрализовать деятельность «коллег» противника. Затем эти подразделения должны были создавать хаос в тылу наступающих войск вермахта. Какие средства предполагалось использовать — непонятно. По утверждению самого Павла Судоплатова, в момент формирования Особой группы у руководства органов госбезопасности отсутствовала целостная концепция ведения борьбы в тылу противника. Вопросы подчиненности будущих диверсионных групп, их цели и задачи только прорабатывались, причем «чисто теоретически». Так же была непонятна ведомственная принадлежность будущих диверсантов. Формально руководитель Особой группы Павел Судоплатов находился в подчинении у начальника Первого управления (внешняя разведка) НКГБ Павла Фитина и наркома госбезопасности Всеволода Меркулова. С другой стороны, возглавляемая им Особая группа напрямую подчинялась другому наркому — Лаврентию Берии, который руководил НКВД СССР и одновременно курировал деятельность нескольких ведомств, в т. ч. и НКГБ СССР.

Понятно, что из-за того, что до начала войны оставалось несколько дней, сделать удалось немного. Например, получить одобрение наркомов НКВД и НКГБ на предложение создать при Особой группе специального боевого резерва численностью 1200 человек из состава пограничных и внутренних войск и четырех батальонов диверсионного назначения с дислокацией на Украине, в Белоруссии, Прибалтике и Московской области. Судьба этих диверсантов неизвестна. Возможно, большинство из них погибли в первые дни и месяцы войны во время пограничных сражений. Хотя кто-то мог уцелеть и в качестве бойца или командира спецотряда НКВД сражаться за линией фронта.

Мы бы не стали утверждать, что Павел Судоплатов придумал что-то принципиально новое. Такая схема доказала свою эффективность еще в период Гражданской войны в Испании. Там в составе республиканской армии был XIV специальный корпус, состоящий из четырех «дивизий» (каждая численность 500–600 человек) дислоцированных на Каталонском, Центральном и Южном фронтах. Бойцы этих подразделений занимались исключительно диверсиями в тылу врага. Также нужно учитывать, что главный герой нашей книги координировал деятельность Особой группы с Пятым (диверсии) отделом Разведывательного управления Генштаба РККА. А это подразделение возглавлял ветеран Гражданской войны в Испании полковник Хаджи-Умар Мамсуров. Возможно, что именно он и предложил такую структуру «спецназа» органов госбезопасности.

Идею создания действующего за линией фронта специального подразделения еще 22 июня 1941 года во время встречи с Иосифом Сталиным высказал генеральный секретарь ИККИ (Исполнительный комитет коммунистического интернационала — Коминтерна) Георгий Димитров. На следующий день на совещании с группой болгарских революционеров-эмигрантов он сообщил, что предложил советскому правительству сформировать специальную бригаду из политэмигрантов (испанцев, немцев, поляков, итальянцев, французов и других) численностью около тысячи человек. «Часть товарищей, я думаю, надо включить в состав интернациональной бригады для непосредственного участия в военных операциях на фронте, другую — использовать в глубоком тылу немецко-фашистских войск в качестве бойцов так называемого «тихого» фронта». Последовавшие за этим события доказали правильность его предложения. Созданное подразделение действительно использовалось не только в тылу противника, но и на передовой.

В первые дни Великой Отечественной войны Лаврентий Берия был занят решением более серьезных задач, чем организация партизанского движения на стремительно оккупируемых противником советских территориях. Активная деятельность главного героя нашей книги в этой сфере началась только в конце июня 1941 года. Подробнее о ней мы расскажем в следующей главе нашей книги. А пока поговорим о других делах наркома внутренних дел. Например, организации борьбы с парашютными десантами противника.